1. Конец социологии

Первым результатом, который получили политики и политологи, стал феномен «социологической ошибки». Причем в этот раз она была настолько велика, что из элементарной погрешности превратилась в большой промах. Никто из аналитиков, никакие консалтинговые агентства, никакие социологические службы не смогли угадать тех процентов, которые набрали лидеры выборов, – ни по федеральным, ни по одномандатным спискам. То же произошло и с выборами мэров, со всеми совместными выборами, которые проводились на территории России. И хотя сейчас многие политологи делают вид, что все произошло так, как и ожидалось, это легко можно было опровергнуть, посмотрев на удивленные лица аналитиков и политиков в поствыборную ночь, пытающихся прямо в прямом эфире понять, где они ошиблись.

Первые симптомы феномена «социологической ошибки» проявились еще в 1993 году. Тогда на выборах в Государственную Думу победила ЛДПР, однако по всем замерам и предвыборным опросам создавалось впечатление, что ЛДПР прочно плетется в конце и никаких шансов на победу не имеет.

Причина возникновения этого феномена в следующем: те избиратели, которые голосуют против всех либо имеют какие-то непопулярные предпочтения, скрывают свое мнение. В лучшем случае они заявляют, что до сих пор не решили, за кого будут голосовать. На самом деле происходит сокрытие своего мнения. Сами избиратели обманывают социологов во время опросов, фальсифицируют данные. Имея одно мнение, они говорят, что имеют другое.

Такая скрытность избирателей связана с тем, что в последние полгода средствами массовой информации активно нагнеталось утверждение: социологические опросы – это инструмент в чьих-то руках, предвыборная технология, нужная для того, чтобы народ поверил в кандидата и дружно за него проголосовал. Фактически, работала логика самосбывающихся прогнозов, называемая иначе «электабилити».

Надо отметить, что это чисто русский феномен. Америка избежала такой болезни в силу природного доверия к властям, к самим себе и к своим службам, в том числе и социологическим. Американцы нормально реагируют на опросы. У нас произошло иначе. Так как соцопросы в умах избирателей и отчасти в реальности сделали технологией, народ решил реагировать на них, как на технологию. На каждую технологию существует антитехнология, и таковую в данном случае спонтанно использовали избиратели – они специально стали путать интервьюеров, сообщая им не свое мнение, а то, что кажется наиболее подходящим.

Раньше фальсификации опросов осуществлялись на двух уровнях. На первом уровне – уровне интервьюеров: нередко они сами выдумывали данные вместо того чтобы опрашивать. Кому-то из них было лень работать, и они опрашивали, например, вместо 100 человек – 20. Причем с каждыми выборами эта проблема усугублялась и нанять хороших интервьюеров для социологических служб становилось все сложнее и сложнее.

Второй уровень фальсификации – уровень публикаций. Полученные данные публиковались с заведомыми ошибками, чтобы повлиять на массовое сознание. Вместо 10 процентов указывалось 15 для того, чтобы повысить электабилити кандидата.

В последнее время появилась третья разновидность фальсификации, когда искажение результатов происходит на уровне респондента – имея одно мнение, он высказывает другое. При этом в лучшем случае, имея определенное мнение, избиратели говорят, что они не определились. Гораздо хуже, когда респонденты, считая всех социологов врагами или просто орудием в руках иных (видимо, черных) сил, указывают того кандидата, за которого они точно голосовать не будут.

В этой ситуации социологам придется придумывать новые способы работы с электоратом, использовать проективные методы, фокус-группы и другие более сложные (и более дорогие) методики. Таким образом, денежные суммы, необходимые для проведения выборов, увеличиваются. Напрямую – для кандидата, косвенно – для всех остальных, то есть для избирателей.

2. Триумф властей

Следующим итогом выборов можно назвать сохранение некоего властного статус-кво. На всех уровнях власти победили мэры, губернаторы, кандидаты, представляющие действующую власть. На уровне федерации – это федеральные списки, успех движения «Единство» и «Союза правых сил», на уровне областей победили те блоки, интересы которых лоббировали областные лидеры. И на уровне городов мэры остались на второй срок, яркий пример – высокие результаты Лужкова в Москве и Чернецкого в Екатеринбурге. То же самое можно сказать по результатам в одномандатных округах. Значительный ресурс новой Думы составили те кандидаты, в интересах которых и за которых выступали региональные власти. Оппозиция, будь то на местном уровне, на уровне одномандатников, на уровне области или федерации, оказалась непопулярной и проиграла.

Здесь как пример можно вспомнить движение «Мир. Труд. Май», которое, показав хорошие результаты на губернаторских выборах в Свердловской области, оказалось несостоятельным на уровне России. От блока не прошел ни один кандидат-одномандатник, федеральный список блока едва набрал полпроцента. Причем вновь созданное движение протестников не смогло отбить ни одного коммунистического кандидата, еще раз доказав, что коммунистов можно называть уже традиционным движением, не столько протестным, сколько ностальгирующим. Протестники же в этом электоральном сезоне оказались не в моде.

Остается одни вопрос – что это означает. Означает ли это, что наша страна стала жить лучше и люди перестали быть протестным электоратом, либо же власть научилась использовать другие уровни коммуникации. Скорее всего, здесь свою роль сыграли оба момента. При том, что, безусловно, произошло сужение поля протестного электората, нужно говорить в первую очередь про новый уровень использования коммуникаций.

3. Триумф телевидения

В значительной мере победившие на выборах блоки «Единство» и «СПС» были сделаны телевидением. На уровне одномандатников успех или же провал также был связан с поддержкой или же отторжением телевидения.

На этих выборах вновь активизировался и другой уровень коммуникации. Вторым уровнем можно считать авторитетных людей, лидеров общественного мнения – директоров заводов, лидеров общественных организаций вроде разнообразных «союзов ветеранов», «содружеств инвалидов» и прочее. Раньше они не воспринимались электоратом всерьез, поскольку считались ангажированными, купленными властями и озвучивавшими заранее обговоренное мнение. Теперь ситуация изменилась – лидеры общественного мнения стали восприниматься всерьез и работают теперь на выборы по полной программе.

Сегодня элиты оказывают огромное влияние на среднее массовое сознание. Подтверждение тому – успех «СПС». Его победа примечательна тем, что «правые» воздействовали на «умный», «мыслящий» (насколько это возможно среди избирателей) электорат, предлагали свою идеологию. И если раньше выигрывали громкие популистские лозунги вроде «Даешь зарплату», то теперь побеждают те, кто этот же лозунг подкрепляет большой и логично изложенной идеологией. Выигрывает тот, кто может предложить не конкурентоспособный лозунг, а конкурентоспособную идеологию.

Однако это далеко не всегда так. Например, «Единство» не предложило никакой идеологии, получив свои результаты за счет соответствия стандартам «народных героев», которым прощают все, в том числе и отсутствие идеологии. То есть в данном случае можно говорить только об «СПС», который, по-видимому, уловил изменения в электоральных процессах, которые смещаются в сторону именно идеологии.

4. Изменение электората

Последнее новшество этих выборов заключается в том, что фактически произошло перераспределение среди активных их участников. Раньше участие в голосовании принимали некие условно маргинальные слои, которые голосовали по привычке; активно не голосовали промышленные и финансовые элиты, молодежь. Эту группу избирателей было трудно заманить на избирательные участки, потому что они считали, что выборы ничего не меняют и не решают.

На нынешних выборах произошло прямо противоположное – предприниматели и молодежь поверили в то, что выборы что-то решают и дают возможность что-то изменить, и пришли на них. А люди, которые раньше голосовали по привычке – пенсионеры и прочие протестники – не пришли, решив для себя, что это ничего не даст.

Это говорит о том, что вся предвыборная кампания в этот раз в значительной мере концентрировалась на элитах, на молодежи и на мыслящей части электората. Побудили проголосовать именно их, заставив отчаяться протестников, потому что они перестали доверять выборам как государственному институту. **

Таким образом, последняя Государственная Дума XX века оказалась качественно иной по сравнению с предыдущими. Это показатель глубинных изменений в настроениях рядовых избирателей, совершенствования избирательных технологий и всей политической системы страны.

Выборы 2000 года подтвердят или опровергнут эти тенденции, задав ритм политической жизни России в новом веке.

© 2000, «Регион-Эксперт», Игорь БОВИН, Сергей ОМЕЛЬКО

Публикации, размещенные на сайте newdaynews.ru до 5 марта 2015 года, являются частью архива и были выпущены другим СМИ. Редакция и учредитель РИА «Новый День» не несут ответственности за публикации других СМИ в соответствии с Законом РФ от 27.12.1991 № 2124-1 «О Средствах массовой информации».