Сегодня РИА «Новый День» вместе с филологом Эммой Прусс предлагает читателям покопаться в своих речевых привычках:

«Если образно и не без затей обозначить тему сегодняшнего Язычника, то получится как- то так: почему нельзя кивнуть чужой головой?! А также своей и вообще головой.

Потому, что это речевая ошибка. На языке лингвистов – плеоназм. В переводе с языка древних греков – «излишество», речевой оборот, где смысл или его часть дублируется разными лингвоформами в пределах фразы, нарратива. Сестра-дурнушка плеоназма – тавтология, талдычащая одни и те же слова, или семантически близкие лексемы.

Хотелось бы сказать, что плеоназм – одна из самых распространенных ошибок, но штука в том, что все речевые ошибки – как платяные вши во время чумы – так и кишат в текстах литераторов, веб-райтеров и прочих авторов и авторок. Более того, все они заразны, а плеоназм еще и хитёр, не в пример тупому канцеляриту.

Ряд плеоназмов – это уже идиомы, их не замечают в устной речи, по той же причине используют в письменной – особо не вникая в детали. Наличие плеоназмов в тексте и речи – это вообще большая культурная и образовательная проблема. Языковой загрязнитель и затуманиватель – размыватель смысла.

Поэтому и бороться с ними следует с помощью логики. И здравого лингвосмысла.

«Был месяц май». Допустимо только из романтических соображений. Ибо месяц тут явно третий лишний.

Вот двойной плеоназм из текста, кстати, премированного современного писателя: «и он кивнул своей головой». А можно чужой? А можно не только головой? Ну, ладно, обыватели неаккуратны с этим устоявшимся выражением, но мастеру-то слова следовало задуматься перед употреблением сего трюизма.

«Упал вниз». Есть хоть какой-никакой шанс упасть вверх?

«Пнул ногой». Это как кивнуть головой, ибо никакой другой частью тела пнуть не получится. Но, кажется, у Достоевского есть оборотец «облокотился спиной». Не уверена, что его стоит повторять нынешним языковым пользователям. Ибо спина с локтями – это нечто совершенно нечеловеческое, возможно, фантастическое или из далекого птеродактильного прошлого планеты.

«Впервые познакомились» – это, конечно, бессмыслица или реальность пациентов с Альцгеймером, которые знакомятся ещё и ещё, и ещё-ещё-ещё раз… Правда, была такая фишка в воспоминаниях одной большевички. Невзрачной, вероятно. Во всяком случае, обладавший незаурядной памятью молодой Ильич ее запомнил аж с третьего раза. Но это исключение, которое лишь подтверждает правило: познакомились – значит «впервые встретились, поговорили, пожали друг другу руки».

Упомянутые выше штампованные ошибки уже не воспринимаются ни ушами, ни глазами. И в тексте – речи появляются словно бы без нашего участия.

«Коллеги по работе». Да ладно, коллега – это уже товарищ по работе, товарищ по работе в квадрате восприятие реальности искажает.

В этом случае, кстати, мы имеем дело с частичным дублированием русскими словами иноязычного коллеги. Когда ускользает значение перевода. Или говорящий вообще не знает этого значения.

Уже задолбала, честное слово, «свободная вакансия». Латинское vacans – это и так «свободный». Увольте, плиз, от ошибки повторения значения термина дополнительным определением.

«Памятный сувенир» – «классика жанра». Ибо souvenir с французского – «память», «воспоминание». Но если памятное воспоминание – почти головная боль, то «своя автобиография» – зубовный скрежет, ибо «авто» –уже своя. Правда, некий журналист недавно выдал на гора выражение «чужая автобиография». Нехило. Может поделить первое место в конкурсе абсурдов с оборотом «критик написал его автобиографию».

«Передовой авангард». Забудьте! Аvant-garde в переводе с французского «передовой отряд». Архипередовых отрядов не бывает.

«Прейскурант цен» – стилистическая ошибка многих десятилетий. Живучая, как старик Распутин, – ни яд учителей не берет, ни редакторский расстрел. Запоминаем последний раз. Preis – «цена», courant – «текущая».

Так что оставляем прейскурант в гордом одиночестве.

Да, плеоназмы злокозненны и мимикрируют под здоровую культурную речь.

Нужно быть бдительными, если хотите сойти за интеллектуалов и эстетов. Поэтому боремся с речевыми привычками, следим за смыслом сказанного и написанного и потому не говорим и не пишем, и даже не думаем:

«сладкий сахар» – он другим на вкус быть не может, разве что на цвет;

«уволиться с работы» – ну, не с отдыха же;

«пережиток прошлого» – а бывает пережиток настоящего?! Не говоря о пережитке будущего?

И ещё: «слились воедино», «входная дверь», «доброго здоровья»…

Вишенка на этом торте излишних повторов «Господь Бог»… Ни в коем случае! А вдруг он и вправду есть. Господь. Или, может, Бог».

Москва, Эмма Прусс

© 2022, РИА «Новый День»