17 мая 1945 года была окончательно завершена война с гитлеровской Германией – к этому дню был подписан полный пакет документов о капитуляции и завершился процесс сдачи в плен советским войскам солдат и офицеров немецкой армии. В череде торжеств, приуроченных к 70-летию Победы и начавшихся задолго до мая, дата осталась незамеченной: празднества были организованы столь пышно и эклектично, что порой было трудно понять, что же все-таки отмечают. Этому традиционно русскому размаху, порой противоречащему самой традиции, и посвящена авторская колонка историка Макса Орловцева.

«Прекрасного в прошедшем юбилее было много – настолько, что потребовалось некоторое время, чтобы хоть частично это осмыслить. Помимо традиционных уже миллионов метров георгиевской ленты и патриотических кричалок – министр обороны при въезде на Красную площадь крестящийся на храм Василия Блаженного (поклониться для полноты ритуала бывшему буддисту , видимо, помешала фуражка, высоте околыша коей обзавидовался бы сам Хуго Босс эпохи Второй мировой); президент, лично объявивший минуту молчания прямо во время парада – чего раньше никогда не бывало; взятие Рейхстага в столице Чечни и Пехотинец Путина, читающий в своей вотчине поздравление с Самым Главным Праздником Страны по мятой бумажке; дети малые в военной форме 40-х годов и коляски с младенцами, оттюнингованные креативом патриотичных родителей под танки и самоходки… Да мало ли!

Сам парад был великолепен – слава богу, все прошло гладко. Печатая шаг мимо замаскированной победными баннерами усыпальницы пролетарского вождя, еще не «бывшей», но уже потерявшей былую роль правительственной трибуны, прошли российские полки. Прошагали военные соединения стран СНГ. С отмашкой выше головы протопали индусы. Прокатились мягким драконьим шагом по брусчатке Красной площади сыны Поднебесной – представители всех родов войск наших новых старых друзей-китайцев. Ох, и непростые они ребята!

К восхищению руководителей бывших советских республик и стран третьего мира, без сбоев проехали все мыслимые и немыслимые движущиеся виды отечественной военной техники. Эффектно пролетели самолеты. Не подвел и салют. И с погодой главному параду страны повезло – в отличие от несчастного города Че, где торжества и праздничный салют были омрачены холодным дождем, перешедшим в мокрый снег…

Однако самым впечатляющим мероприятием победных празднеств стал, по мнению многих, московский проход «Бессмертного полка», по поводу чего в соцсетях и СМИ всех мастей разразилась нешуточная битва интерпретаций. Патриотическая общественность, разумеется, увидела в столь массовом шествии подтверждение единства нации. Тем более, что на завершающей стадии к акции присоединился сам национальный лидер. Нате-ка, выкусите, вражины! (Хотя буквально за несколько дней до марша «писатель и политолог» Стариков, постояннейший оратор всех патриотических телешоу, заявил, что вся эта акция – происки запада, ее организаторы – грантоеды, а участники пляшут под дудку госдепа). «Традиционалисты» узрели нечто вроде всеобщей Радуницы и даже Пасхи, увязав их с надеждами опять же на национальное возрождение. Те, кого в патриотической терминологии принято называть «общечеловеками» и «либералами», – проявление гражданской инициативы, все еще живой, несмотря ни на что. Не обошлось, конечно, и без намеков на «стадное чувство» и прочих обидных вещей.

Интерпретаций много. Но, так или иначе, каждая в отдельности и все вместе они свидетельствуют об одном: на данный момент День Победы – это, пожалуй, единственная точка опоры, вокруг которой возможна (пока еще) хоть какая-то консолидация, каковы бы ни были ее мотивы, будь то единение перед лицом гипотетического врага, гражданская активность или требование исторической правды и справедливости.

Нынешний круглый юбилей Победы, точнее, нынешние способы его «отмечания», как официально одобренные, так и относящиеся к «инициативе снизу», – просто кладезь для вдумчивых исследователей, если, конечно, в ближайшее время стараниями бдительных борцов с пятой колонной,социальные и исторические науки не накроются окончательно медным псевдопатриотическим тазом.

Ведь при всей своей очевидности День Победы – праздник очень сложный, наделенный многими смыслами. Это дата конца самого кровопролитного и страшного периода Второй мировой войны, который в нашей стране исторически принято называть Великой Отечественной. В этом дне объединились не только мужество, стойкость и жертвенность, но и радость и скорбь, триумфальные фанфары и траурное молчание, кара и милосердие. Но это и день правды – ведь ни война, ни Победа не могут рассматриваться вне исторического контекста, где много всякого – военного таланта и бездарности, подвига и предательства, героизма и несправедливости, жертвенного служения и желания выслужиться, жестокости и сострадания…

И потому лобовая пропагандистская направленность современной официально санкционированной патриотической масс-культуры, с логикой танка «Клим Ворошилов-2» гнущей одну линию в стиле «гром победы, раздавайся!», оскорбительна для этого праздника. Потому что День Победы – это прежде всего праздник наступления мира, долгожданного окончания войны, а не нагнетания воинственности и игры железными мускулами. Это вздох облегчения и счастья. И боли за тех, кто не дожил, не дошел, не вернулся. Это память о погибших, которые есть в каждой или почти каждой семье – разумеется, пока есть желающие об этом помнить.

Есть опасения, что с уходом последних прямых носителей живой памяти о той войне День Победы окончательно превратится в помпезный медийно-милитаризованный шабаш, где не останется места ни поминовению, ни радости, ни слезам, ни личной причастности. И вот здесь хотелось бы обратить внимание на некоторые, так сказать, «новации» в сфере развернувшегося с недавних пор возврата к «традиционным ценностям», а также на возможные ловушки, в которые рискуют загнать себя слишком активные сторонники «славного прошлого».

Первый момент – достаточно коротко, ибо он медийно вполне очевиден. На наших глазах происходит – да что там – фактически уже произошло своеобразное разделение войны и победы. Основным историческим уроком 1945-го сегодня считается совсем не то, что война не должна повториться – за что и воевали те самые деды – а совершенно обратное. А ведь в советские времена, при всем противостоянии военных блоков, СССР все же старался придерживаться имиджа оплота мира, а не крутого вояки, способного обратить врага в ядерную пыль. Теперь речь идет о том, что, случись война сегодня, мы и сегодня «повторим 45-й». Легко. А что? Ведь было же – «если завтра война, если завтра в поход», нам не привыкать, «мы за ценой не постоим». Навесим на кого надо ярлыки из 45-го (собственно, уже давно навесили) и пойдем – хоть на Берлин, хоть на Киев, хоть на Вашингтон.

При этом интенсивность празднования Дня Победы (а не дня окончания войны!) возрастает по мере сокращения числа реально в и д е в ш и х ту войну. Уже почти ушло поколение победителей – ведь самым молодым из них сейчас от 90 лет. Уже нет с нами и значительной части поколения их детей, перешагнувших в восьмой и девятый десяток. Среди последних так же немало тех, кто в нежном возрасте пережил и бомбежки, и голод, и эвакуацию, и другие лишения – то есть, живых свидетелей. Чем больше их присоединяется к ушедшим от нас навсегда, тем более (как бы это сказать помягче?) изощренные формы принимает празднество.

Ну кому, к примеру, в те самые «лихие девяностые», напоминанием о коих ныне принято пугать лояльных обывателей, мог бы прийти в голову трафарет на заднем стекле, где некая особь логотипически мужского пола с серпом-и-молотом вместо головы совершает, извините, насильственный половой акт с другой такой же логотипической особью, наделенной вместо головы свастикой? Патриотическая интенция этого символического послания, в общем-то, понятна, но форма… На чью мельницу льете воду, господа, – уж не на пятую ли колонну? Разве мы не боремся с гомосексуализмом? Или, может быть, публично признаем гм… не вполне подобающее поведение победителей по отношению к побежденным? Чего не сделаешь ради вящей Отечества…

А конкурсы тортов и боди-арта с патриотической тематикой? Гвардейские – а теперь «георгиевские» ленточки на водочных бутылках, тапках и крабовых палочках? А юные гимнасточки-художественницы, выделывающие на фестивале «Алина» свои кульбиты и растяжки под патриотический репертуар в пилотках, гимнастерках, и юбочках, не вполне прикрывающих их тренированные пятые точки? (Интересно, чем их попки принципиально лучше тех «тверкающих» новороссиянок, что плясали на фоне мемориала «Малая Земля»?)

А надписи «На Берлин!» и муляжи пушек на дорогих авто, произведенных нашими тогдашними и нынешними геополитическими противниками? Повторим 45-й, говорите? «Вперед, в прошлое!» – лозунг, конечно, заманчивый, но из сорок пятого-то дальше куда – в 1961-й или все-таки в 1937-й, а, товарищи? А может, спустимся ниже, к 1913-му…

Второй момент также касается формы и содержания, но требует более детального пояснения. Примерно с 70-х годов прошлого века неотъемлемым элементом мемориалов Великой Отечественной войны, у которых проводились победные торжества, особенно в больших городах, являлся вечный огонь. В постсоветское время многие из этих памятников пришли в ветхость, многие из «вечных огней» погасли, либо зажигались только на праздничные мероприятия. В нынешнем юбилейном году эти мемориалы, понятное дело, пришлось привести в порядок, и это правильно. Но вот состоявшиеся накануне Дня Победы по городам и весям церемонии возжигания вечного огня были отмечены одним важным, но весьма противоречивым «новшеством». Дело в том, что «вечные огни» местного масштаба зажигались в этом году от «частиц огня», привезенных в специальных капсулах, или, как сообщали некоторые СМИ, лампадах (sic!) из Москвы с Могилы Неизвестного солдата. Такое вот, по сути своей религиозное «облачение» для патриотического действа.

Не знаю, кто это придумал, но складывается впечатление, что на инициаторов действа слишком сильное впечатление произвела не только церковная пасхальная церемония, но и ритуальная кутерьма вокруг ношения факелов по всей стране в преддверии сочинской Олимпиады, когда принимающие эстафету местности просто исходили в креативе. Вот и здесь «лампады», выделенные на каждый субъект федерации, своеобразной эстафетой и с соответствующими почестями путешествовали по вверенной территории, возжигая потухшие памятные звезды там, где они были… (Хотя, вообще-то, и спортсменам, и патриотам все же стоило бы на всякий случай иметь в виду, что сама идея эстафеты олимпийского факела возникла в 1936 году в недрах германского Министерства просвещения и пропаганды как символ единения Третьего Рейха с Древней Элладой).

Казалось бы, что тут такого особенного? Надо же было зажечь, и не карманной же зажигалкой Zippo это делать! Символика нужна, торжественность, преемственность. Импортозамещение, опять же. Откуда в Россию доставляют Благодатный огонь для возжигания пасхальных лампад? Правильно, из Иерусалима. Олимпийский – из Греции. А «вечный»-то у нас свой собственный! В центре столицы, прямо у Кремлевской стены. Газпром опять же при делах…

Однако, если говорить серьезно, то эта церемония является наглядной иллюстрацией изобретения новой традиции без должного учета, а то и полного противоречия уже имеющимся. Кто хоть немного знаком с древней историей и культурой, знает, что поклонение огню – это характернейшая черта множества языческих культов по всему миру. Там, где в древности племенные союзы оформились в государства, культ неугасимого огня стал ассоциироваться с государственной властью. Например, в Древнем Риме, с коим столь любили и до сих пор любят проводить аналогии все апологеты имперства.

«Новый Регион – Челябинск» в контакте, Одноклассниках и Facebook*

Главный «вечный огонь» в течение десяти веков беспрерывно горел на римском форуме в храме Весты, богини домашнего очага, символизируя «главный» домашний очаг – «очаг государства», очаг в доме императора. В конце IV-го века новой эры при Феодосии Великом, последнем кесаре единой, то есть, еще официально не разделившейся на Западную(Римскую) и Восточную (Византийскую) империи, «вечный огонь», поддерживаемый жрицами-весталками, был погашен. То было время, когда христианство из религии гонимых и униженных, религии альтернативной, превратилось в религию государственную. Прежнему древнему языческому культу суждено было уйти в андеграунд и постепенно исчезнуть. Будучи христианином, император Феодосий язычников не гонял и особо не преследовал, но именно при нем был проведен Второй Вселенский собор и утвержден так называемый «Никейский символ веры» – одна из главнейших формул христианского вероисповедания, по сути, основа христианства. Императорский же указ о запрете публичного отправления языческих культов покончил с некогда священным «вечным» огнем в храме Весты, после чего, кстати, перестали проводиться и Олимпийские игры, также не в последнюю очередь связанные с культом огня.

Вплоть до начала ХХ века символика вечного огня в качестве государственной не использовалась. Возрождены обе традиции – и Игр, и «вечного огня» – были во Франции, самой атеистической стране Западной Европы, которая ранее всех других отделила церковь от государства и со времен Французской революции последовательно строила свою гражданскую религию. И первый со времен Римской империи «вечный огонь» был зажжен в Париже в начале 1920-х годов в память о жертвах Первой мировой войны.

СССР же при всей его безбожности опоздал с символизацией вечного огня более чем 30 лет. Сегодня мало кто помнит, но первым советским действительно «вечным» – то есть, никогда не прекращавшим гореть – огнем стал огонь на Марсовом поле в Ленинграде, зажженный не в честь погибших в Великой Отечественной войне, а в честь героев революции в 40-летний юбилей Октября в 1957 году. И это принципиальный момент, ибо с точки зрения коммунистической мифологии и советской традиции, память «жертв революции» была первична по отношению к памяти павших в Великой Отечественной войне. Десять лет спустя, в год очередного «круглого» и этапного юбилея революции, был открыт мемориал воинской славы «Могила Неизвестного солдата» у Кремлевской стены. Но – и это опять принципиальный момент – «вечный огонь» у Кремлевской стены был зажжен в мае 1967 года лично генсеком Брежневым именно от огня с Марсова Поля.

Постепенно священный мемориальный огонь у резиденции главы советского государства (ну как тут не провести аналогию с римским «очагом государства» в храме Весты?!) отвоевывал символическое первенство у «огня революции», мало-помалу оттесняя его на задний исторический план. Но окончательная победа была одержана полвека спустя, когда с крахом СССР идеалы большевистской революции официально утратили политтехнологическую актуальность, а Октябрь 1917-го стал рассматриваться не как точка отсчета для «мифа основания», а как трагический, если не преступный, перерыв преемственности с прошлым.

Теперь уже совершенно очевидно, что нам предлагают принять в качестве точки отсчета Победу, а в качестве нового культа – культ 9 мая, как ни крути, начавший складываться все в то же советское, точнее, в брежневское время. Осмелюсь напомнить, что в Российской Империи ничего подобного не существовало – ни вокруг победы в Отечественной войне 1812 года, ни в других войнах. Даже сам усатый генералиссимус, все более настойчиво ассоциируемый нынешними патриотами с Победой, хоть и был объектом культа своей личности, но и парад-то провел всего один единственный раз – 24 июня 1945-го, – а 9 мая сделал всего лишь выходным днем, да и то лишь на некоторое время. Государственные же празднования Дня Победы с непременным военным парадом стали проводиться только при Брежневе, вернувшем и выходной день, и минуту молчания.

Призывы к распространению этого «культа» в открытую звучат от патриотических организаций, некоторые из коих развернули даже подписку и вербовку сторонников в соцсетях с требованием принять соответствующее решение чуть ли не на государственном уровне. Однако задавался ли кто-нибудь из апологетов потенциального культа вопросом: а как он будет стыковаться с нынешним официальным курсом на возвращение к фундаментальным ценностям, в том числе религиозным, гласно и негласно поощряемым на всех уровнях? В особенности, к православным?

Любому мало-мальски грамотному верующему, чьи познания о христианстве не ограничиваются троекратным христосованием и ношением крестика, известно, что означает вечный огонь в сложившейся христианской традиции. И речь здесь уже не о язычестве (каковым, кстати, христианство считает культ предков, в том числе и официально не канонизированных героев), а о вещах посерьезнее.

Этот вопрос официальная церковь старалась, так сказать, не обострять, и при советской власти, и хранит от него дистанцию и сейчас. Вот и в нынешний юбилей патриарх со свитой возгласили «Вечную память» «вождям и воинам, жизнь свою за веру и Отечество положившим», и пропели Пасхальный(!) тропарь у Вечного огня, после чего последовал проход роты почетного караула.

Вполне возможно, что наше недовоцерковленное государство и недоогударствленная церковь, фактически пребывающие в симбиозе, но все еще не решающиеся оформить свои отношения, так сказать, конституционно, ощущают себя вполне комфортно в этой ситуации. Но думающие и одновременно лояльные государству христиане рискуют впасть в «двоеверие» и кризис идентичности. Им придется как-то преодолевать противоречие между двумя ипостасями вечного огня – закрепленного в литургической традиции образа ада и одновременно унаследованного от советской и превозносимого нынешней идеологией образа памяти павших за Отечество.

Получается совершенно парадоксальная вещь – в храме и дома верующие (коих у нас, в соответствии с нынешней политикой поощрения религиозности должно быть больше с каждым годом) станут молиться об избавлении от вечного огня, а в День Победы идти к нему на поклон… А не приведет ли сие к еретическим настроениям? Не станет ли поводом это для иска об оскорблении чувств верующих?

Сомневаюсь, что при всей сервильности православной церкви по отношению к современному государству, в ближайшее время богословы возьмут на себя дерзость изъять из церковных текстов сомнительные упоминания о «вечном огне». И уж конечно, даже будучи православным, наш государственный лидер вряд ли пойдет на то, чтобы погасить вечный огонь. И хоть некие питерские казаки таки мемориально возвели Владимира Владимировича в римские цезари, как-то не верится, что ему захочется снискать лавры второго Феодосия Великого, последнего римского императора…

Пока что, по-видимому, сия «культовая» нестыковочка будет сглаживаться тем, что подкованных христиан среди громогласных патриотов и радетелей традиционных ценностей, чрезвычайно мало. Большинство же готово вестись на что угодно, был бы лозунг погромче, зрелище поэффектнее и эмоций побольше и совершенно не озабочиваются, что им, как говорят в народе, «впихивают невпихуемое».

Я вот думаю, а не предложат ли нам на следующий год отпраздновать не сам День Победы, а годовщину нынешнего парада, «самого масштабного в истории» – как это недавно было с годовщиной открытия Олимпиады в Сочи… Впрочем, может, так оно и лучше. Будет у нас три огня – религиозный благодатный, спортивный олимпийский и мемориальный вечный. И пусть в далеком будущем, которое, наконец, когда-нибудь сменит наше вечно возвращающееся прошлое, историки и культурологи спалят себе мозги, пытаясь расшифровать причудливые коды нашей идентичности – или того, что за нее выдается».

* Продукты компании Meta, признанной экстремистской организацией, заблокированы в РФ.

© 2015, «Новый Регион – Челябинск»

Публикации, размещенные на сайте newdaynews.ru до 5 марта 2015 года, являются частью архива и были выпущены другим СМИ. Редакция и учредитель РИА «Новый День» не несут ответственности за публикации других СМИ в соответствии с Законом РФ от 27.12.1991 № 2124-1 «О Средствах массовой информации».