РИА «Новый День» продолжает цикл публикаций Веры Владимировой к юбилею Феликса Дзержинского. Первая часть рассказа о железном Феликсе здесь. Сегодняшняя история – железнодорожная (с элементами кумовства и репрессий).

«Не так давно Би-Би-Си-шники запустили занятный телецикл: известный патологоанатом – антрополог скупает всевозможные останки знаменитостей (от засушенного пениса Наполеона до волос Элвиса Пресли и обгоревшего фрагмента ребра Гитлера), чтобы вместе с коллегами из лабораторий по всему миру по расшифрованной ДНК гения или злодея определить, какую роль гены играют в профессиональных предпочтениях, хронических заболеваниях, девиантном поведении и пр.

Увы, русские, как сообщил автор и ведущий программы, на контакт не идут. А то бы можно ведь было по останкам из кремлевской стены узнать – своей смертью или от руки товарищей умерли вожди нашего Октября и что такое необыкновенное их хромосомный набор получил или проморгал от своих предков. Тем более, что вот, например, у железного Феликса даже черепушку не вскрывали – настолько очевидной была для последних врачей первочекиста смерть от давнего сердечного недуга.

Так что есть материал для исследователей. В данном случае, ужасно интересно: получил ли Феликс в наследство от деда Игнатия «путейский» ген? Вдруг, он совершенно осознано – по семейной традиции – выцарапал себе в 1921-м году руководство Наркоматом путей сообщения, потому что на генетическом уровне знал, как можно воскресить русскую «железку»?!

Неисповедимы пути железные

Безусловно, такой сногсшибательной карьеры в имперском МПС не сделал ни один из предков железного Феликса – деда, дядьев, кузенов по линии матери – Хелены Янушевской, среди которых железнодорожников было великое множество (как и поляков в этой транспортной сфере Российской империи вообще: почти 40% инженерного корпуса и половина техников т.н. второго класса) – от кассиров до начальников станций и вузовских профессоров. При этом все родственники ФЭДа были, минимум, с дипломом ж/д училища, но в основном – с институтским, а у Феликса-то даже гимназического аттестата не было: по причине двоек по русскому и греческому, ФД вышел из стен 1-й Виленской гимназии со справкой.

А вот поди ж ты: в 1920-е довольно быстро восстановил им же с соратниками разоренную имперскую ж/д, чем сникал уважение не только коллег по революции, но и западных журналистов, дипломатов и прочей «буржуазии». Что ни говори, а факт остается фактом: когда весной 1921-го заканчивалась Гражданская война, и Президиум ВЦИК принял постановление «о назначении народным комиссаром путей сообщения Феликса Эдмундовича Дзержинского», положение дел на транспорте в стране было катастрофическим. За гранью, так сказать, развала и хаоса. Г.М. Кржижановский – один из немногих вменяемых инженеров в когорте «идейных» руководителей страны, бывший тогда председателем Госплана, вспоминал: «Развороченные мосты на деревянных срубах под железными фермами, явные перекосы полотна, невыправленные линии рельсов, убийственные стоянки, кладбища разбитых вагонов и паровозов, грязные развалины станций, движение поездов по вдохновению, а не по расписанию, наглые хищения грузов, угрожающий рост крушений, «энергетика» на сырых дровах с помощью пассажиров, катастрофическое падение производительности труда, двойные, тройные комплекты бездействующего персонала, совершенная неувязка по линии промышленности и финансов». Дзержинский тоже хорошо знал состояние дел на транспорте. Он, как уже мягко было сказано, не имел специального образования и опыта работы в ведомстве путей сообщения, но «дядьки рассказали». Родственники же и подсказали неучу, чтобы своим заместителем он сделал опытного специалиста, инженера путей сообщения И.Н. Борисова, который, в том числе и при помощи Феликсовых близких, и реализовал программу по восстановлению железных дорог, выполняя весьма размытую в тактическом отношении цель, поставленную «родным » наркомом: «Наша задача сделать транспорт той мощной силой, которая должна двинуть экономическое развитие страны».

Дзержинский на новом посту поставил во главу угла вопрос о графике движения, который фактически не выполнялся. График срывался из-за отсутствия топлива, нарушения трудовой дисциплины. Новый нарком и сам бывал в депо и на станциях, встречался с людьми, знакомился с делом на практике.

Между прочим, о Железном рыцаре большевиков обычно говорят лишь, как о создателе жуткой ВЧК, но главой Наркомата путей сообщения он тоже был первым! Это при нем был создан Трансплан, введена платность перевозок, внедрялись основы хозрасчета, был введен в действие новый устав железных дорог, в ведение НКПС переданы технические училища, восстановлен отдел здравоохранения. Правда, тут опять встает вопрос: кто дотла разрушил-то ж/д систему? Это ведь только в «Неуловимых мстителях» ответ однозначен: «Бурнаши мост подожгли!», а на деле-то красные спалили и взорвали не меньше, чем беляки с атаманами.

Ф.Э.Дзержинский – отдадим должное его менеджерским талантам – в считанные месяцы разобрался в сложившейся ситуации. И, кстати, в данном случае пришел к выводу о невозможности навести порядок репрессивными методами органов ВЧК и милиции: «Мы не покончим с хищениями, если не привлечем к этому делу массу честных сознательных железнодорожников». И 9 декабря 1921 года, по его инициативе ВЦИК и Совет Труда и Обороны республики принимают «Декрет об организации охраны складов, пакгаузов и кладовых, а равно сооружений на железнодорожных и водных путях». Выражаясь, современными терминами, ФД заложил основы Военизированной охраны МПС. Так что, сотрудникам сей структуры не грех бы ежегодно выпивать за память железного отца- основателя – 30 августа или 11 сентября)).

Но не будем сходить с рельсов этого фрагмента биографии нашего персонажа.

Результат его трехлетнего «чуткого руководства» НКПС констатировала в 1924 г. январская XII конференция ВКП(б): «Транспорт находится в таком состоянии, когда он без особых затруднений способен удовлетворять все предъявляемые к нему и родным хозяйствам требования».

Но без генетической предрасположенности и «помощи брата» у Феликса не обошлось. Нет, не случайно, ФД возглавил НКПС – он точно знал, кто ему поможет – брат Пашка.

Первым путейцем в семье Эдмундовича был отец матери – Игнатий ( Игнаций для поляков) Семенович Янушевский, родившийся в первые годы XIX века.

После гимназии И. С. Янушевский поступил в Виленский университет. И, кстати, не исключено, что и он тоже передал внуку «революционные» спиральки. По молодости этот дедушка-отличник и хороший знакомый Мицкевича (того самого – поэта и общественного деятеля Адама) увлекся популярной среди студентов университета идеей национального возрождения и освобождения Польши. В общем именном списке принадлежавших к тайному обществу филаретов (т.е. в переводе с греческого буквально – «любящих добродетель»), составленном в Следственной Комиссией весной 1824 г., упомянут Игнатий Янушевский – «участник общества филаретов, кандидат философии, 20 лет, из города Вильна». Это патриотическое объединение студентов, просуществовавшее в Виленском университете в 1820-1823 гг., было дочерней организацией общества Филоматов, и, как и вышестоящая организация, ставило национально-освободительные и просветительские цели. Обе организации были раскрыты (после чего запрещены) и 108 их участников были преданы суду. Осенью 1824 года 20 из них были приговорены либо к различным срокам тюремного заключения с последующей ссылкой, либо высланы вглубь России, как, например, уже упомянутый самый известный филомат – Адам Мицкевич.

И. С. Янушевскому удалось избежать судебного процесса необычным, так сказать «железнодорожным» путем: он ушел из университета и ….поступил в Петербургский институт путей сообщения, который закончил в 1828 г., причем первым по списку (жаль, тягу к знаниям дед внуку Феликсу не смог передать).

В конце 1850-х гг. ИЯ числился преподавателем этого же института в чине подполковника. В музее Петербургского Государственного университета путей сообщений, в зале № 2 до сих пор, среди других портретов ученых-выпускников, заложивших основы отечественной и мировой транспортной науки и техники, хранится его портрет. Маститый профессор, он был специалистом по вопросам коммуникаций, другом и соратником известного строителя мостов инженера С. В. Кербедза.

Хорошие отношения у него были и с другими выпускниками железнодорожного института, что не удивительно, особенно учитывая тот факт, что треть инженеров-строителей и железнодорожных инженеров Российской империи второй половины XIX века были выходцами с польских территорий, преимущественно поляками. До первой Мировой поляки прибавили в процентном профессиональном «весе» еще 10%. Помимо Игнатия Янушевского, известными инженерами-транспортниками были также двое его сыновей, внук и чуть было не стал правнук, но об этом – чуть ниже.

Впрочем, академическая карьера дедушки железного Феликса не ограничивается железнодорожным институтом. До железнодорожного института И. С. Янушевский несколько лет – во второй половине 1830-х преподавал теоретическую механику в Институте корпуса Горных инженеров (с 1866 г. – Горный институт). Был членом первого в России общества любителей шахматной игры, созданного в Санкт-Петербурге в 1837 г. В шахматы, кстати, неплохо играл и ФД – хотя по математике имел нетвердую тройку.

Игнатий Янушевский, сам происходивший из известного рода, был женат на Казимире Забельской (1806-1897), предки которой происходили из еще более древнего и знаменитого польского дворянского рода Забелло. Кстати, знаменитое дореволюционное сопрано Мариинки Надежда Забела – жена и муза художника Врубеля, тоже происходила из этой же польской аристократической древности. К слову о повстанческих генах ФД – и Янушевские, и Забельские числились как среди участников Польского восстания за независимость 1831- 32-го , так и 1863-64 гг.

Дед Игнатий умер за два года до рождения ФД, так что лишь хромосомами мог поучаствовать в жизни внука от младшей красавицы-дочки. Восстанавливать же советское МПС Феликсу активно помогал внук Игнатия Семенович- сын его сына Степана (брата матери ФД, тоже инженера – путейца) Павел Степанович Янушевский.

Из записки Дзержинского Ленину:

«Владимир Ильич!

О Янушевском я вчера собрал более точные данные. У Деникина он был деятельным белогвардейцем, ездил в Англию, агитируя там в пользу поддерж­ки добровольцев.

Я вчера же по телефону снесся с Янушевским-сыном, он характеризовал от­ца как человека исключительной личной порядочности и честности, и что на прямо заданные ему вопросы он дает прямые ответы, и что сейчас он вполне лоялен к Советской власти.

Мое мнение, что в плановой подкомиссии по транспорту он работать мо­жет.

28 марта 1921 г.

Ф. ДЗЕРЖИНСКИЙ»

Такое вот по форме обезжиренное ходатайство за крупного специалиста, в котором очень нуждается разрушенный транспорт страны, а по сути – за кузена, правда, за кузена дельного.

Павел Степанович был на 7 лет старше Феликса и очень на него похож внешне. «По содержанию» же это был совершенно иной человек. В 1900-м, когда Феликс томился в краковской тюрьме, его кузен – дипломированный инженер – технолог, преподавал в Ревельском техническом ж/д училище. В следующем году ПЯ – уже начальник Ревельского участка тяги Балтийской и Псково-Рижской железной дороги, в годы Первой Мировой, Гражданскую – начальник службы тяги, заместитель начальника и начальник Владикавказской железной дороги, позднее – Азербайджанской железной дороги, затем – председатель Кавказского окруж­ного комитета по перевозкам. А вот после этой записочки, с мая 1921 года Янушевский – член совета и заместитель председателя Высшего технического комитета, член совета Научно-технического комитета НКПС, член финансово-экономической секции Трансплана НКПС.

Владимир же Павлович Янушевский – сын этого заслуженного инженера и менеджера, с которым глава ВЧК «снесся по телефону», инженером путейцем по семейной традиции стать не успел: лишь год проучился в Институте инженеров путей сообщения. Война загнала парня из хорошей польской семьи в военное училище, а революция – в ВЧК. И не просто в состав рядовых чекистов, а на пост члена коллегии и заместителя заведующего Отделом по борьбе с контрреволюцией. Тут уж, конечно, налицо протекция и кумовство – в 20-то лет! Дикорастущее начало профессиональной жизни для бывшего студента и армейского прапорщика. Конец, правда, был печальный: после скоропостижной смерти дяди-покровителя Вовочку выгнали из Госплана СССР, где он тогда служил, потом ссылка – как троцкиста, а в 1936 арест, приговор по нескольким пунктам известной 58-й ст. и расстрел в 1937-м как участника террористической организации…

Вот уж, поистине, неисповедимы пути железные…»

Продолжение следует….

Челябинск, Вера Владимирова

© 2017, РИА «Новый День»