Мальчику, ставшему первой пионерской легендой, исполнилось 100 лет. 14-летний подросток, зверски убитый родственниками, за 86 лет с момента гибели прошел путь от бесстрашного борца за Советскую власть до стукача-предателя, а потом стал невинной жертвой.

Как передает корреспондент РИА «Новый День», Павел Морозов родился 14 ноября 1918 года в селе Герасимовка Туринского уезда Тобольской губернии (сейчас это Тавдинский городской округ Свердловской области). Его отец Трофим Морозов – бывший младший командир Гражданской войны, до 1931 года возглавлял Герасимовский сельсовет. Односельчане утверждали, что он присваивал себе вещи, конфискованные у раскулаченных и спекулировал документами. Трофим ушел из семьи, оставив жену с четырьмя детьми, младшему из которых – Роману – на тот момент не исполнилось и 2 лет.

Согласно официально версии, Павлик Морозов в период коллективизации стал активным участником борьбы с кулачеством, организовал и возглавил пионерский отряд. Павлик уличил своего отца в том, что он продавал спецпереселенцам из числа раскулаченных чистые бланки с печатью. На основании показаний подростка Морозов‑старший был осужден на десять лет. Вслед за этим Павлик сообщил о хлебе, спрятанном у соседа, о том, что его дядя ворует зерно, которое хранится у деда. За подобные откровения его вместе с 8-летним братом Федором убили 3 сентября 1932 года.

«2-го сентября я уехала в Тавду, а 3-го Павел и Фёдор пошли в лес за ягодами. Вернулась я 5-го и узнала, что Паша и Федя из лесу не вернулись. Я стала беспокоиться и обратилась к милиционеру, который собрал народ, и люди пошли в лес искать моих детей. Вскоре их нашли зарезанными, – рассказывала мать Морозова. – Мой средний сын Алексей, ему 11 лет, рассказал, что 3-го сентября он видел, как Данила (двоюродный брат Павлика – прим. НД) очень быстро шёл из леса, и за ним бежала наша собака. Алексей спросил, не видел ли он Павла и Фёдора, на что Данила ничего не ответил и только засмеялся. Одет он был в самотканые штаны и чёрную рубаху – это Алексей хорошо запомнил. Именно эти штаны и рубаху нашли у Сергея Сергеевича Морозова (дядя Павлика – прим. НД ) во время обыска.

Не могу не отметить и того, что 6-го сентября, когда моих зарезанных детей привезли из леса, бабка Аксинья встретила меня на улице и с усмешкой сказала: «Татьяна, мы тебе наделали мяса, а ты теперь его ешь!».

За это преступление были расстреляны двоюродный брат Павлика, его дед, бабушка, дядя. Мать погибшего героя активно поддерживала память о сыне и долгие годы ездила по стране с рассказами о самом Павлике и его подвиге.

В деле об убийстве Морозова написано: «При суде сын Павел обрисовал все подробности на своего отца, его проделки». Отметим, что речь Павлика на следствии известна в 12 вариантах, в основном восходящих к книге журналиста Петра Соломеина. В архивных же записях самого Соломеина эта передаётся следующим образом:

«Дяденьки, мой отец творил явную контрреволюцию, я, как пионер, обязан об этом сказать, мой отец не защитник интересов Октября, а всячески старается помогать кулаку сбежать, стоял за него горой, и я не как сын, а как пионер прошу привлечь к ответственности моего отца, ибо в дальнейшем не дать повадку другим скрывать кулака и явно нарушать линию партию. И ещё добавлю, что мой отец сейчас присвоит кулацкое имущество, взял койку кулака Кулуканова Арсения и у него же хотел взять стог сена, но кулак Кулуканов не дал ему сена…»

Однако журналист Евгения Медякова, опубликовавшая результаты собственного расследования в журнале «Урал» в 1982 году, заявляла, что Павлик Морозов к аресту отца был не причастен. 22 ноября 1931 года на станции Тавда задержали некоего Зворыкина, у которого нашли два чистых бланка со штампами Герасимовского сельсовета, за которые, по его словам, он отдал 105 рублей.

Через несколько дней после этого и задежали Трофима Морозова. В справке, приложенной к делу, сказано, что перед рарестом Трофим был уже не председателем сельсовета, а «приказчиком Городищенского сельпо». Медякова также пишет, что, «в Тавду и Герасимовку не раз поступали запросы со строительства Магнитогорска, со многих фабрик, заводов и колхозов о том, действительно ли граждане (ряд фамилий) являются жителями Герасимовки». Следовательно, началась проверка обладателей фальшивых справок. «И самое главное – показаний мальчика в следственном деле Медякова не обнаружила! Показания Татьяны Семёновны есть, а Павлика – нет! Ибо никаких заявлений в следственные органы» он не делал!»

В конце 80-х годов отношение к Павлику Морозову резко изменилось: из героя в глазах общественности он превращается в стукача, не пожалевшего собственного отца.

Предпринимались и редкие попытки обелить мальчика: заявлялось, что в суде его вообще не было.

В конце концов, удалось выяснить, что Павел на суде все-таки выступал, но был остановлен судьёй ввиду малолетства. А в ходе предварительного дознания он сообщил лишь, что отец избивал мать, его и братьев, а также приносил в дом вещи, полученные в качестве платы за выдачу фальшивых документов.

Позже появилась версия, что убийство Павла и Федора Морозовых явилось результатом провокации ОГПУ, организованной с участием помощника уполномоченного ОГПУ Спиридона Карташова и двоюродного брата погибших – осведомителя Ивана Потупчика. Автор этой версии Юрий Дружников (Альперович) основывал свои доводы на документе, который, по его утверждению, он обнаружил в материалах дела № 374 (об убийстве братьев Морозовых) – протоколе допроса Потупчика в качестве свидетеля по делу об убийстве мальчиков. Эта бумага была составлена Карташовым и датирована 4 сентября 1932 города, утверждает Дружников, то есть, за два дня до обнаружения трупов.

Однако эта версия официального подтверждения не получила. Организаторами и исполнителями убийства по-прежнему считаются родственники мальчиков, а основным мотивом – острый длительный конфликт между матерью детей и семьей бросившего ее мужа.

Односельчане утверждали, что не только Трофим Морозов, но и все его родственники обладали тяжелым характером и пользовались дурной славой. Его отец в прошлом был жандармом и познакомился с матерью Трофима в тюрьме, где она отбывала срок за конокрадство. Старшим Морозовым очень не понравилось, что их сын женился на чужачке (из другого села), которая, кроме всего прочего, отказалась жить с ними одним домом и потребовала выделить ее семье земельный надел.

Убийство носило уголовный характер, и по этой причине Генпрокуратура и Верховный суд отказались реабилитировать по политическим мотивам двоюродного брата и дядю Павла. Но что конкретно послужило поводом для жестокой расправы над детьми, так и не установлено.

«Раскручивать» Павлика, как героя, начали сразу после смерти: «Павел Морозов не один. Таких, как он, – легионы. Они разоблачают зажимщиков хлеба, расхитителей общественной собственности, они, если нужно, приводят на скамью подсудимых своих отцов-подкулачников…», – писал в 1932 году «Уральский рабочий». Правда, в Книгу почета Всесоюзной пионерской организации Морозов был занесен только в 1955 году.

Добавим, что на сегодняшний день Павлик Морозов является самым популярным на Южном Урале пионером-героем: южноуральцы старше 30 называют его имя первым в списке. Кроме него, вспоминают также Леню Голикова, Марата Казея и Володю Дубинина.

Челябинск, Светлана Намская

© 2018, РИА «Новый День»