Очередной выпуск спецпроекта РИА Новый День» «Язычник» филолог Эмма Прусс посвятила, разумеется (смотрим на дату) детям. Точнее, тому, откуда они взялись в нашем великом и могучем.

«У вас есть дети?

Ах, только один ребёнок, милое, но своенравное дитя!

Ну, все равно – добро пожаловать к Язычнику, который в День защиты детей решил если не окончательно, то основательной разобраться с непростым во всех отношениях вопросом: откуда берутся дети?! И еще более сложной проблемой – этимологией лексемы ребёнок.

Изначально это были разные слова. Ребенок – ребята и дитя – дети. Обе пары древнейшие, индоевропейские, но первая, вероятно, означала человеческого ребёнка, вторая – детёныша вообще. Впоследствии ребёнок стало употребляться преимущественно для указания возраста, дитя – принадлежности родителям.

Но во множественном числе указание семейных отношений было более актуальным, особенно для указания на детей разного возраста. Поэтому эти лексические пары стали развиваться, пока не обрели современные значения. Это первая версия.

Напоминаю, язык – субстанция древняя и вечно юная, живая и постоянно изменяющаяся. А лингвистика – наука неточная, этимология же вообще сродни метафизике. Каждое второе слово – загадка, состоящая из нескольких вариантов разгадки.

Версия вторая. В русском языке один – ребёнок, а много – дети (дитя же и ребята употребляются в ином значении), потому что мы имеем дело с таким явлением формообразования, как супплетивизм основ. Язычник уже обращался к таким закавыкам русского: хороший – лучше, идти – шел, человек – люди и т. д.

Короче, суть второй версии частично пересекается с первой: исторически конкурировали разные слова с одинаковым значением. От одного слова в «сухом остатке» осталась одна форма, от второго – другая.

Касаемо лексемы ребёнок, имеется такой вариант происхождения. Якобы слово русское – прерусское, в других славянских языках отсутствует, а происходит от глагола ревёт. Мол, после рождения дитя плачет – ревёт. И древние русичи вполне естественно, дескать, применяли к своему дитятку уменьшительно-ласкательные формы: ревёнок, ревёночек с постепенным обретением формы ребёнок, ребёночек. Однако ряд экспертов считает, что звуки В и Б в русском языке сильно отличаются друг от друга и переход одного в другой сомнителен. Это косвенно подтверждается тем, что в остальных славянских языках транскрипция (обозначение звучания слова) ре*в»*енок отсутствует.

Что касается лексемы дитя и её множественной формы дети. Лингвисты полагают, что она происходит от धे (дэхти) общего предка с санскритским словом धयति (даяти), имевшим значение «сосать»: после рождения ребёнок плачет и сосёт грудь матери – что и зафиксировалось в семантике слова дети.

Кстати, в этом этимологическом контексте не выдерживает критики русская «исключительность» ребёнка: в санскрите встречается слово रेभति (ребхати), обозначающее кричать и реветь. От глагола ребхати происходит существительное रेभ (ребха), то есть, рёва, и причастие रेभण (ребхана), то есть, ревущий.

Теперь обратимся к другой версии возникновения лексемы ребёнок, которую некоторые исследователи – русофилы критикуют как «классическое измышление» немца Фасмера, «насильно выковыривающего происхождения ребёнка из раба».

Сомнения, конечно, всегда «имеют место быть», но в данном случае, фасмеровскую точку зрения поддерживает и вовсе не германец Черных, и масса академиков прочих национальностей, прекрасно осведомленных, что порой, с течением времени слова теряют первоначальную семантику, хотя бы частично, или вообще не вяжутся с привычным образом, денотатом (от лат. denotatum – обозначенное – обозначаемый предмет).

По их мнению, слово ребёнок является однокоренным к слову раб.

Происходит от древнерусского робя, где множественное число – робята, которое известно и в формах робяты, робенок, сохранившихся в говорах. (П.Я.Черных. Историко-этимологический словарь современного русского языка)

При этом робъ – «раб». То же значение этот корень имеет и в других языках славянской группы. В старославянском это рабъ, робъ, болгарском – роб, словенском – ròb, чешском – rоb.

Все эти слова предположительно произошли от праславянского корня *orbъ. В числе прочих от него же произошли восточно- и западнославянское rоbъ, югославское rаbъ.

Но! В лексеме ребёнок в корне мы встречаем фонему -е-, реб-. Это объясняется историческими изменениями языка, в частности, ассимиляцией гласных.

Исходная форма, *orbę, родственна латинскому orbus, «осиротевший, лишенный чего-либо», греческому ὀρφανός. Отсюда и английское orphan. Общий, праиндоевропейский корень *orbho-. На санскрите arbhah – «слабый, ребенок». Если внимательно посмотреть на санскритский корень, становится очевидным, что немецкое слово Arbeit имеет то же происхождение.

Но почему изначальное значение «сирота» трансформировалось в совершенно иной смысл- «раб». По одной из версий, якобы изначально сироты выполняли наиболее тяжелую работу по дому, что послужило поводом для расширения значения.

То есть в слово «ребёнок» были заложены понятия рабства и сиротства, утраченные языком с развитием общества и установлением новых социальных отношений.

Есть даже предположение, что из первоначально сиротско-рабской семантики ребёнка происходит и выражение рабы Божии – в значении дети Божии. Но это лишь первое приближение, потому что исходно раб все-таки имело более широкое значение: «слуга, работник» и даже «подданный». Вот в этих значениях – особенно в первом, «слуга» – оно и вошло в Ветхий завет, так что понятие отнюдь не христианский эксклюзив.

Москва, Эмма Прусс

© 2020, РИА «Новый День»