А.Г.: Семен Исаакович, расскажите немного о себе, пожалуйста? Где Вы родились?

C.C.: Родился я далеко отсюда, на Украине, в Винницкой области, в 1936 году. Когда мне было 5 лет, началась Великая отечественная война. Она началась 22 июня, а в первой половине июля фашисты уже были у нас. Нас погнали по линии фронта, потом загнали в подвал, поставили пулеметы и, не глядя, начали строчить из них. Поскольку мы были одними из первых, загнанных в этот подвал, мы оказались под мертвыми. Потом мы выбрались из подвала. Нас снова поймали. Немец подцепил меня штыком за петельки подтяжек моих коротких брючек и кинул в подвал. Как он меня не проколол? До сих пор понять не могу. Затем здоровая часть населения была отправлена на строительство кабельных линий для бункера под Винницей, где была создана база управления. Их всех после пустили в расход, чтобы они не выдали военную тайну. А детей и стариков сначала начали уничтожать, но потом пришла директива - создать гетто. Огородили территорию, и с 14 июля 1941 года по 16 марта 1944 года я находился в гетто. Затем нас освободили наши войска, когда эсэсовцы уже получили приказ нас вырезать. Нас выстроили, это было после 4 часов ночи, и уже должны были приступить к расстрелу. Но тут все услышали топот конских копыт. Один из эсэсовцев выскочил, его не было несколько минут. Нам казалось, что прошли годы.

А.Г.: Вам было страшно?

C.C.: Должен сказать, что мы были подготовлены к смерти. Нас ничего не пугало. Мы уже столько видели, что ничего не боялись. Так вот, этот топот копыт оказался для нас судьбоносным, фашист вернулся, вонзил штык в столб и сказал по-румынски: «Все равно одна война», и они выскочили, а мы остались живы. Потом стало известно, что в этот момент появились первые эшелоны наших войск, освобождающих Родину. Таким чудом мы спаслись. А этих эсэсовцев мы потом обнаружили в канализационных колодцах, – каждый из них сам себя застрелил. Никто не сдался живым. Все это проходило мимо нас. Например, из нашего барака наши связисты передавали в Москву сообщение о том, что взят такой населенный пункт с не совсем красивым названием Крыжополь Винницкой области. Началась свободная жизнь. В 1953 году я закончил школу и хотел поступать в медицинский институт.

А.Г.: С чем был связан выбор профессии?

C.C.: Я очень уважал родную сестру моей матери, она была начальником хирургического госпиталя, прошла всю войну, а потом еще до декабря 1946 года она стояла с госпиталем в Польше и Германии. И к Новому году они приехали к нам. Мы разговаривали, и я все ее допытывал, – война закончилась в 45 , почему же вы возвращаетесь в конце 46. Она говорит: «Надо было лечить больных». Я ее спрашиваю: «И кого же вы там лечили?». Она отвечает: «В Польше наших и поляков, а в Германии – наших и немцев». Я говорю: «Интересно, они уничтожили полстраны, а вы еще там их лечили». Она тогда мне и сказала: «Семочка, ты учти, наша профессия не имеет мандатной комиссии, она не знает национальностей, не знает врагов, она не знает друзей. Она знает одно – надо лечить больного человека». И я пронес это через всю жизнь. И во мне зародилась такая идея – если судьба преподнесет мне такой подарок, что я буду жить, что закончу школу, то я буду стараться стать врачом». Но мои старания не сразу увенчались успехом.

А.Г.: Возникли какие-то препятствия?

C.C.: Да. Часть нашей семьи жила в Москве, и я поехал туда. Но в то время большое значение имела запись о том, что я был на оккупированной территории. Скрыть этот факт я просто боялся, потому что за это грозила тюрьма. Я не попал в институт.

А.Г.: Вам пришлось вернуться домой?

C.C.: Да, я приехал домой и устроился рабочим в нашем поселке на Пищекомбинат. И на будущий год, боясь поступать в институт, я поехал в Черновцы, и там подал документы в спецгруппу при индустриальном техникуме. Туда набирали ребят со средним образованием и нам по программе института давали курс занятий по технологии силикатов. В 1956 году я этот техникум закончил. И был направлен во Львовскую область, в город Городок, в 14 км от границы с Польшей. Проработал я 14 дней мастером цеха, и на 15 сутки меня перевели начальником цеха. Я поднял один цех – цех формовки и сушки на кирпичном заводе, меня перевели в цех обжига. Поднял и тот цех. Цех стал выполнять план. Коллектив ко мне относился исключительно хорошо, не смотря на то, что там были люди далеко не социалистического строя – в основном, бендеровцы. Сначала они пытались меня убить. Дважды приходили убивать, так как я был еврей. Но потом они так ко мне привыкли и полюбили меня, что считали членом своей семьи, а я считал их своими родными. Сегодня, когда прошло много лет, я могу рассказать такую историю. В 1957 году я решил отдать священный долг армии и призвался на службу. На станции проходил поезд «Масийска – Львов», маленький, всего из 4 вагонов. Когда он подъехал, кондуктора-проводники стали кричать, что в поезде не хватит места, – перрон был заполнен. Но это были не отъезжающие, это были те, кто пришел меня проводить на службу в армию.

А.Г.: Куда Вы попали на службу?

C.C.: Я попал на службу в Уральский военный округ, был определен в учебный саперный взвод 311 саперного батальона в Елани. Я сумел себя так сорганизовать, что все требования я выполнял четко, успешно окончил программу учебы взвода и был оставлен сначала командиром отделения, затем – заместителем командиром взвода. Я освоил там профессию сапера, и мне досталась честь имитировать взрыв атомной бомбы на всех армейских учениях. Это очень ответственное дело, потому что корреспондентам надо было заснять «гриб», войска должны были это видеть - это было большой диковиной. А подбор компонентов взрыва был такой, что всем представлялось, что будто подорвана атомная бомба.

А.Г.: Так это была как бы игра?

C.C.: Эта игрушка была такой сильной, что после взрыва образовался котлован, куда можно было установить 9-этажный дом. А в радиусе 12 км если какие-то строения были – они остались без окон, лес был как будто подстрижен ножницами. За то, что все прошло тогда благополучно, меня поощрили, вручили мне именные часы, это был большой дифицит. В армии я прошел от рядового до старшины и последний год был на майорской должности. И я очень благодарен армии, потому что армия воспитывала, армия следила за молодым человеком, чтобы он был на правильном пути. И я ничего не могу сказать плохого об армии. И если я сейчас что-нибудь такое сказал, я был бы просто кляузником. Только после армии я получил возможность принимать участие в конкурсных экзаменах в медицинский институт.

А.Г.: Расскажите, как Вы поступали?

C.C.: Командование отправило меня в командировку в Екатеринбург, при условии, что я договорюсь, чтобы у меня приняли документы и допустили к экзаменам. Сложность была в том, что я не был уволен из армии. А не увольняли меня потому, что меня планировали оставить помощником начальника политического отдела дивизии по комсомолу. И если я сдам экзамены, то меня уволят из армии, – такое условие поставило командование. Когда я приехал в институт, подошел к ответственному секретарю приемной комиссии, посмотрел – он лысый, старый, как быть - обмануть или не обмануть? И мне совесть не позволила его обмануть. Я рассказал ему, на каких условиях я приехал в командировку. И этот приятный интеллигентный старичок, доцент кафедры биохимии выслушал меня, и он был упоен тем, что я его не обманываю, что пошел в партком и рассказал всю историю. Секретарем парткома был тогда доцент Жуков. И он взял на себя ответственность и сделал все, чтобы мне разрешили сдавать экзамены. В институте я вел активный образ жизни, учился на лечебном факультете, был избран заместителем секретаря комсомольской организации всего института. Окончив институт, ректор, профессор Василий Климов предложил мне место в аспирантуре, на кафедре гистологии. Я сказал ему, что это не по мне, что я хочу лечить больных людей.

А.Г.: И куда Вы тогда распределились?

C.C.: Я воспользовался тем, что, когда я проходил курс на кафедре нервных болезней, профессор кафедры Ольга Винкевич меня приметила и предложила работать на этой кафедре. И я пошел работать в госпиталь ординатором клиники нервных болезней. Это было в 1968 году. И я закончил ординатуру и прошел путь от рядового врача до начальника госпиталя. С 1973 года по настоящее время я работаю начальником госпиталя. Заявление с просьбой назначить меня начальником госпиталя я не писал, потому что я не хотел становиться начальником - я любил рядовую нейрохирургическую работу, я любил больных и больные любили меня, и те из них, кто жив сегодня, я убежден это подтвердят. Но Обком партии порекомендовал начальнику облздравотделом Николаю Бабичу назначить меня начальником госпиталя. Тогда они посоветовались с юристами и сделали меня временно исполняющим начальника госпиталя. И с того мая 1973 года я временно исполняю обязанности начальника госпиталя. Два года назад, мне не поверив, подняли все архивы и нигде мое заявление о назначении на должность не нашли.

А.Г.: Как Вы оказались в политике?

C.C.: Я никогда не рвался в большую игру. Но судьба так сложилась, что два года назад в апреле месяце 1997 года, губернатор области настоятельно предложил мне пойти работать в правительство, заняв должность заместителя председателя правительства по социальной политике. А я человек команды. Я никогда вне команды не был. На этой должности я пребываю два с половиной года и, насколько мне хватало здоровья и сил, делал все, чтобы помочь людям области, помочь организациям, помочь детям – беспризорным, несовершеннолетни, помочь в социальной защите, помочь учителям, ветеранам. Особенно ветеранам. Что всегда мною двигает, так это желание помочь ветеранам.

А.Г.: Почему Вы решили принять участие в мэрской кампании?

C.C.: В свое время для меня было совершенно неожиданным предложение баллотироваться в областную думу. Я там проработал 4 года, как мне кажется добросовестно. И вот со вчерашнего дня стало известно, что я пытаюсь стать кандидатом в мэры Екатеринбурга. С высоты моих лет, с высоты моего жизненного опыта можно согласится, что я способен понять ту ответственность, которую я пытаюсь на себя возложить. Но любовь к людям, преданность им, жизненное желание им помочь, является тем двигателем, который подсказал мне, что я должен еще при жизни успеть сделать добрые дела. Безусловно, я представляю, что возраст 63 года – это не тот, которым можно хвалиться, но чем я могу хвалится – это тем, что я обладаю большой работоспособностью, настырностью, целеустремленностью, я никогда не был горлохватом, я всегда пытался дойти до сознания человека и убежден, что только добрыми методиками можно добиться положительного в работе. Сегодня нашим людям особенно тяжело, потому что мы еще на путях перехода с 1 политической формации к другой, и это приносит много издержек на пути. И помогать людям выдержать это – моя задача, как я считаю, задача старшего человека, прошедшего большую, серьезную и далеко не легкую жизнь.

А.Г.: Что Вы хотели бы сделать на этой должности, если бы выиграли кампанию?

C.C.: Я на этой должности еще хотел бы, поднимая экономику города, улучшить жизнь детей и ветеранов. Я считаю, что мы ведем себя не совсем достойно и достаточно по отношению к подрастающему поколению. Результатом этого являются серьезные упущения в воспитании детей. Но дети не виноваты – виноваты мы. Мы, занимая официальные должности, не совсем корректно ведем себя по отношению к старшим.. И если мне будет предоставлена такая возможность, я себя сполна отдам тому, чтобы исправить эти упущения. Это основные мотивы, которые побудили меня на то, чтобы согласиться на выдвижение в кандидаты в мэры города.

А.Г.: Семен Исаакович, что в работе нынешней администрации Вас не устраивает?

C.C.: Я не хотел бы сейчас об этом говорить, не хотел бы начинать свою работу с указанием на недостатки. В нашей стране миллионов 50 человек считает, что они могут быть президентами. Но, став президентом, они будут еще хуже, чем нынешний.

А.Г.: Почему, на чем сроится такое убеждение?

C.C.: Потому что, когда ты еще не стал, ты думаешь: «Нет, я сделал бы не так», а когда становишься, ты делаешь все-таки так. Это очень сложно. Большое значение имеет жизненный опыт. Не хочу начинать борьбу за место мэра города с того, чтобы говорить, что «вот это сделано не так, а надо было так». Наш город, почетным гражданином которого я являюсь, это большая семья, которая имеет множество ячеек, это город, который нафарширован промышленными предприятиями. Это город, который имеет много других организаций, других форм собственности, это город, где имеется множество учебных заведений, институтов. Кстати, я считал бы для себя важным начинать с науки, с ума. Я считаю, что это ключевые жизненные позиции. В этих всех организация есть руководители, есть заместители, есть просто активные рядовые работники. Считаю, что они определяют лицо и содержание города. И я им бы эту роль и отводил бы, но, только советуясь, консультируясь с ними и, подправляя там, где я был бы убежден, что что-то не так. Потому что если в такой тяжелой экономической ситуации наш город жив, если наш город в такой ситуации может показать гостям свой замечательный внешний облик, это говорит о том, что он на правильном пути. Вы согласны со мной? Поэтому я не позволяю себе начинать эту работу с критики. Если мне удастся показать нашим избирателям, что я могу быть мэром города, и если они мне поверят, то я буду стараться исполнять это ежеминутно.

А.Г.: Можете ли Вы сегодня уже назвать людей, которые войдут в Вашу команду в том случае, если Вы выиграете выборы?

C.C.: Не могу.

А.Г.: То есть она пока не сформирована?

C.C.: Нет. Вы долго будете этого ждать. И знаете почему? Потому что я бы не хотел подводить людей. Мое кредо – делать людям добро и не делать зло. А представьте себе, я выступаю на митинге и говорю, что Вас я назначу своим пресс-секретарем. Меня не выберут. И что вам будут говорить коллеги? «Несостоявшаяся пресс-секретарь». Вам не будет это приятно, согласитесь. Поэтому тут я буду очень осторожен. Но я подготовлен к тому, чтобы посмотреть по достоинству кадры. Второе – вы получите право назвать меня консерватором. Я не считаю, что нужно делать большие перестановки. Искусство руководителя над руководителями заключается в том, чтобы не мешать им работать и не давать им возможность плохо работать. И тогда все пойдет, все будет делаться – люди у нас замечательные…

А.Г.: Решение о своем выдвижении, нелегкое решение, это что – лояльность к областному правительству?

C.C.: У меня нет личных мотивов для того, чтобы пойти по этому пути. Как еще вам объяснить. У меня есть чувство долга. Я всю жизнь стараюсь это чувство реализовать. Я себя спросил – а имею ли я личные данные для того, чтобы исполнять этот долг. Я много с собой разговаривал, я самокритичный. И ответы получал, что «сегодня – да».

А.Г.: Вы считаете, что вы реально что-то можете сделать для города?

C.C.: Да.

А.Г.: Что изменится в жизни города, если Вы станете мэром?

C.C.: Я буду стараться, чтобы изменилось качество жизни. Давайте возьмем ветеранов. У нас так получилось, что в одночасье, что эта группа людей, немаленькая группа людей, которая всю жизнь работала под одним лозунгом: «Сначала думай о Родине. Потом о себе». Сейчас они задумались о себе. Что они заработали, что они имеют? Они жили в таком строе, который не позволял им ничего накопить. Пожилые люди за границей летают в другие страны. А Ваша бабушка когда-нибудь за рубеж? Нет? А почему? Ответ ясен? И им обидно, мы не должны это позволить. Мы не можем дать им подачку в 10- 20 рублей. Но пояснить сегодняшнему руководителю, что у него на заводе 15 лет назад был директор Петров, ты, мол, посмотри, как он живет. А потом спросить: «Ты что-то придумал для него?». Уже одно то, что его не сам директор, но его помощник, к примеру, приедет к этому человеку, уже его так станизирует, что он станет лучше себя чувствовать. Но Вы не можете не согласиться, что основа нашей экономики – промышленность – становится на ноги. Появляется прибыль у предприятий. А предприятие существуют благодаря тому, что Петров его построил 15 лет назад.

А.Г.: К каждому же не приедешь?

C.C.: Вы думаете, что в городе один мэр работает? Мэр должен организовать остальных. Это серьезный, тяжелый вопрос – но он должен быть выполнен.

А.Г.: Но ветераны – это только один слой. А как качественно изменить жизнь среднестатистической семьи?

C.C.: Я хотел бы начать работу с того, чтобы познакомиться с наукою. Потом прийти на завод. Среднестатистическая семья – на заводе. И я должен вывернуться наизнанку, чтобы этому заводу предоставить максимально комфортные условия для работы. Тогда семья будет иметь возможность купить ребеночку одеться, куда-то с ним поехать и т.д. Я должен вывернуться наизнанку, чтобы эта семья была поддержана общественными фондами, чтобы были лагеря отдыха, чтобы школа кормила ребенка. Можно найти еще целый ряд общественных благ, которые будут высвобождать кошелек это семьи от разорения. Не надо забывать и про возможности культурно развиваться. Мы смеялись когда-то над профсоюзами – мол, организуют культпоходы, нанимают автобусы и привозят трудящихся в театр. А я хотел бы сделать так, чтобы они организовывали культпоходы, чтобы люди не тратили на это деньги – и это окупиться для общества, для повседневной работы. Посмотрите – сегодня здравоохранение стало почти платным, учеба во многих случаях платная. Это сегодня не положительно. Дальше. Среднестатистическая семья на работе, а их детки предлагают на перекрестке помыть машину. Я наблюдал, что это такое: один шофер, как барин, толкает пацану несколько сигарет, другой – несколько копеек, третий – бутылку пива. Он это берет, а потом приходит старший – и все отнимает. Я считаю, что это не приносит пользы, это приносит вред. Я считаю, что причина этого – то, что мы не организуем их время.

А.Г.: Но ведь мэру нужно где-то взять эти деньги?

C.C.: Да, надо крутиться и где-то взять. Надо, чтобы в школе было больше факультативов, чтобы физкультурники работали на платной основе и завлекали этих детей. Вы тогда не сможете констатировать такое количество наркоманов, такое количество детей курящих и выпивающих, детей, ведущих безобразный образ жизни. Потом это себя окупит, я в этом убежден. Губернатор 2,5 часа говорил с Президентом о том, чтобы поднять «Уралвагонзавод», чтобы дать ему заказы. Тогда завод будет зарабатывать, тогда появятся деньги для новых изобретений, тогда завод сможет заплатить деньги в медицинский фонд и так далее.

А.Г.: То есть основа – промышленность?

C.C.: Конечно. Только так. И несколько слов я хочу сказать о том, что очень принципиально, что столичный город Екатеринбург находится в Свердловской области. Не область находится в Екатеринбурге, а Екатеринбург находится в области. И противостояния между столичным городом и областью быть не должно. Это одна семья, должно быть взаимопонимание, должна быть взаимопомощь. Я буду считать своим долгом настроить работников администрации города, что мы являемся муниципальным образованием, которое – самостоятельно. И как самостоятельное оно входит в областную семью.

© 1999, Анна Гальперина, «Регион-Информ», 27 октября

Публикации, размещенные на сайте newdaynews.ru до 5 марта 2015 года, являются частью архива и были выпущены другим СМИ. Редакция и учредитель РИА «Новый День» не несут ответственности за публикации других СМИ в соответствии с Законом РФ от 27.12.1991 № 2124-1 «О Средствах массовой информации».