«… Жизнь потом, что не понятно объяснит…» Думаю, что Булат Окуджава в его последней – православной, а не первичной – коммунистической – ипостаси подобную вариацию своего нехитрого стиха воспринял бы на «ура». В том числе и по поводу рождественского кануна, о некоторых аспектах которого здесь пойдет речь.

Знаете что? Рождество на Земле нужно устраивать только для детей. Потому что они бесправны и слабы по сравнению даже с самыми обделенными взрослыми. Им обязательно нужно чудо или поддержание надежды на возможность волшебства. Ибо в этом взрослом мире по их правилам устроено только Рождество – праздник света, доброты, внимания, милосердия и подарков.

А чтобы они стали лучше нас – многогрешных, их в эти рождественские и предрождественские дни неплохо бы еще воспитывать. И в этом отношении мне страшно нравится английская традиция новогодне – рождественского чтения. Мы ведь и сами – в нашем темноватом, не украшенном к новогодним каникулам городе – Рождество представляем в этаком хрестоматийном английском стиле: за окном большими хлопьями идет снег, на столе зажженные свечи и гастрономический разгул, нарядные дети получают подарки, все милы и благожелательны – поют хоралы и декламируют «Стихи о Рождестве» Бродского….

Образ этот создал (в своих литтворениях) Чарльз Диккенс. У него в каждом произведении, не говоря уж о канонической «Рождественской песне в прозе», полно сладких слюней и сентиментальных соплей, которые так комфортно пускать-утирать под «лаской плюшевого пледа». Притом, что образ этот никак не может быть связан с англицкой реальностью. В декабре на улицах современного Лондона легко словить «мелкий дождичек», а не бодрящий морозец; увидеть цветочные клумбы, а не сугробы. Ну да, при Диккенсе было несколько холоднее, но все равно – не российский «ледниковый» период. Диккенсовское Рождество по климатическим показаниям должно быть не у «детей туманного Альбиона», а «у нас» – однозначно! А оно – виртуальное – «у них»! Почему?

Дело тут и в многолетнем «атеистическом» опыте нашего государства, и в литературной традиции (наша литература, как климат – сурова: бичует верхи, тормошит низы – тут уж не до рождественских пасторалей, не то что – слезливой умилённости а ля Чарльз Джонович).

И в нынешнем нашем восприятии и праздновании Рождества.

И в бедности нашего воображения – по самым разным «ментальным» причинам. А бедность воображения, как сказал один не бедный, кстати, классик, – еще хуже, чем бедность финансовая… И частично, бедное воображение – результат не прочитанных в детстве «нужных книжек», и по рождественскому поводу тоже.

У англичан ведь Рождество – это не одна ночь, а длительный период ожидания праздника. В четвертое воскресенье перед Рождеством начинается пост. В это время принято читать духовную литературу и настраиваться на праздник. Пост заканчивается в рождественской ночи, на утро после которой дети получают подарки. Затем начинаются «двенадцать дней Рождества» (аналог русских святок), наполненные чередой увеселений. 6 января – Крещение, последний день длинного праздника.

Но детям во время Адвента (периода праздничной подготовки к Рождеству) англичане читают не только библейские тексты, но и художественную «нетленку».

Нетленка №1.Эталон 0+

Художественное нравоучение от «создателя» «английского Рождества». Собственно, его первая и самая известная праздничная повесть «Рождественская песнь в прозе». Столь необычное название прижилось в нашей литературе благодаря переводу Татьяны Озерской, сделанному в ХХ веке. А в XIX веке повесть Диккенса (переведенная на «язык родных осин» почти мгновенно после выхода оригинала в 1843 года и ставшая невероятно популярной в России) называлась «Святочная песнь». И, кстати, это заглавие более точно отражало суть книги, ведь в оригинале она называется «A Christmas carol». Carol – это подобие русских колядок, народных духовных куплетов, что взрослые и дети распевают на Рождество.

Исходя из моего опыта и опыта знакомых преподавателей и родителей, большинство современных российских детей с «песней» Диккенса незнакомы. Но имя ее главного героя им прекрасно известно. Это банкир Скрудж, чей образ студия «Уолт Дисней» позаимствовала у Диккенса для своих анимационных сериалов. Имя Скрудж происходит от английского глагола screw (притеснять, скаредничать) и давно уже стало нарицательным обозначением скряги-грубияна. Повесть Диккенса, как помните (а не помните – прочитайте: ощущение, будто в НМУ радугу увидели), посвящена чудесному преображению (аккурат в Сочельник) Скруджа из злого монстра в щедрого благотворителя. Помогают Скруджу три святочных духа, показывающие бесчеловечному жадине истинную суть его прошлой, настоящей и будущей жизни.

Диккенс в «РП» создает колоритный и незабываемый пазл «старой доброй Англии», что складывается из зажаренного гуся («величиной с ребенка»), пудинга, огня в очаге- камине, игры в фанты, крепкого эля или портера, танцев и «сбычи» всяческих «мечт». Это исключительно семейный праздник – «троица молитвы, еды и питья», как сформулировал другой знаменитый британец – религиозный деятель, философ и писатель Гилберт К. Честертон.

Вдохновленные красотой созданного великим Чарльзом образа доброго, спокойного, семейного праздника, британцы в середине XIX века начали активно воплощать его в жизнь и продолжают делать это до сих пор. Почти в каждой современной английской семье есть «Рождественская песнь» Диккенса, нередко на полке с другими его рождественскими текстами (позже он написал «Сверчок за очагом», «Колокола», «Битва жизни», «Одержимый»). И даже если родители – балбесы, не занимающиеся воспитанием детей, можете не сомневаться: во время Адвента Диккенса обязательно прочитают маленьким британцам в детских садах и в школах. Интересно: нижней возрастной границы для такого чтения не существует, так сказать 0+.

Нетленка № 2. Гуманитарная прививка

Российский Новый год сложно представить без фильма «Ирония судьбы». Про то, что «31 декабря мы с друзьями ходим в баню» знают даже дети (которые не читали про преображение Эбенезера Скруджа). А английское Рождество отмечено обязательной декабрьской радиотрансляцией повести Дилана Томаса «A child's Christmas in Wales» (русский перевод опубликован под названием «Детство. Рождество. Уэльс»). Имя Дилана Томаса прекрасно известно всем ценителям поэзии, это один из замечательных английских поэтов ХХ века, к тому же очень любивший выступать по радио.

Если Диккенс создал эталон английского Рождества, то Томас автобиографически воссоздал реальность этого праздника. «Детство. Рождество. Уэльс» – небольшой прозаический текст, своего рода «поток сознания», переносящий автора и читателя в заснеженный Уэльс начала века. «Наш снег не так вот просто-напросто лили с неба из ведер с белилами, он шалью стлался из-под земли, он выплывал, он вытекал из древесных стволов, и побегов, и веток; и все крыши за ночь порастали нежным и снежным мхом, белый плющ мигом обегал все стены, и немое, штормовое, белое крошево рождественских открыток обрушивалось на входящего во двор почтальона…» Подарки, гости, пудинг, пожар от очага, ветер над заледеневшим морем, снежки и сугробы, замерзающие птицы – все эти картины наплывают одна на другую, создавая удивительную иллюзию подлинности и сопричастности. ДТ, честно говоря, пишет сложно и непрозрачно, тем не менее, многие взрослые англичане признаются, что именно «A child's Christmas in Wales» было в детстве их любимым рождественским чтением. Неплохая, нужно сказать, филологическая и гуманитарная прививка. Это, как если российские дети зачитывались, к примеру, «Зангези» Хлебникова.

Нетленка №3. Пишите письма

Английское Рождество, как и многие нашенские праздники, возникло на стыке христианской и язычески-народной традиций. Дата 25 декабря совпала с древнегерманским Йолем, языческим праздником зимнего солнцестояния, «возвращения солнца», главным героем которого был Прадедушка Йоль. Ну и кто же мог лучше всех выстроить связь между этим прадедушкой, дедушкой Санта-Клаусом и Христом? Конечно, сэр Толкин – оксфордский профессор, знаток англосаксонской мифологии…

У Толкина было четверо детей: Джон, Майкл, Кристофер и Присцилла. В книге «Семейный альбом» Джон и Присцилла вспоминают детство: «В рождественское утро – подобно тысячам других детей – нам разрешалось заглянуть в чулки и развернуть тщательно выбранные для нас подарки. Однако, кроме подарков, мы каждый год получали письмо от самого Рождественского Деда, со штемпелем «Северный полюс» и самой что ни на есть настоящей «северно-полюсной» маркой!»

Автором этих полярных посланий-открыток был отец семейства. Первое письмо от имени Father Christmas, Рождественского Деда, Толкин написал трехлетнему Джону в 1920 году. Последнее получила 14-летняя Присцилла в 1943-м. И это, друзья, были не банальные поздравлялки, а первоклассные образчики эпистолярного жанра: Дед радовался успехам детей, жаловался на задержки с оленями, интересовался семейными новостями, рассказывал о жизни на Северном полюсе. Дети Толкина бережно сохранили эти письма и опубликовали их после его смерти. Сегодня на английском языке существует несколько изданий «Letters from Father Christmas» и в виде книг, и в виде коробочки с конвертами, откуда эти письма можно достать. На русский язык переведен только текст; изумительных картинок Толкина русскоязычные дети пока увидеть не могут.

«Письма Рождественского деда» интересны не только как рассказ об английском Рождестве. Это любопытнейший памятник семейной культуры. Попробуйте ежегодно писать и рисовать каждому из своих детей письма, наблюдая за их жизнью как бы со стороны! Это неоценимый психологический опыт-диалог, причем важность его велика и для детей, и для родителей. Ведь именно так воспитывается у человека умение дарить, а не «отдариваться по поводу», умение получать нежданные, непрошеные подарки, умение вместе радоваться и удивляться.

Нетленка №4. Школа дарителей

Вообще, по своему, так сказать, христианскому происхождению, Рождество – и должно быть религиозным праздником исключительно детей, когда взрослые хорошо себя ведут и дарят мелким homo sapiens подарки. Ведь в этот день родился Божественный младенец, и вся земля склонилась перед ним со своими дарами. В небе засияла Вифлеемская звезда, волхвы принесли в пещеру золото, ладан и смирну, пастухи привели свои стада. На протяжении многих столетий дети разных народов получали подарки два раза в год: в день собственного рождения и в день Рождества Иисуса.

Поэтому редкая рождественская книга обходится без темы подарков. Но подарки бывают разные. Российским читателям хорошо известны рождественский рассказ О.Генри «Дары волхвов». Но! В нашей стране эта бессмертная история о жертвовании главным сокровищем ради куда большего богатства – осчастливить дорогого человека самым желанным подарком – считается подростковым и даже взрослым чтением. А вот в Англии эту американскую трагикомедию о бесполезных дарах и бескорыстных дарителях читают даже пятилетним детям. И, вы уж поверьте, они все понимают, ахают и восторгаются почище иных взрослых.

Нетленка №5. Вам воздастся Еще одну очень популярную «там» детскую «подарочную» историю рассказала и нарисовала Беатрис Поттер. В России уже издано несколько трогательных книг этой писательницы, но повесть о портном из Глостера («The Taylor of Gloucester») с иллюстрациями автора у нас, кажется, доступна только в интернете. Эта милейшая и бесхитростная история о том, как в день Рождества мыши помогли бедному портному в срок закончить важную работу в благодарность за то, что он спас их от кота. И с той поры портной стал богатым и известным.

Почему важно прочесть детям последние две истории? Ответ очевиден: речь в них идет о подарке-действии, подарке-поступке. Книги О.Генри и Беатрис Поттер словно бы раскрывают ребенку истинную сущность подарка, и тем самым уводят его от возобладавшего сейчас потребительски-коммерческого отношения к Рождеству.

Нетленка №6. Сказка

В Англии, в отличие от России, давненько не было гонений на христианство, и потому религиозная сущность рождественско-новогодних празднований совершенно органично воспринимается современными британцами: Рождество – это чудо, каждый год христианский мир отмечает чудесный приход Иисуса в земной мир. Поэтому вполне закономерно появление религиозных тем и персонажей в детских рождественских книгах. Самый необыкновенный пример – сказка Оскара Уайльда «The selfish giant», именуемая в русских переводах по-разному: «Эгоистичный великан», «Злой великан»; «Великан-эгоист», «Великан, который думал только о себе». Этот завораживающе красивый текст о саде, принадлежавшем одному великану. В саду всегда царила зима, поскольку великан обнес сад высокой стеной и не пускал в него детей. Но вот однажды… «Он увидал поразительное зрелище. Через небольшое отверстие в стене дети пробрались в сад и сидели на ветвях деревьев. На каждом дереве был маленький ребенок. И деревья так радовались возвращению детей, что тотчас же покрылись цветами, и нежно качались их ветви над головами малюток. Всюду порхали птицы и восторженно щебетали, и цветы выглядывали из зеленой травы и смеялись. Это была прелестная картина; только в одном углу по-прежнему царила зима. Это было в самом отдаленном углу сада, и там стоял маленький мальчик. Он был так мал, что не мог достать до ветвей и только ходил кругом дерева, горько плача. Бедное дерево все еще было покрыто инеем и снегом, и Северный Ветер бушевал и ревел над ним». Великан помог малышу забраться на дерево, и оно тут же покрылось цветами необыкновенной красоты. Много лет стареющий Великан ждал возвращения малыша. Это случилось перед самой его смертью; ребенок предстал перед Великаном с ранами от гвоздей на руках и ногах, назвав их «ранами любви»…

Моя хорошая знакомая, что вышла замуж за английского сантехника – афроамериканца из Ливерпуля, рассказывала, что все не могла прочитать «The selfish giant» своим пятилетним близнецам: «У нас ведь Уайльда читают – хорошо если в старших классах, а тут свекровь подарила детям на Рождество!

Я думала, как мне предварительно рассказать про Христа и Распятие своим мальчишкам. Ведь в России о религии легко и без надрыва никто не говорит с детьми. Учебники, храмы – пугающе серьезны. Дома – либо оголтелая безграмотная воцерковленность, либо пофигизм с атеизмом. В школе – скука в духе Чехова…. Стала советоваться с мужем – все-таки до своего осознанного похода в пролетарии, человек изучал богословие в Кембридже. Он рассмеялся: «Уайльд- то тоже изучал, правда, в Оксфорде, ты полагаешь, что он рассказчик – хуже нашего?!» И следующим вечером он уже читал нашим разноцветным сорванцам про чудесный сад и раны любви… И все так естественно. И все равно странно для меня: в мою же ментальность вот так – с детства христианская этика не вошла. У них такие «глыбы» притчи о милосердии и добре писали – Уайльд, Толкин. И чтение их сказок – обычное дело что дома, что в школе. У нас родители умеют мораль читать – сужу по себе: Уайльд и Библия вызвали недоверие – смех и слёзы. А британцы могут сказку рассказать, поскольку ценности эти впитали с детства – им то ведь тоже мама-папа когда это читали…»

Родные нетленки

И напоследок о том, что если вы вдруг прониклись желанием почитать своим знакомым и родным деткам на Рождество о чем- нибудь подходящем случаю, рекомендую включить в список адвентивного чтения и родненьких авторов.

«Чудесный доктор» Александра Куприна вроде бы не совсем точно обозначен рождественской темой, но пронзительная реальная история о том, как доктор- легенда спас в холодную зиму не только больную девочку, но и всю ее семью – это вам и милосердие, и дары волхвов, и Дед Мороз со Спасителем, и вполне себе «обыкновенное чудо».

Читайте малышам – с колыбели – чудные и грустные стихотворении Цветаевой, Блока, Набокова, Тютчева, Есенина, Бродского.

И не забудьте про «Сегодня будет Рождество…» Ивы (Ирины) Афонской с эпиграфом из лермонтовского «Есть речи значенье»: «…из пламя и света рожденное Слово»:

Сегодня будет Рождество,

весь город в ожиданьи тайны,

он дремлет в инее хрустальном

и ждет: свершится волшебство.

Метели завладели им,

похожие на сновиденье.

В соборах трепет свеч и пенье,

и ладана сребристый дым.

Под перезвон колоколов

забьётся колоколом сердце.

И от судьбы своей не деться –

от рождества волшебных слов.

Родник небес – тех слов исток,

они из пламени и света.

И в мире, и в душе поэта,

и в слове возродится Бог.

Колдуй же, вьюга-чародей,

твоя волшебная стихия

преобразит в миры иные

всю землю, город, и людей.

Встречаться будут чудеса,

так запросто, в толпе прохожих,

и вдруг на музыку похожи

людские станут голоса.

Челябинск, Вера Владимирова

© 2016, РИА «Новый День»