Зима заканчивается – в салонах сезонная распродажа. В меховых магазинах народ с энтузиазмом «одевает» приятно подешевевшие шубки и пуховички, а в обувных салонах «обувает» скидочные меховые туфли и сапожки. Ужас, конечно. Поэтому в очередном выпуске спецпроекта «Язычник» решили разобраться, кто кого обул и по ком гремит рояля.

Надеваем шапку и не обуваем тапку

Поскольку услышать можно и как «туфли надевают» и как их же «обувают», поневоле задумаешься о природе «любимых» словоформ. Одной из которых является пресловутая лексема одеть.

Одеть настолько прижилось «в народе», что у нас и платье одевают на себя и ушанку на сына-модника в суровый мороз и валенки на малютку-дочку и даже очки на подслеповатого мужа. Почему именно это слово так прижилось в языке – затруднился бы сказать даже сам Пушкин, который, помнится, еще лет 180 назад сетовал: «Прекрасный наш язык… быстро клонится к падению. Слова искажаются. Грамматика колеблется. Орфография, сия геральдика языка, изменяется по произволу всех и каждого».

Но раз одеть прижилось, то когда-нибудь станет нормой, как кофе среднего рода, свеклА («отменили» безграмотным большинством кокетливую Ё), твОрог и, о боги, кулинарИя – переломили русские неучи родное итальянское ударение на А.

Но! Пока не стали суровой реальностью прогнозы футурологов и филологов: дескать, в ближайшей перспективе лингводеградация окончательно избавит нас от мук выбора, и всю одежду и обувь мы будем «одевать» (потому что большинству так удобнее, невзирая на каноны и школьную муштру), – давайте все-таки не путать надеть/одеть и раз и навсегда разберемся с надеть/обуть.

Старый холостяк Обуть

Возможно, дела грамматические обстояли гармоничнее, если бы в русском языке было чуть больше симметрии. Как заметил в розовом возрасте малолетний наследник моих приятелей – филологов: «как это нет слова набуть – надеть же есть»!

Ребенок следовал словообразовательной логике, пользовательскому языковому опыту своего возраста и интуитивной тяге к симметрии, согласно которым у глагола обуть в соответствии с требованиями семантики, должна быть вторая половинка – набуть (по образу и подобию сладкой парочки одеть/надеть). И правило бы действовало соответствующее – набуть ботинки, обуть Маринку.

Однако в русском языке глагола набуть нет. Был – в одном из сибирских диалектов, куда его завезли то ли белорусы, то ли украинцы, но «брак» между обуть/набуть был «невенчанным» – в русском литературном (если вести отсчет с того же «Слова о полку Игоревом») языке такой нормы никогда не было. Она была и остается у других братьев славян, а в русском – присутствует на птичьих правах, чисто теоретически – в предмете «Историческая грамматика», в узком разделе «северных говоров», где, кроме глагола набувать имеется и причастие набутый.

Да Бог с ним, с набувать, глагол обуть и с родственником обувать плохо дружит.

Что делать?

В случае обуви, обувать туфли – нельзя ни в коем случае. Только надевать. Зато можно обуть дочку – сыночка. Суммируя нормы нескольких Больших толковых словарей русского языка и опираясь на такую глыбу как лингвопрактик Розенталь, запоминаем, что, как и в случае с одеждой, обувь надеваем на себя, а вот обуть разрешается

кого-нибудь другого. Пока выражение «обуть валенки» – ненормированное, разговорное и вообще ошибочное. А правильный вариант: «на банкет я надела новые замшевые «шпильки» и «на улице морозно, малыша пришлось обуть потеплее».

Но правильное употребление глаголов – не единственная обувная головоломка в русском языке. Не меньше мук приносит «разделение» обувной пары, т.е. грамотное название одной единицы.

Туфель? Тапок? Сандаль? Или?

Или!

В единственном числе куча обуви приобретает женственность. Точнее, женский род: Туфли – туфля

Сандалии – сандалия

Тапки – тапка, тапочка

Кроссовки – кроссовка

Бутсы – бутса

Бахилы – бахила

Босоножки – босоножка.

На данной обувной полке гермафродитом являются только тапки. В русском языке допустим и тапок.

А это обувь, где один предмет – мужского рода:

Ботинки – ботинок

Боты – бот

Ботфорты – ботфорт

Кеды – кед

Мокасины – мокасин

Черевички – черевичек (почти никто никогда не говорит правильно, потому что семантически слово неизбежно ассоциируется с гоголевскими красивенькими туфельками от императрицы и приобретает соответствующую – мощную – ауру)

Иногда в этот « мужской» монастырь записывают и «сланцы» – дескать, в единственном числе – сланец. Но это из разряда обувного «поручика Киже» – нет такой обуви. Есть город Сланцы (по названию разновидности полезных ископаемых), где на резиновой фабрике лет пятьдесят назад организовали производство тапок, на подошву которых ставили уже имеющийся фирменный оттиск «Сланцы». Тапочки – для бассейнов, курортов, бань – стали продавать по всему СССР, и с легкой руки московских товароведов, прочитавших слово на подошве (но не знавших о таком городе), резиновую новинку окрестили «сланцами»…

Вообще, частично, род единичного экземпляра обуви иногда зависит от происхождения слова, иногда – от давно зафиксированных норм, иногда – от способов образования слов в русском языке. Ну, как это обстоит с кофе, который сначала был кофеем, а став кофе, так и остался в мужском роде, потом перешел в средний, но ненадолго и опять вернулся в мужской, а теперь опять причислен к среднему (был у слова еще промежуточный период, когда кофе причислили к женскому роду!)

Или с роялем, который после заимствования довольно долго сохранял свой «французский», т.е. женский род. И писался по правилам русской грамматики – рояля в именительном падеже…

Короче, выпив крепкого кофе, надеваем одежду, обувь и берет – и за рояль.

Потому что правила жизни в мегаполисе заставляют быть гибкими и грамотными – иначе никакой успешности. Если сомневаетесь в употреблении отдельных слов или словоформ – выбирайте универсальные синтаксические конструкции, они позволят избежать явных речевых ошибок и дадут вам лишних двадцать граммов уверенности.

Москва, Эмма Прусс

© 2020, РИА «Новый День»