Объем средств, потраченных из бюджета «без достижения социально-экономического результата» увеличился в 12,5 раз. Об этом сообщила председатель Счётной палаты Татьяна Голикова в Государственной Думе в своём выступлении по итогам проверки бюджета за 2016 год.

Ну, всё как по учебнику: в любой критической ситуации воровство из бюджета растёт. Каждый, имеющий доступ к бюджетному пирогу, спешит украсть, сколько может, пока не украли другие. Время – деньги, а дурной пример заразителен. Значит, если в прошлом году объём воровства вырос в 12,5 раза, то сейчас должно быть ещё больше. Тем более что положение ухудшается – нужно быть проворней.

Как следствие, у банков заканчивается валюта. Еще летом был достигнут порог, когда сумма её поступления стала меньше суммы её расхода, то есть тратили больше, чем получали. А скорей даже не тратили, а просто выводили на зарубежные счета. Тратить валюту внутри страны глупо – ведь можно платить рублями, тогда как за границей на рубли ничего не купишь. Логично переводить её туда, где она эффективна.

В рамках сегодняшней финансовой системы количество рублей не ограничено – теперь всегда можно напечатать ещё. То есть совет академика Глазьева – печатать, когда хочется – всё-таки принят к исполнению. И они печатают, прямо триллионами. Печатный станок теперь соревнуется с сумасшедшим принтером Госдумы в количестве испорченной бумаги. Что из этого получится – нам наглядно демонстрирует Венесуэла, где деньги стремительно обесцениваются, и которая, похоже, сама ориентируется на Зимбабве с её деньгами в сто триллионов одной бумажкой.

Печатать деньги можно только тогда, когда количество созданных товаров и услуг увеличивается, когда экономика растёт, так как в этом случае деньги будут обеспечены материальными ценностями. А сейчас экономика падает, бизнес разоряется, вместо прибыли – сплошные убытки, соответственно, ценность рубля, даже без включения печатного станка, снижается. А если ещё и печатать, то процесс обесценивания российской валюты лишь ускорится.

Сейчас обесценивание рубля (инфляция) частично сдерживается отсутствием средств у населения. Люди не могут покупать товары по высокой цене, и производители вынуждены удерживать цену на доступном уровне. При этом они всячески хитрят и выкручиваются, как могут – снижают качество продукции и снижают издержки, чтобы не разориться. Однако всему есть предел. В какой-то момент себестоимость продукции и сумма прочих расходов всё-таки превысят возможности адаптации цены, и производители будут вынуждены продавать товары и услуги дороже, из-за чего лишатся последних покупателей – и разорятся.

Этот процесс уже сейчас идёт вовсю. Количество закрывающихся бизнесов, по данным СМИ, измеряется сотнями тысяч. По данным Росстата, за период с 2004 по 2017 год количество крупных и средних предприятий уменьшилось на 50 тысяч, а, считая с 2000 года, только заводов и фабрик в стране закрыто 78 тысяч (каждый день 12, 5 предприятий). А кроме них есть ещё и малый бизнес, который численно преобладает и которому ещё трудней выстоять, поэтому в малом бизнесе число банкротств значительно больше.

Бизнес пытается выжить – а государство пытается выжать из бизнеса всё, до копейки. Повторяется история НЭПа, когда предпринимателей разоряли непосильными налогами и сборами, а потом ещё и сажали за неуплату. Государство не может равнодушно смотреть на чужие деньги и имущество. И экономика всё больше становится государственной – доля государственного сектора уже равна 75 процентам. Но при этом экономика не растёт, а уменьшается в размере – государство ничего не развивает, взамен разорённого бизнеса не возникает новых государственных производств и организаций, оказывающих услуги. Соответственно, уменьшается объём ВВП страны (он уже меньше, чем у штата Калифорнии и города Токио). Экономическая ситуация становится «всё страньше и страньше»: вместо развития материальное производство различными путями конвертируется в валюту и выводится на Запад. Если так будет идти дальше, в стране останется один огромный госсектор, в котором ничего не производится. Пустое поле с табличкой «Госсектор».

Некоторое время назад государство вроде бы собиралось заняться возвращением капиталов в страну, но это дело было заведомо обречено на неудачу. С такой экономической политикой найти эффективное применение деньгам невозможно, зато высок риск их потерять. Те, кому деньги нужны для бизнеса, предпочитают работать там, где для этого созданы условия. А остальные используют деньги для личного потребления, и им в нищей неразвитой России тем более делать нечего. Поэтому основным направлением экономической деятельности так и осталось выжимание денег из всех, у кого они есть, приобретение на них валюты и отправка её за рубеж. А из этого может следовать только один результат: страна, в конце концов, останется без экономики, без валюты и с пустыми рублями.

Пресловутое импортозамещение имеет целью только ограничение использования валюты населением – приобретения людьми западных товаров и услуг. Валюта нужна правящему слою (для вывоза), а все остальные должны пользоваться результатами местного производства, которые можно купить за рубли. Теоретически, это могло бы сработать, но для этого требуется растущая экономика.

Поборы и прочие вымогательства по всей стране лишают людей возможности пользоваться даже рублями, но те, кто эти деньги присваивает, всё-таки стремятся приобретать зарубежные товары, а не отечественные. Им тоже нужна валюта. Многочисленные истории последнего времени, которые нам показывают по телевизору, когда тот или иной чиновник попадается на взятке и затем у него дома обнаруживаются огромные денежные запасы, одинаковы в одном – это запасы в валюте. Ещё бы: с рублями далеко не уедешь.

По этой причине, кстати, трудно или невозможно полностью запретить использование валюты внутри страны – это мгновенно лишит верхушку поддержки разнообразных «представителей государства», усилит их недовольство и центробежные настроения в регионах.

Вдобавок, это создаст серьёзную причину для неподчинения региональных элит центральной власти – ведь они не смирятся с потерей доступа к западным материальным благам и не будут довольствоваться местной продукцией. Они начнут действовать вопреки распоряжениям центра, самостоятельно, независимо. Их интересы окажутся в принципиальном противоречии с устремлениями центральной власти. А, как известно, шкурные интересы – самые сильные, и только благодаря тому, что центр с ними считается, он в состоянии воздействовать на местные элиты. Следовательно, из этого противоречия возникнет очевидная опасность утраты власти правящей верхушкой.

А откуда валюта в регионах? Либо от бизнеса, торгующего с заграницей, либо от Центробанка. Но сейчас бизнес стремительно разоряется, а у Центробанка, как уже сказано, тоже с валютой не очень. Для сохранения лояльности регионов центральная власть должна делиться валютными поступлениями с ними, но она вряд ли этого хочет. Она настроена на то, чтобы регионы продолжали делиться с ней своими доходами, и, если надо, готова ради этого применить силу. Но лояльность всё-таки необходимо поддерживать, и, значит, следует ожидать усиления контроля со стороны центральной власти. Возможно, именно этим объясняется нынешняя массовая замена губернаторов в нескольких областях страны (а не стремлением улучшить имидж власти перед выборами). Тем не менее, и в этом случае проблема сохранится, напряжение будет расти. А, значит, лояльность местных элит будет уменьшаться.

И это в дополнение к ухудшению ситуации с рублём. Если центральная власть озабочена исключительно сохранением своих доходов, то она упускает из виду, что рубль – это не только средство обмена товарами и услугами, но и средство управления страной. Люди работают за деньги – выполняют распоряжения, только если за это платят. Любая сложная социальная деятельность структурируется финансированием. Превращение рубля в пустую бумагу лишит правящую верхушку этого средства. История Александра Керенского с его «керенками» может служить примером того, что происходит, когда государство теряет этот инструмент.

Денег нет – всего хорошего.

Челябинск, Сергей Ясинский

© 2017, РИА «Новый День»