Считается, что в России не было принято сжигать ведьм, еретиков и вероотступников, в отличие от стран Европы, где представители церкви отправляли осужденных на костер. Действительно, как орган духовная инквизиция, созданная при Петре, в Российской Империи долго не просуществовала. Но традиция казнить преступников против церкви через сожжение в российском государстве продержалась почти пять веков. Последнее в официальной истории страны аутодафе прошло как раз в Екатеринбурге, несколько лет спустя после основания города. Об истории страшных казней в новом городе «Новому Дню» рассказал уральский историк Николай Корепанов.

Еще задолго до того, как на месте современного Екатеринбурга появился завод, на Урале вспыхивали башкирские восстания, а с началом строительства хрупкое равновесие вновь было нарушено. «Во время, пока заводами командовал Василий Иванович Геннин, ничего серьезного не происходило», – рассказывает Николай Корепанов. Сразу же по приезде на Урал Геннин заключил условный мирный договор с башкирами Сибирской дороги (административная единица того времени), что они не имеют претензий на территорию южных заводов.

«Это были не башкирские земли, не место их проживания, а промысловые угодья. Конечно, со стороны башкир было некоторое недовольство, но поскольку был мирный договор, первые 12 лет строительства заводов были спокойными», – подчеркивает историк. Среди башкир даже появились т.н. «верные» – те, кто был готов сотрудничать с российской администрацией, отказался от участия в восстаниях, то есть был верен престолу.

Однако в 1735 году, когда заводами командовал уже Василий Татищев, западные башкиры подняли восстание – тогда как раз началась Оренбургская экспедиция и захват новых земель. Первый год башкиры Сибирской дороги, граничащей с заводами, вели себя мирно, но затем и они стали бунтовать. «По моим личным ощущениям, восстание 1735-1740 годов для местного заводского населения воспринималось гораздо серьезнее, чем потом стало восприниматься восстание Пугачева. Это было потрясение для заводов, ведь заводская система только формировалась», – говорит Николай Корепанов.

Впрочем, открытое противостояние башкир и местной администрации было не таким уж серьезным. «Силы были несопоставимые, поэтому башкиры совершали набеги, угоняли скот, хотя людей особо не трогали. От Екатеринбурга, заводской команды, в противовес этому были формирования – в том числе под командованием капитана Лукьяна Житкова. На него поступили жалобы от верных башкир, что команда творит жестокости и зверства. Этого Житкова арестовали и повесили по приказу Татищева. Строго было и к своим», – отмечает историк.

Но самые жестокие, показательные, казни все же применялись по отношению к восставшим башкирам. Тем, кто интересуется историей Екатеринбурга, известна участь Тойгильды Жулякова, сожженного в 1738 году. «Было личное определение Татищева – без судов, без обращений в Сенат. Дело в том, что Тойгильда был крещен, не скажу, под каким именем, но вернулся в «махометанский закон», и его приговорили к сожжению. Это было личное решение Татищева – по крайней мере, в конфирмации ссылок на законодательные акты не было», – говорит Николай Корепанов.

Интересно, что практика насильного крещения действовала во время всех восстаний и военных конфликтов тех лет. «С точки зрения государства человек, принявший православие, будь он хоть Махмудом Алиевым, становился русским, например, Иваном Ивановым. Это была своеобразная мера укрепления границ за счет местного населения. Хотя, конечно, переходы в свою изначальную веру случались, – отмечает собеседник «Нового Дня». – Тут есть один важный момент: я не встречал этого в литературе, только в документах. Как иудеям и мусульманам табуирована свинина и собачатина, так и православным в то время была табуирована конина. Несколько раз мне попадалось в документах, что если в русской деревне лошадь ломала ногу, и ее закалывали, туда выезжал священник и выяснял, не употребляли ли конину в пищу. Потому что для православных это было такое же богомерзкое событие, как для мусульманина съесть свинину. И вот этот-то нюанс сыграл свою роль в другой казни – над башкиркой Кисякбикой Байярясовой».

Именно эта 60-летняя женщина, скорее всего, стала последним человеком в Российской империи, кого сожгли на костре по решению представителей власти. Это было в 1739 году. «Основное, что грозило попавшим в плен башкирам, это попадание на каторжный двор – пересыльную тюрьму. Территориально он находился там, где в современном Екатеринбурге располагается Театр эстрады. Мужчин, как правило, высылали в Прибалтику на галеры, как позднее случилось с Салаватом Юлаевым. Женщины и дети становились крепостными местных армейских или горных офицеров. Кисякбика была крещена под именем Катерина и определена в дворовые Кириаку Кондратовичу. Его привез с собой из столицы сам Татищев в расчете на то, что он станет учителем в латинской школе, где готовили священников и работников госпиталя и аптеки. Кондратович был настоящим интеллектуалом – помимо преподавания латыни, он писал книги, составлял словники местных языков, переводил библию. Кстати, его отец – украинец – погиб во время Полтавской битвы от рук мазеповцев, – говорит Николай Корепанов. – Так или иначе, но Кисякбика от него сбежала. Он об этом обязан был заявить – и заявил. Ее поймали, вернули, но она вновь сбежала. Ее снова вернули, но она совершила третий побег. В последний раз ее поймали, кстати, сами башкиры – из числа верных. Зная, что она беглая, башкирский старшина предпочел вернуть ее в Екатеринбург. Кисякбику-Катерину арестовали и допросили: оказалось, что она, уже будучи крещеной, жила по башкирскому обычаю, ела табуированную для христианина пищу – конину. То есть фактически ушла из православия. На тот момент Татищева в Екатеринбурге уже не было, поэтому решая, что с ней делать, вспомнили, что меньше года назад за побег и уход из православия сожгли Тойгильду Жулякова. Так что и с ней решили поступить также. Фактически применили к ней прецедентное право. Писали генералу Соймонову, который на тот момент возглавлял Оренбургскую экспедицию. Он и утвердил приговор: сжечь, «чтобы на то смотря, другие казнились».

В Сети можно встретить информацию о том, что Кисякбику убили на «центральной площади Екатеринбурга», но в 1739 году фактически таковой еще не существовало. Равно как и картина, где запечатлена казнь над Тойгильдой на фоне церкви, тоже художественный вымысел. «Казни происходили на том же самом каторжном дворе», – указывает Николай Корепанов. Надо отметить еще один важный момент. Многие историки, изучавшие историю казней через сожжения в Российской империи, говорят о том, что, в отличие от той же Европы, здесь практиковалось сожжение в срубе – строилось специальное бревенчатое сооружение, без крыши и окон. Его заполняли паклей, смолой, словом, тем, что хорошо горит, а затем помещали внутрь несчастного и поджигали. Это, по мнению экспертов, было сравнительно гуманной казнью – человек быстро умирал, наглотавшись дыма, от отравления. Так, например, был убит протопоп Аввакум. Но с башкирами в Екатеринбурге в 1738 и 1739 году обошлись по-европейски – то есть просто привязали к столбу и развели костер.

Есть еще один примечательный факт, связанный с историей сожжений в Российской империи. Последним, кого в результате следствия приговорили к костру, был пожилой богатый крестьянин из села Яренска Архангельской губернии. Местный староста обвинил его в колдовстве – тот сознался, что стал заниматься волшебством на Пасху в 1742 году, и даже рассказал, сколько бесов ему дали в подчинение. В итоге в 1765 году крестьянина приговорили к сожжению в срубе при честном народе. Но, поскольку указом Сената от 1754 года был введен мораторий на смертную казнь, ему заменили меру наказания – всыпали 40 плетей, вырвали ноздри и отправили на нерчинскую каторгу. Колдуна, чудом избежавшего сожжения, звали Андрей Козицын.

Документы о казни Тойгильды Жулякова впервые опубликовал еще в XIX веке известный историк-краевед Наркиз Чупин. История Кисякбики Байярясовой стала известна благодаря Николаю Корепанову, который первым опубликовал данные о ней в сборнике «Горная власть и башкиры в XVIII веке» в 2005 году.

Редакция РИА «Новый День» благодарит за помощь в подготовке материала Государственный архив Свердловской области

Екатеринбург, Екатерина Норсеева

© 2017, РИА «Новый День»