РИА «Новый День» продолжает цикл публикаций Веры Владимировой к юбилею Феликса Дзержинского. Предыдущие части рассказа о железном Феликсе здесь.

Сегодня речь продолжим о любви: итак, в ноябре 1901-го Маргарита Николаева получила от ФД письмо из Седлецкой тюрьмы. В котором несостоявшийся жених просил «не пишите вовсе ко мне, это было бы слишком неприятно и для Вас, и для меня...»

Джульетта и прочие Монтекки

Дело в том, что во время этой «отсидки» у Дзержинского уже случилась другая любовь – Юлия Гольдман. Точнее, сначала – совсем даже не в босоногой (а очень даже богатой) виленской юности в длинновязого приятеля братьев по гимназии влюбилась довольно неказистая Юленька. Да так и не разлюбила, хотя дамский любимец Феликс в те годы ее практически не замечал.

И это именно она, когда Феликс писал «отлуп» своей первой любви, навещала его в Варшавской, а потом и Седлецкой тюрьме. Она тоже сама отыскала ФД, узнав от одного из братьев об очередном аресте своего «рыцаря в сияющих доспехах» и месте его содержания под стражей. Добилась свидания, представив подложные документы кузины! Впрочем, удивляться тому, где барышня из хорошей еврейской семьи добыла фальшивую ксиву, не стоит – Юлия и сама уже давненько была «рэволюционэркой».

Любовный драйв боевой Юлии заставил и Феликса другими глазами посмотреть на девушку «из детства». Возможно, вглядевшись, он понял: вот она, моя Роза Люксембург! И даже туберкулез Юлии не стал помехой. Во всяком случае, после побега из Верхоленска (по пути в очередную ссылку) он решил укрыться от жандармов в Швейцарии, где в туберкулезном санатории лечилась (да не волнуйтесь – не на партийные деньги, на семейные капиталы) и умерла у Феликса, буквально, на руках Юлия Исааковна.

В некоторых источниках ЮГ называют первой женой железного Феликса. Это вы, батеньки поторопились. Молодые не успели обвенчаться, но невестой Юлию Исааковну ФД действительно называл. Альдоне написал о том, что не успел жениться на возлюбленной. Что же касается братьев Юлии, то собственно это именно Борис Исаакович Гольдман, известный потом как Горев, и вовлек и младшего брата Мишу, и друга Феликса в революционную деятельность.

На этом фото Феликс с Юлией и ее братом – Михаилом Исааковичем Гольдманом, больше известным как Михаил Либер – одним из основателей и руководителей Бунда. Либера расстреляли в 1937 г.

Но первым, кто после прихода к власти большевиков, в 1918 г. приказал найти и арестовать Либера, да и Горева, был их давний знакомый – свежеиспеченный основатель ВЧК Феликс Дзержинский.

Вот его распоряжение заведующему Отделом по борьбе с контрреволюцией ВЧК:

Т.Скрыпнику

Необходимо разыскать и арестовать меньшевиков:

Мартова (Цедербаума)

Дана – д-ра(Гурвича)

Б.Горева (Б.Гольдмана)

Либера (М.Гольдмана)

Потресова

И друг.

У Вас в политич. Отделе и бюро печати должны быть адреса, по которым (а также по адресному столу) можно установить и адреса вождей.

У меня имеется № 104 (от4/VIII) их «Известия Бежицкого Совдепа». Надо абонировать и достать эти «Известия»

Телеграфируйте об этом в Брянск Визнеру (через Фомина)

Ф.Д.

15/VIII (1918 г)

РГАСПИ.Ф. 76.Оп. 3.Д. 22.Л. 4. Рукопись. Документ опубликован.

Нужно сказать, что Михаил Исаакович очень раздражал большевиков.

Еще в июле 1917 г. в издании «Единство» заявлял, что "большевики объединили самые тёмные элементы петроградского населения, которые хотят только мародёрствовать" и предлагал судить их за лозунг «Грабь награбленное!» (тем, кто не в теме: одно из принципиальных различий между большевиками и меньшевиками состояло в том, что последние были категорически против отмены частной собственности).

А в мае 1918 г. писал: "Жажда власти у этой кучки авантюристов оказалась настолько сильна, что в борьбе за её удержание в своих руках они не останавливаются ни перед какими преступлениями». Немудрено, что чекисты начали на него охоту.

И все же Либеру (в тот раз) удалось пережить злое время. В 1923 г. Дзержинский всего лишь сослал его с семьей в Семипалатинск.

Но не тень Юлии, живущая в сердце первочекиста, спасла ее брата. Справедливости ради, нужно отметить, что большевики довольно редко расстреливали меньшевиков (даже правых меньшевиков, каковым был Либер) в 1918-1920гг., так что судьба Либера не являлась исключением. Для полноты картины добавлю, что другой брат Юлии – Борис Горев тоже погиб в 1937- м. Адресат ФД – Николай Алексеевич Скрыпник, дошёл до уровня ЦК ВКП(б) и Политбюро Украины, работал наркомом образования Украины и застрелился в 1933-м году в результате кампании по борьбе с «национал-уклонизмом». Упомянутый в конце записки Василий Васильевич Фомин дослужился до уровня заместителя наркома и был расстрелян в 1938-м. Мартов, Дан и Потресов (которые принадлежали к разным течениям внутри российской социал-демократии, но это отдельная история) умерли в эмиграции, а Ицек Янкелевич (Игнатий Антонович) Визнер умер в 1923-м году…

Но я опять (в который раз) отвлеклась. Хотя почему нет? Эти детали – тоже в копилку «узнавания» и железного Феликса и его времени, и эпохи, что стала плодом первой большевистской диктатуры.

После Юлии Гольдман ФД ненадолго впал в нечто вроде душевной каталепсии. Страдания Юлии Исааковны, до последних минут остававшейся в сознании, обесточили его революционный и жизненный запал. Однако, через несколько месяцев в письме Альдоне об охватившем его равнодушии, Дзержинский констатирует: «Как бы там ни было, жить дальше как-то надо…»

Рану от сердечной потери этому оригинальному мужчине залечила …революция. Первая.

Сабина

Точнее, революция и любовь пришли к Феликсу одновременно. Первая началась в Царстве Польском почти через неделю после петербургского «кровавого воскресенья», а вторая – в конце 1904 года, когда Дзержинский приехал в Варшаву. Но всё по относительному порядку.

Начавшаяся в 1904-м война постепенно вела подкоп под империю Романовых. Социал-демократы, в рядах которых сражался с империалистами и монархистами Феликс, словно камертон, чутко и чётко уловили изменение общественных настроений. Постоянно растущее недовольство, как раньше писали научные коммунисты, масс, а главное – возможность проведения реформ, в том числе и политических, и не просто политических, а «фундаментально радикальных», как выразился один экспрессивный автор той поры.

Так что, оппоненты российской государственности решают держать руку на пульсе.

С этой целью, по указанию Главного правления СДКПиЛ Дзержинский едет в Варшаву, ожидая, что там, где рабочая братия наиболее сознательна, в любой момент может что-нибудь начаться (например, революция). Именно в это время ожидания революции, ФД познакомился с Сабиной Людвиговной Файнштейн – женщиной, которую, как уверяли некоторые товарищи Дзержинского по тому времени, железный Феликс любил больше всех. Познакомились они опять таки через брата: когда начался предугаданный эсдэками мятеж, Феликс вместе с ее братом работал «военным корреспондентом» – доставлял берлинским руководителям СДКПиЛ информацию прямо с поля боя. Для тех, кто не вполне в теме: СДКПиЛ – это Социал- Демократическая Партия Королевства Польского и Литвы, солидная организация, созданная лет за пять до РСДРП. Путь Феликса к большевикам был многоэтапен: от католицизма и гимназического революционно-католического кружка поляков, через БУНД и СДКПиЛ. Членом партии РСДРП он стал только в 1917-м.

В эпистолярном варианте любви Феликса и Сабины у нас опять один источник. Но если «Первая любовь» написана исключительно корявым слогом Феликса, то о третьем романе повествуют лишь письма Сабины, адресованные Дзержинскому, находящемуся в очередном заточении: «Дорогой мой Феликс, надеюсь на встречу. Понимаю, что любовные страдания, болезнь, недомогание и даже смерть незначительны в море человеческих переживаний. Но ты мне нужен. Не забывай меня».

Это роман, как вы, возможно, догадались, зная характер и предпочтения главного героя, тоже был коротким – гораздо короче упомянутой революции.

И две печальных строчки о судьбе упомянутого брата Сабины: Ледер (Файнштейн) Владислав Людвигович, член СДКПиЛ, член Польской компартии был расстрелян в 1938 году.

Служебный роман

В 1910 году в жизни Дзержинского появилась Софья Сигизмундовна Мушкат. Долгие годы она была лишь товарищем по совместной революционной работе. Лет пять ФД знал ее лишь под партийным именем Чарна. Она тоже довольно долго знала его исключительно как Юзефа. Во время одной симпатичной заграничной командировки у товарищей вдруг случился роман. Получается, что служебный… Они поженились, и в лучших традициях любой подпольной жизни – разъехались. Прямо исторические мистер и миссис Смит.

Трагическая история произошла через несколько месяцев, когда в 1911 году в женской тюрьме « Сербия» Софья Дзержинская родила сына. И – небывалый даже для тогдашней имперской системы приговор суда: кормящую мать лишили всех прав состояния и сослали – бессрочно(!), как всегда, черт знает куда – к нам по соседству – в Восточную Сибирь.

Софья Сигизмундовна отдала новорожденного Яна Феликсовича на воспитание мачехе, а сама отправилась по этапу.

Чары Чарны

Чем взяла товарища по работе Соня Мушкат, мы можем лишь догадываться. Красотой СМ не отличалась, родной отец говорил: « Наша Зося издали нехороша, вблизи еще хуже…»

Но у нее были необыкновенные музыкальные способности. После окончания Варшавской консерватории девушке из очень богатой польско-еврейской семьи прочили блестящую карьеру пианистки. Но она пошла «другим путем». С 1905 – много раньше ФД – член РСДРП – (б), разумеется. По совместительству работала в главном правлении СДКПиЛ.

Из уж упомянутой ссылки в село Орлинга она через год бежала, по поддельным документам отсиделась то ли в Берне, то ли в Лондоне.

Потом была секретарём Бюро заграничных секций СДКПиЛ в Кракове. В начале Первой мировой войны уехала в Вену, позднее переехала в Швейцарию.

После Октябрьской революции работала секретарём эмигрантских касс в Швейцарии; в 1918 – в Советском представительстве в Берне.

В 1919 возвратилась в Советскую Россию; работала в Наркомпросе, в Польском бюро при ЦК РКП(б). В 1924 – ответственный секретарь Польского бюро агитпропотдела ЦК РКП(б). С 1929 – научный сотрудник и ответственный редактор в институте Маркса –Энгельса – Ленина.

Она пережила мужа на 42 года, но единственным романтическим периодом их жизни с Феликсом был тот месяц в швейцарской деревне. Близкое окружение ФД знало, что отношения у супругов были прохладными. Кто-то из товарищей Дзержинского позднее пытался оправдать это брачное фиаско: мол, «единственной дамой сердца Дзержинского была пролетарская революция».

Но Софья Сигизмундовна так явно не считала. Она с удовольствием жила в Кремле и годами умерщвляла все живое (не зря же была ответсеком в институте М-Э-Л) в образе железного Феликса. Это она – законная и венчанная – постепенно сделала его еще и оловянным, и деревянным – короче, ходульным. Может, отомстить так изощренно пыталась покойнику за свое неудачное замужество?! Отдельным же кошмаром экскурсантов Новодевичьего кладбища с 60-х годов прошлого века является могильная плита Софьи Дзержинской – с ее портретом и Железным Феликсом в буденовке на втором плане.

Лично я полагаю, что пусть и недолгое, но очарование СС для ФД заключалось в том, что она больше других встретившихся на его революционном пути женщин соответствовала эталону – Розе Люксембург. К тому же была музыкальна, а помните, что сказала первая любовь Феликса: из всех искусств он предпочитал музыку.

Челябинск, Вера Владимирова

© 2017, РИА «Новый День»