В Челябинске состоялась очередная оперная премьера. И это подтверждает, что город у нас, в принципе, культурный: люди не только на американские кино-фастфуды падки, есть охотники и до «нетленки». И есть те, кто высокий статус этого искусства способен поддерживать. Жаль только, что на роль хозяев нашего просвещенного города (ну, по поговорке «Кто платит – то и заказывает музыку») претендуют люди, не понимающие, что в приличном заведении (доме, городе) не может быть одновременно сияющей золотом гостиной и грязной ветоши в углах.

О блеске и нищете челябинской оперы – в авторской колонке культуролога Марины Краенко.

«К заголовку о санкционной премьере очень бы хотелось добавить еще и «сенсационная», но нет – еще одна версия «Риголетто» Верди от главрежа Новосибирской Оперы – москвича Вячеслава Стародубцева и его команды (художники – из Питера, пластика и свет – из Москвы, концертмейстеры и хормейстер, оркестр, хор, все за одним исключением исполнители – местные) – добротный эконом-вариант, так сказать, для провинции.

Два первых спектакля состоялись в выходные – 2 и 3 февраля. Мы пошли 2-го.

Ну да, частично потому, что Риголетто в тот день должен быть сыграть и спеть Борис Стаценко.

Признанный во всем мире т.н. «вердиевский баритон». Его Скарпиа я слушала в одном из европейских театров, князя Игоря – в родной столице. Идеально. И в музыкальном ракурсе, и в актерском. Опять же гордость – земляк. Родился в Коркино, первые музыкальные университеты – Челябинское музучилище. А последние четверть века восхищает всю Европу. Это у нас правители в дипломатии не сильны, а культурные послы – как всегда, на высоте. Духовной, разумеется. Авторитеты. В профессии и гуманитарных миссиях.

Единственное, что меня смущало, – те два приятных сценических знакомства были довольно давно, а сейчас Стаценко почти 60. Не утратил ли красоту и силу его благородный баритон… Опасения были напрасны. Этот горбатый уродливый интриган при дворе развратного герцога Мантуи был великолепен. Голос, певческое, актерское мастерство – до дрожи. Дуэты с Джильдой (обожаемой дочерью шута Риголетто – его ахиллесовой пятой в дворцовой карьере) – «посильнее, чем Фауст Гете», ну, а на раздирающей арии шута «Ля-ра» сидевшие рядышком со мной старенькие подружки -меломанки, скрюченные не меньше Риголетто, просто разрыдались – от великой силы искусства, из родительской солидарности и, наверное, сочувствия злосчастному паяцу…

Для тех, кто подзабыл: ария исполняется во втором акте, когда Риголетто понимает, что лично помогал товарищам по службе (решившим, что горбун прячет ото всех свою красотку-любовницу, а не дочь ) похитить Джильду для утех герцога, и его проклятия придворным куртизанам перестают в диалог с хором этих самых смущенных клевретов Мантуанского.

Джильда – Эльвира Авзалова, любимица местной публики, тоже была под стать «отцу». Удивительно музыкальная, артистичная, органичная в романтическом образе, певица, была, вне всяких сомнений достойна своего именитого партнера.

Да, собственно и злодей Спаруфучиле (киллер – бургундец), и его певучая циничная сестрица Маддалена – сексуальный пульс в графитовых цветах этой постановки, и парочка графов, у которых герцог обесчестил жену и дочь, и графиня Чепрано, и Маттео Борса, и Джованна – все были хороши. В этаком коллективном певческом и драматическом кураже (чего и требует любая трактовка «Риголетто» – не просто оперы, а детектива с элементами эротики, мистики и пр.).

Хор тоже впечатлял на протяжении всего спектакля – демократически настроенный Верди всегда писал много хоровых партий, – в данном случае, они довольно сложны и также требуют хорошей драматической игры. Что и увидели, и услышали зрители, не зря же первые «браво» знатоков сорвал именно хор в сцене готовящегося похищения Джильды из дома Риголетто.

Кстати, приятно, что и дочка шута, и соблазнительница Маддалена – и вправду красотки. Без всяких оперных условностей.

И все было бы чудесно (ибо и решения по декорациям, пластике, костюмам при всей своей лаконичности работали на проект Верди и были, вне всякого сомнения, удачными и профессиональными), если бы не герцог Мантуанский. Сильно меня расстроил этот Павел Чикановский с его бесцветным тенорком и, пардон, за прямоту, невозможностью брать высокие ноты. Да и артистически на фоне влюбленных в него разбойницы и ангела, он выглядел крайне неубедительно. Как заметили мои неюные соседки – все те же меломанки, влюбиться в такого герцога невозможно даже от «стародевической провинциальной тоски». Очень точно сказано. Ну и публика наша – молодец, не подвела. Это была, наверное, единственная премьера «Риголетто» в мире, когда после арии герцога «La donne e mobile» в зале раздались три жидких хлопочка от самых милосердных слушателей. Это, ребята, провал. Как и мучения его партнеров во время исполнения, по задумке Верди просто виртуозного квартета: Риголетто – Джильда – Герцог- Мадделена, когда вторая парочка легкомысленно кокетничает, начиная очередной роман, а первая страдает до отчаяния…

И, если это было лучший из трех герцогов (как следует из программки), то я искренне сочувствую всем, кто будет слушать это недоумение впоследствии.

С антропологической точки зрения, или точнее, с позиции перенесения художественных образов со сцены в зрительный зал было занятно услышать, как юноша, наблюдая красно – серые всполохи мастеров по свету во время убийства Спарафучиле и его сестрой Джильды, сказал спутнице: « О, Коксохим!» На что та оживленно среагировала: «Нееет, это литейка ЧТЗ, сколько лет я на нее смотрела!» Учитывая, что Мечел, равно, как и РМК, входят в попечительский совет Театра Оперы и Балета, это было символично.

И напоследок еще одно впечатление, уже не от спектакля, а от посещения Челоперы. Поскольку ее сайт с одноименным названием вечно дает сбои на стадии покупки выбранных билетов, мы не приобрели вовремя места в любимых ложах – №17 или №18. Пока дошли до кассы – выбор сузился до нескольких мест в ложе бенуар, но одного места таки не хватило, и я вынуждена была слушать премьеру на балконе. Ну, ничего, нужно же иногда социализироваться, подумала я и не прогадала – галерка кишела интеллигентами. Что стало приятным сюрпризом.

Неприятным было другое – бархатный бордюр балкона оказался истерт до степени ветоши, а напротив 17-го стула в первом ряду балкона – вообще разорван и схвачен поверху суровой ниткой…

Так что при наличии в попечителях Оперы местных трубников (ЧТПЗ), медников (РМК), и золотостарателей (ЮГК), а также статусе «государственный» у театра, я разделяю возмущение публики, которая негодует по поводу истоптанного в хлам паркета, одряхлевших кресел, разваливающихся колон и вот вспоротых бархатных бордюров ( они и в ложах изрядно истрепанные)…

Это при миллионах-то, что власти и эти же попечители легко (!) тратят на куда менее востребованные (жителями) и куда более дорогие « саммитные» и прочие неактуальные для южноуральцев проекты.

И, да, последний штришок к премьере. Во время эффектно срежиссированного выхода исполнителей на поклон, на сцену – вдруг – выбежал пылкий длинноволосый дяденька, с экзальтацией вручил «сестре Спарафучиле» роскошный букет, встал перед ней на колено, закружил чаровницу в объятьях, после чего исчез в правую кулису. Галерка зашумела: кто этот местный «герцог» с повадками парвеню?! Оказалось (как объяснили завзятые театралы), это поклонник певицы – владелец стоматологической фирмы, что всегда столь мелодраматично выражает свой гендерный и слушательский восторг…

Мда. «Весь мир – театр». И, зачастую, в затертом до дыр зале происходят действия не менее интересные, чем на сцене. Хотя и не такие высокохудожественные».

Челябинск, Марина Краенко

© 2019, РИА «Новый День»