Сегодня – «Международный день зубного врача», то есть и тех дантистов, что получили высшее образование, и тех, что лечат пародонтозы и кариесы после училища или техникума. Отметить профессиональный праздник самых пугающих, но столь необходимых большинству из нас докторов РИА «Новый День» предлагает, углубившись в историю элитной российской стоматологии.

Дата отмечается с прошлого века в память об изобретении бормашинки: 6 марта 1790-го года вашингтонский зуботехник Джон Гринвуд (личный дантист Джорджа Вашингтона, на минуточку) изобрел (сделал и испытал) первый стоматологический бор, который снабдил к тому же ножным приводом – соорудил из колеса прялки. Первая же электрическая бормашина появилась только в 1907-м году.

Для нашей страны это праздник со слезами на глазах. Приличный дантист по карману немногим. Государственные клиники сомнительны. И напрочь отсутствует национальное производство приличного оборудования и материалов.

А тянется вся эта зубодробительная катавасия еще с царских времен, когда зубных техников в Киеве, например, или Москве с Вильно (тогда это все была одна империя – для тех, кто не в курсе) было так много, что полицейские начальники писали мэрам: «Лиц означенной профессии в городе больше, чем портных и кухарок с поварами вместе взятых», а закупали стоматологическое оборудование в основном в Англии да Германии. Своих боров, кресел, клещей, молоточков с щипцами и крючками в стране практически не выпускали. Так – в Риге чуть-чуть. И в Питере – немногим больше.

Но главное: позволить визит к дантисту мог только каждый сотый житель приличного города.

Что странно, потому что даже у августейшего семейства были очень плохие зубы. И тому есть документальное свидетельство. Записи в книге «Придворной Медицинской Части». Читать которые – словно смотреть американские ужастики «Дантист» и « Дантист -2» .

Первое упоминание об услугах стоматолога датируется июлем 1900-го года. Императрица пишет супругу из Петербурга в Копенгаген: "Я должна скорей позвать детей и кончать это послание, пока не пришел дантист. С большим трудом и морем слез я выдворила детей из комнаты, так как они хотели посмотреть, как дантист трудится над моими зубами... Он положил две пломбы, почистил зубы и полечил десны. Он приедет снова в понедельник, т.к. деснам нужен отдых».

Между прочим, платили Романовы за услуги дантистам из своего кармана – амбарные дворцовые книги тому подтверждение. И делили гонорар доктора поровну – обычно на шесть частей, ибо подлечиться, как правило, требовалось всем. И частенько, – в отсутствие отца семейства. Он был бы седьмым.

Со временем из всего сонма зубных докторов «цари» выбрали ялтинского врача Кострицкого, который пользовал Романовых, когда они отдыхали в Ливадии.

Занятно, что, даже став лейб-дантистом императорской четы и их детей, Сергей Сергеевич продолжал жить в Ялте. Этот киевский мещанин, выучившийся на врача, был цельной и самодостаточной личностью. Как о порядочном и добром человеке о нем отзывались все – от соратников царя до оппозиционеров. С последними, кстати, неравнодушный к отечественным безобразиям доктор имел много общих точек соприкосновения. То, что в поисках нормального человеческого общения к нему тянулся и царь – лишнее очко в копилку этого специалиста и гражданина. Однако не будем отвлекаться от темы.

Николай Второй внимательно относился к профилактике кариеса. Из описей его расходов следует, что в 1903 г. он оплатил счет дантисту Валлисону в 60 руб. за 24 зубные щетки и зубной порошок. То есть царь дважды в месяц менял свои зубные щетки. Да молодец! Правда, ситуация с его зубами все равно ухудшалась. С челюстями Александры Федоровны дело обстояло еще хуже.

Поэтому в 1914-м году к стоматологическому кабинету, работавшему с 1896-го года в Зимнем, оборудовали еще один – в Александровском дворце Царского Села, где императорская семья постоянно жила уже 10 лет.

Размер гонорара всех врачей, включая стоматологов, определял домашний врач императора лейб-медик Боткин. При этом гонорары врачей-специалистов рассчитывал по «традиции прежних лет», а зубного врача – по его среднему недельному заработку:

«поскольку Кострицкий зарабатывает своею практикой около 400 руб. в неделю и пробыл в Царском Селе две недели, то было бы соответственно определить ему вознаграждение за труды по лечению и оборудованию зубоврачебного кабинета в 1 тыс. руб.».

Из документов известно, что Кострицкий, занимаясь оборудованием дворцового стоматологического кабинета, счел необходимым закупить новый инструментарий – «боры на 200 руб. и инструменты на 400 руб». В 1915-м он закупает дополнительного оборудования почти на тысячу – чтобы исключить любую инфекцию для страдающего гемофилией наследника.

Вообще, все члены семьи обращались к Кострицкому довольно часто.

Из финансовых документов: «зубной врач Кострицкий пользовал Ея Величество три раза. Наследника Цесаревича четыре раза. Великую княжну Ольгу Николаевну три раза. Великую княжну Татьяну Николаевну один раз. Великую княжну Марию Николаевну пять раз и Великую княжну Анастасию Николаевну пять раз. 19 августа 1915 г.».

Ниже – хроника зубной боли императрицы.

Из переписки с мужем в 1915- 1916 годах (она в Царском Селе, он – в Зимнем или прифронтовой полосе): «Завтра будет очень мало времени для писания, так как меня ожидает дантист... Я была целый час у дантиста... Сейчас я должна идти к дантисту... Он работает над моим зубом (фальшивым)... Дантист покончил со мной на этот раз, но зубная боль еще продолжается... я курю, потому что болят зубы и – еще более лицевые нервы…» Упоминаемый «фальшивый зуб» – фарфоровый, между прочим, настоящее произведение ювелирного искусства, крепившийся серебряными пломбами.

По этому зубу, собственно, череп Александры Федоровны и идентифицировали в конце XX века, равно, как по амальгамовым и серебряным пломбам «опознали» ее дочек – Ольгу, Татьяну, Марию, Анастасию, а по жуткому парадонтозу – самого императора…

Но в разгар Первой Мировой зубы первой семьи государства лечат аккуратно, доктор по первому зову за немалые деньги мчится из Ялты в Петроград, иногда его жалеет даже сама измученная пациентка:

«Не спала всю ночь. Сильная боль в лице, опухоль. Послала за крымским другом... я одурела: всю ночь не спала от боли в щеке, которая распухла и вид имеет отвратительный. Вл. Ник.[ Деревенко – почетный лейб- хирург Романовых] думает, что это от зуба, и вызвал по телефону нашего дантиста. Всю ночь я держала компресс, меняла его, сидела в будуаре и курила, ходила взад и вперед... Боль не так сильна, как те сводящие с ума боли, какие у меня бывали, но мучит вполне достаточно и без перерыва... я устроила полный мрак, но без всякого результата, и голова начинает болеть, а сердце расширилось…».

«Вл. Ник. продолжает электризовать мне лицо. Боли возвращаются только по временам, но у меня головокружение, чувствую себя скверно и должна быть осторожна при еде, чтобы избежать боли в челюсти...

Мне каждый день в течение 1/4 часа электризуют лицо, боли стали реже, но в челюсти осталось такое странное чувство скованности, я уверена, что это подагрическое... Я почти не спала всю ночь из-за болей в лице. Начались они вчера вечером, как раз после того, как я сказала Вл. Ник., что я как будто совсем от них избавилась...

Опять послала за бедным дантистом – у меня было столько различных докторов за последнее время, что, думаю, лучше прийти и ему, осмотреть и, быть может, переменить пломбу, так как возможно, что образовалось новое дупло.

Чувствую себя совершенно одуревшей... Дантист выехал из Крыма сегодня вечером... Это от тройничного нерва в лице. Одна ветка идет к глазу, другая к верхней челюсти, третья к нижней, а главный узел находится около уха... Щеке и зубам гораздо лучше –

сегодня вечером, левая челюсть все время выпадает, а глаза очень болят... после завтрака у меня будет дантист....

Мне пора вставать и идти к дантисту. Он убивает мне нерв в моем последнем зубе справа, полагая, что это успокоит остальные нервы, потому что для самого зуба совсем не требуется удаление нерва. Он очень расстроен моими болями. Голова и глаза продолжают болеть...» «...Зубной врач пришел и скоро начнет меня мучить... Сейчас зубной врач начнет меня терзать... Меня ежедневно терзает зубной врач и от этого у меня сильно болит щека... послала за зубным врачом (в третий раз за один день), чтобы вынуть пломбу, больно, – видишь ли, воспаление надкостницы очень затрудняет лечение...

Зубной врач мучает меня ежедневно: лечение очень медленно продвигается из-за воспаления надкостницы...

Должна принять многих, а также Кострицкого... потом на час придет зубной врач... после него опять зубной врач на 1 час 30 мин. От 5 до 7 у меня был зубной врач и сегодня жду его опять...

Ежедневные посещения зубного врача способны довести до безумия – надеюсь завтра покончить с ним...

Наконец сегодня вечером я заканчиваю лечение зубов».

Ужас, конечно: тетку лечат две недели по полтора часа ежедневно, без всякого ультракаина.

За месяц до Февральской революции 1917 года Кострицкий приезжает из Ялты в Царское Село в последний раз. Николай II записывает в своем дневнике о своих встречах с зубным врачом с 3 по 7 января. Это первое упоминание о стоматологических проблемах царя в опубликованных письмах и мемуарах: « После завтрака был у Кострицкого. Долго…» И так фиксируются все пять визитов к дантисту: либо «долго», либо указанное время позволяет говорить о полутора часах, проведенных 49-летним царем в стоматологическом кресле. После Февральской революции, отречения Николая II, падения монархии почти все медики сохранили верность царю, в том числе, и Кострицкий, который по своим взглядам вообще никогда не был монархистом – он был врачом и демократом, что так естественно, на самом деле.

В октябре 1917 года он приезжал, с разрешения Временного правительства, в Тобольск, куда царскую семью вывезли в августе 1917-го. Николай просил об этой услуге не для себя – для жены, у которой страшно разболелись зубы… Но доктор остался с Романовыми, пока не долечил всех – провел с опальным семейством больше недели.

В декабре 17-го, уже после второй революции, императорскую семью чуть подлечила томский дантист Мария Рендель. Она тоже работала неделю. Затем надсмотрщики сочли подобную помощь «бывшим царям» излишней.

Но мастерство доктора Кострицкого позволило почти через девяносто лет после гибели Романовых, как в крутом детективе, опознать изуродованные останки почти всего августейшего семейства по его идеально сохранившимся пломбам и « фальшивым» зубам…

История, конечно, не терпит сослагательности, но как среднестатическая россиянка не могу не пофантазировать. Чтобы было бы с родиной и «зубами нации», если бы в 1916-м году, во время Первой Мировой войны, но еще до первой революции еще правящий монарх во время «сердечных» бесед прислушался к предложению своего неравнодушного дантиста, осмелившегося сказать государю, что «дарование ответственного министерства [туда должны были войти представители всех видов оппозиции], о котором все говорят, и внесло бы успокоение в общество и принесло бы пользу стране». А сам этот доктор Кострицкий, про которого современники в один голос писали, что он не карьерист и не ремесленник, возглавил бы «национальный зубоврачебный проект» году эдак в 1903…

P. S. А «засилье» зубных техников в продвинутых городах империи, упомянутое в начале, объясняется довольно просто. И вовсе не доходом тогдашних дантистов. Потребителей их услуг (в плане лечения, а не дешевого удаления зубов) было немного даже в этих городах. Но эта профессия входила в перечень специальностей, что позволяла её обладателю (еврейской национальности) покинуть перенаселенную черту оседлости, жизнь в которой была малоперспективной.

Таким образом, например, «выбилась в люди» томский дантист Мария Рендель – последний стоматолог семьи последнего русского императора...

Челябинск, Екатерина Истрицкая

© 2020, РИА «Новый День»