Экономист Сергей Ясинский анализирует ситуацию в российских властных структурах.

«Если всё устроено правильно, то всё и работает правильно. Если нет, то чем дальше, тем работает хуже. Системная ошибка – если можно назвать ошибкой целую систему – диктует свои условия, и посторонние факторы предопределяют выбор решения и пути его реализации. Нормальные методы в такой системе не работают, и приходится постоянно латать дыры – например, использовать так называемое «ручное управление», то есть срочно исправлять отдельный провал, не трогая всё остальное (а там неправильно всё, и за этим исправлением возникнет очередной случай, когда потребуется личное вмешательство, затем следующий, и так до конца).

Развитие, прогресс в такой ситуации – это то же самое, что регресс, деградация. «Болезнь прогрессирует» – говорят в таких случаях врачи. Путин сказал: «Нам нужен прорыв». Но «прорыв» здесь – просто ускоренный развал, и не может быть ничем другим. Так же было у Горбачёва с его «ускорением»: желая оживить стагнирующую после Брежнева экономику, он подстегнул процессы разрушения – поскольку советская экономическая система была неправильной, и дело шло к её гибели.

До тех пор пока политически мотивированные советские люди были согласны работать рабски – за копейки и не считаясь со своей жизнью и здоровьем – эта система ещё могла кое-как существовать. Но когда всем надоело, перспектива скорого краха стала видна отчётливо, и потребовались какие-то срочные меры. Они были придуманы, запущены, но их осуществление как раз и привело к краху.

Торможение, замораживание – типичный в такой ситуации вариант действия для тех правителей, кто понимает, что происходит. Отсюда застой, загнивание, репрессии государства в ответ на стремление людей двигаться дальше, и прочие подобные состояния общества, экономики и политики страны. По этой причине никакие планы развития у таких руководителей не проходят, не принимаются ими. Они стремятся остановить события в точке, где ещё не совсем плохо, где ещё можно жить. Но это как попытка остановиться во время падения с небоскрёба, перестав шевелиться: тоже не спасёт.

Ещё один вариант действий – это сочетание ускорения и торможения, поочерёдно или одновременно: газ-тормоз или обе педали вместе (вариант, про который недавно упомянул Чубайс). Сочетание применяется, когда система пробуксовывает, как автомобиль в грязи, и нужно умелым раскачиванием вперёд-назад, утрамбовкой помехи, преодолеть гиблое место.

Второй случай – это когда руководитель не имеет чёткого представления о том, что и как делать в сложившейся ситуации, и пробует различные варианты. В тех случаях, когда результат получается не тот, он сдаёт назад, чтобы попробовать что-то другое. А тот вариант, о котором упомянул Чубайс, указывает на растерянность руководителя и несогласованность действий системы. Он ведет к судорожным рывкам в непредсказуемом направлении и топтанию на месте.

И тут всё зависит от обстоятельств, в которых это происходит. Они могут быть чем-то вроде трясины, и тогда бессмысленные рывки приводят к ускоренному погружению на дно. Или тупиком, выход из которого предполагает движение в обратном направлении, и есть шанс, что этот выход случайно будет найден. Или это колодец, провалившись в который, выбраться можно лишь движением наверх, и для этого нужна чья-то помощь, «рука сверху». А тыкаться в любую сторону в надежде продавить стенку и выбраться из колодца наружу – это лишь напрасная потеря сил и времени. Но в любом случае этот вариант указывает на утрату контроля, понимания ситуации и способа дальнейших действий. Дальнейшее происходит уже по воле случая, то есть действия других, неподконтрольных, сил.

Этот этап наступает обязательно – если движение идёт в неверном направлении или с использованием неверных средств. Однажды просто обнаруживается, что ориентиров больше нет, и никто не понимает, что делать дальше. Все способы, которые были известны, к этому моменту уже перепробованы, и ничего не дали. Во все стороны простирается незнакомое пространство, в котором непонятно, что происходит и что с этим делать. Впереди неизвестность.

Некоторые знакомые элементы вокруг ещё могут создавать иллюзию понимания и надежду на преодоление сложностей, но они провоцируют на применение тех же методов, которые и завели в это положение, и, значит, принципиально не могут ситуацию исправить. Более вероятно, что станет ещё хуже. А поскольку другие варианты действий неизвестны, обычно пробуют и это – и, действительно, становится хуже.

Этим мероприятиям часто сопутствует бодрячество, демонстрация оптимизма, призванная создать впечатление уверенности в своих силах и способности к контролю. То есть указывает на стремление придать своим поступкам противоположный смысл: скрыть неуверенность или даже растерянность и отчаяние. А поскольку всё это лишь притворство, дальше – когда скрывать уже невозможно – происходит как бы случайное, «внезапное» обнаружение проблемы и демонстрация серьезной озабоченности, готовности немедленно приступить к изучению проблемы и исправлению ситуации. При этом по-прежнему демонстрируется уверенность в своих силах. Но знаний-то нет.

Нет ни малейшего представления о том, как выбираться из возникшей ловушки. Поэтому происходит зависание над проблемой – с озабоченным видом и с лихорадочными мыслями в голове в поиске правильного варианта, либо полным ступором мыслительной деятельности. Но долго так продолжаться не может: нельзя просто застыть в позе роденовского Мыслителя – «надо что-то делать». А делать нечего. И никакие идеи в голову не приходят.

И что у нас в стране сейчас? Сделали «рывок» нацпроектами. Собрали деньги. А они не работают – никуда не идут, остаются в бюджете. Это зависание. И вариантов, что с этим делать, никто не предлагает. Кудрин только зафиксировал ситуацию, а советов никаких не даёт. И все остальные только отталкивают от себя эту проблему (нацпроекты) – чтобы потом не отвечать.

Полный ступор. Никто не знает, что будет дальше, никто не знает, что делать.

Вот говорят о диктатуре. Ну, допустим, ладно, пусть будет диктатура. А делать-то что? Диктаторствовать – это ведь приказывать. Нужно отдавать какие-то распоряжения, требовать их исполнения, требовать отчёты, затем нужно изучать отчёты, оценивать, потом поощрять или наказывать, и т.д. А для этого нужен план, нужно представление о своей цели, чтобы оценивать, куда идёт движение, в какую сторону, правильную или неправильную. А если в голове пустота, как диктаторствовать? Что приказывать?

Госдума – помощи ноль. Законодательная работа депутатов – это какая-то рефлекторная деятельность. Они стремятся запрещать. Как законодатели, как власть, они ничего не могут созидательного. А приказывать надо – работа такая. И надо отчитываться. Поэтому придумывают запреты в духе: «Мы здесь власть».

Ещё они предлагают собирать деньги. Ну, деньги – это то, что они любят и знают, о чём всегда думают, что первое приходит в голову, без чего у них всё теряет смысл. Поэтому ещё один проект о сборе денег. А потом ещё один. И ещё. И ничего больше придумать не могут. Запрещать и собирать деньги. Зачем – не знают. Что делать потом с деньгами – не имеют понятия. А дело-то как раз в этом. Деньги уже собрали. Теперь нужна идея, нужен совет – но советовать некому и нечего.

Правительство – тем более без понятия. Потому ему и нужен совет. Президент – задачу поставил, а остальное – не моё дело. Потому что, как её выполнить он тоже не знает: пусть они что-нибудь да придумают, как-нибудь да сделают.

На самом деле никаких открытий не требуется, никаких чудес совершать не надо: всё давно известно, проверено и работает. Чтобы всё работало правильно, нужно чтобы всё было устроено правильно. Занимайтесь экономикой, создавайте условия для её работы и процветания. И чем лучше вы будете это делать, тем впечатляющей будут её достижения.

Но нет: именно экономику они и убивают. А значит, они обречены.

Челябинск, Сергей Ясинский

© 2019, РИА «Новый День»