30 апреля или 1 мая – прекрасный повод напомнить о Венедикте Ерофееве. Кумире не только прошлого. Для рожденных в эпоху Хрущева или Брежнева Ерофеев не только стал тем самым «умом, честью и совестью», каковым никогда не был в реальности Ленин, но и остался с ними на всю жизнь. Как модерновый эталон – этический, эстетический. Как напоминание о том, что в любую эпоху, когда о происходящем страшно не то, что на своей странице в соцсетях написать, но даже подумать – кто-нибудь обязательно сохранит здравомыслие и зафиксирует – художественно и точно все мерзости времени. И пусть сначала их издадут в Израиле и Париже, но потом-то непременно на родине, хоть и за год до смерти автора, который честно и смешно написал о родимых пятнах советского социализма. И – только ли социализма?!

Возможно, нынешняя даже интеллектуальная молодежь не сильно в курсе «моды» 1980-х и 90-х на «Веничку Ерофеева», когда каждый продвинутый гуманитарий и просто искушенный читатель «опознавал» конгениальную личность по фразе «Он весь вечер водку пьянствовал и дисциплину хулиганил» или «Он сумел за одну неделю пропить и ум, и честь, и совесть нашей эпохи».

Чуть позднее также на афоризмы разошелся Довлатов… А на полвека ранее – Эрдман, а до того – Грибоедов…

РИА «Новый День» вместе с филологом Верой Владимировой предлагают сегодня вспомнить одно из культовых произведений Венедикта Ерофеева.

«В ночь с 30 апреля на 1 мая в странах Европы празднуется Вальпургиева ночь – праздник с дохристианскими корнями, точнее, родом из германской средневековой мифологии. Это и день весны, и дата всяческого пробуждения. Именно в этот день ведьмы и оборотни, и вообще весь, так сказать, ад, по преданию, стекался на шабаш – оргию на горе Брокен.

«Вальпургиева ночь» – как метафора «сатанинского» праздника описана у Гёте в «Фаусте», у Михаила Булгакова в «Мастере и Маргарите», у Густава Майнринка (в произведении с аналогичным названием). Спустя полвека после Булгакова, дьявольскую ночку для передачи природы советской действительности использовал талантливый Веничка.

Пьеса Венедикта Ерофеева «Вальпургиева ночь, или Шаги Командора», написанная в 1985-м (в самый канун Перестройки) – необыкновенная книга о безумной российской реальности. И отсылка (уже в названии – цитате) и к вышеназванным произведениям, и к «Каменному гостю» Пушкина.

Читая это феерическое произведение (хоть тогда, хоть сейчас), убеждаешься, насколько талантливое слово сильнее любой пропаганды. Ключевое слово в этой фразе – любой.

Гете насыщает сцену «Вальпургиевой ночи» современным (ему) подтекстом, шаржируя пороки человеческого общества. Мистик Густав Майринк пишет о Вальпургиевой ночи жизни. Булгаков продолжает традицию Гете, но на современном ему материале – политическом, антропологическом, эстетическом. У Ерофеева Вальпургиева ночь – густо замешанный демонический содом – диагноз состояния советского общества, у которого в анамнезе куча сакрализированных лжеистин и лжесвятынь, почитание коих доводит до идиотизма.

Действие происходит в сумасшедшем доме, где и психи, и их надзиратели творят, что угодно. Время действия охватывает менее суток, но писателю удается создать впечатление, что ночь тоталитарного шабаша, которая сводит людей с ума, превращает их существование в карикатуру жизни, никогда не кончится. Трагическое представлено в форме комического.

Мотив Вальпургиевой ночи реализуется посредством приема карнавализации, воскрешения традиций скоморошного (площадного) театра.

Литературоведы говорят об этой пьесе как о тексте постмодернистском. Желающие могут почитать массу интереснейших «расшифровок» смыслов и цитат этого произведения. Которые, словно учебник истории, расскажут о лицемерии и ненормальности советской эпохи (и не только современной Ерофееву). Мне же показалось занятным, что это сильно «социальное» произведение 35-летней давности совсем не утратило своего «разоблачительного» сарказма. Словно, в генетике страны зашит некий изъян, который «не задушишь, не убьешь», не оцифруешь, не пропьешь…

Итак. В середине 80-х годов прошлого века Венедикт Ерофеев задумал создание трех пьес под общим названием «Драй Нэхте». «Вальпургиева ночь» должна была стать второй частью этой трилогии, но на практике оказалась единственной завершенной пьесой триптиха.

Впервые пьесу напечатали в апрельском номере журнала «Театр» за 1989 год, чуть позже поставили на сцене Театра на Малой Бронной. В тогдашней Москве она имела приличный кассовый успех.

Как и поэму «Москва – Петушки», пьесу «Вальпургиева ночь» Венедикт Ерофеев создал всего за месяц.

Согласно вводной авторской ремарке к пьесе, «все происходит 30 апреля, потом ночью, потом в часы первомайского рассвета». То есть в день, когда немецкие ведьмы справляют свой «шабаш» на высокой горе, и когда, в недавнем прошлом, отмечали главный советский идеологический праздник, который окрашивал первомайский рассвет в зловещие багровые тона.

И именно в этот день в приемный покой психиатрической больницы «чумовоз» (так автор обозначает авто «скорой помощи») доставил главного героя пьесы – Льва Исааковича Гуревича, которого «на руки» приняли «старший доктор Игорь Львович Ранинсон», «медбрат Боренька, по кличке Мордоворот» и по-разному встретили «постояльцы» заведения – «староста 3-й палаты и диктатор 2-й Прохоров», «декламатор и цветовод Стасик», и прочие, не менее колоритные лица этого сатанинского действа…
Конечно, в зависимости от состояния ума (кошелька), опыта и пр., каждый считает в «Вальпургиевой ночи» своё.

Мне особенно запали в душу нетленки:

«Русский не должен быть одноглазым. Вот они – они могут себе позволить эту роскошь, все эти адмиралы Нельсоны-Рокфеллеры. А мы – нет, мы не можем. Тревожная обстановка во Вселенной обязывает нас глядеть в оба».

Мне платят ровно столько, сколько моя Родина сочтет нужным. А если б мне показалось мало, ну, я надулся бы, например, и Родина догнала бы меня и спросила: «Лева, тебе этого мало? Может быть, немножко добавить?» Я бы сказал: «Все хорошо, отвяжись, Родина, у тебя у самой ничего нет.

«Он, к сожалению, принадлежит к тем, кто составляет поголовье нации. Мудак, с тяжелой формой легкомыслия, весь переполненный пустотами. В нем нет ни сумерек, ни рассвета, ни даже полноценной ублюдочности».

«Война портит солдат, разрушает шеренгу и пачкает мундиры».

«Ну-ну-ну-ну, довольно, пациент. В дурдоме не умничают…»

«Бред правдоискательства, чувство ложно понятой чести и прочие атавизмы…»

«Вначале – конечно – русская нация будет чувствовать себя счастливо и триумфально. Как у Антихриста за пазухою. Но потом... Подцепив у побежденных все их недуги, они захиреют, и ничего не останется от их былого исполинства, они рассеются пылью по лицу земли».

«Сказать вам по секрету, мы с недавнего времени приступили к госпитализации даже тех, у кого – на поверхностный взгляд – нет в наличии ни единого симптома психического расстройства. Но ведь мы не должны забывать о способностях этих больных к непроизвольной или хорошо обдуманной диссимуляции. Эти люди, как правило, до конца своей жизни не совершают ни одного антисоциального поступка, ни одного преступного деяния, ни даже малейшего намека на нервную неуравновешенность. Но вот именно этим-то они и опасны и должны подлежать лечению. Хотя бы по причине их внутренней несклонности к социальной адаптации…»

«Доктор: Обратите внимание, больной, я не раздражаюсь. Того же прошу и от вас… А кого вы больше любите, маму или папу? Это для медицины совсем немаловажно.

Гуревич: Больше все-таки папу. Когда мы с ним переплывали Геллеспонт…

Доктор (очкастой Валентине): Отметьте у себя. Больше любит папу-еврея, чем русскую маму… А зачем вас понесло на Геллеспонт? Ведь это, если мне не изменяют познания в географии, – ведь это еще не наша территория…

Гуревич: Ну, это как сказать. Вся территория – наша. Вернее, будет нашей. Но нам не дают туда погулять – видимо, из миротворческих соображений: чтобы мы довольствовались шестой частью обитаемой суши».

«Доктор: А какое сегодня число на дворе? год? месяц?

Гуревич: Какая разница?.. Да и все это для России мелковато – дни, тысячелетия…»

«За Москву-мать не страшно умирать, Москва – всем столицам голова, в Кремле побывать – ума набрать, от ленинской науки крепнут разум и руки, СССР – всему миру пример, Москва – Родины украшение, врагам устрашение…»

«…поскольку продавать ему было уже нечего – он сумел за одну неделю пропить и ум, и честь, и совесть нашей эпохи, – он имел намерение сторговать за океан две единственные оставшиеся нам национальные жемчужины: наш балет и наш метрополитен. Все уже было приготовлено к сделке, но только вот этот наш двурушник немножко ошибся в своих клиентах с Манхэттена. Когда с одним из них он спустился в метрополитен, чтоб накинуть нужную цену, – этот бестолковый коммерсант-янки решил, что перед ним – балет».

Но больше всего мне понравилось вот это, так сказать, из самопсихоанализа советского (или российского??) приличного, между прочим, человека. Привожу цитату усеченной, для, так сказать, масштабности:
«Такое странное чувство… Ни-во-что-не-погруженность… ничем-не-взволнованность, ни-к-кому-не-рас-положенность… И как будто ты с кем-то помолвлен… а вот с кем, когда и зачем – уму непостижимо…»
Короче, нужно читать. Или перечитать, чтобы мозги с душой тонизировать. И в топку совести хорошо просушенных временем дровишек здравомыслия и самоиронии подбросить. Чтобы не пойти в очередной раз под венец с кем-то невообразимым…»

Москва, Вера Владимирова

© 2021, РИА «Новый День»