Сегодня депутаты Госдумы в третьем и окончательном чтении приняли так называемый закон об оскорблении власти. Штрафы за время его обсуждения серьезно выросли – от 30 тысяч рублей за первое нарушение. Как только Совфед и президент подпишут документ, закон заработает. «Новый День» разбирался, за что будут наказывать и кого закон защитит от критики.

Скандальный «закон Клишаса» об информации, оскорбляющей общество, государственные символы и институты власти РФ, сегодня в третьем чтении депутаты приняли практически единогласно. Оппозиционные партии отказались поддержать эту инициативу, однако единороссам, которые имеют в Госдуме больше 300 депутатов, хватило собственных голосов. Запрет звучит следующим образом:

«Распространение в информационно-телекоммуникационных сетях, в том числе в сети «Интернет», информации, выражающей в неприличной форме, которая оскорбляет человеческое достоинство и общественную нравственность, явное неуважение к обществу, государству, официальным государственным символам Российской Федерации, Конституции Российской Федерации или органам, осуществляющим государственную власть в Российской Федерации, за исключением случаев, предусмотренных статьей 20.31 настоящего Кодекса, если эти действия не содержат уголовно наказуемого деяния».

Штраф – 30-100 тысяч рублей за первое нарушение, до 200 тысяч или арест за повторное и до 300 тысяч либо арест за третье нарушение. Для юрлиц суммы выше, провайдеры и ресурсы будут обязаны удалять информацию, которую признают оскорбительной. При этом, отметим, штраф за мелкое хулиганство с нецензурной бранью на улице – 500-1000 рублей.

Депутат-единоросс Максим Иванов считает, что логика в такой огромной разнице по сумме штрафа есть. «Оскорбление в сети несет более существенный вред, чем крик на улице. Ведь крик на улице услышать могут немногие, а в сети аудитория больше, урон больше». Он также объяснил, что под понятием «оскорбление органа власти» не будут подразумеваться конкретные носители этой власти. То есть законопроект подразумевает санкции за оскорбление, к примеру, суда вообще, а не конкретного судьи. В статье также упоминается оскорбление общества. Корреспондент РИА «Новый День» поинтересовалась, сможет ли человек, оскорбившийся высказыванием какого-либо депутата Госдумы, подать против него иск. «Про общество не могу прокомментировать. Наверное, может. Зависит от того, какое решение примет суд, что скажет экспертиза. Но так можно до абсурда дойти», – считает Максим Иванов.

По мнению кандидата юридических наук Юлии Федотовой, этот законопроект касается такой же неопределенной категории людей, как и в случае со статьями за экстремизм и за оскорбление чувств верующих – при желании наказать можно будет любого неугодного. «Остается непонятным, что такое «неприличная форма». У нас есть мат, но здесь речь не только о нем, видимо. Вот слово ж*, извините, – оно неприличная форма? А половой член? Это официальный термин, но кому-то может неприличным показаться. Следующий момент – что такое явное неуважение? А если неуважение было скрытым? Далее – не очень ясны объекты закона. Общество, государство, органы, осуществляющие государственную власть, – это абстрактные понятия. Как можно не уважать или уважать не людей, а абстрактные понятия? К тому же, за оскорбление представителя власти есть конкретная статья», – приводит примеры нестыковок в законе юрист. Любая критика, любая негативная характеристика будет попадать под действие закона, как это случилось со ст. 282, уверена она. А в отношении СМИ законопроект нарушает запрет на цензуру. Что касается иска против представителя власти, который в своем высказывании оскорбил общество, Федотова уверена в бесперспективности такой затеи: «В теории подать иск можно. На практике у нас все равны, но некоторые равнее».

Иной позиции придерживается кандидат юридических наук, доцент кафедры информационного права УрГЮУ Артем Гулемин. «Что касается неприличности формы, проект описывает, что эта форма должна оскорблять человеческое достоинство и общественную нравственность. Понятие «оскорбление» довольно давно присутствует в нашем законодательстве. Ответственность за оскорбление личности предусмотрена КоАП, Отдельно в УК выделен состав об оскорблении представителей власти, полагаю, в правовом обществе никто не должен сомневаться: оскорбил – отвечай по закону. Также за годы выработан большой объем правоприменительной практики по вопросам оскорбления. Мое личное мнение: живешь в государстве – у тебя нет никакого морального права его оскорблять. Критиковать – допустимо, оскорблять – нет», – считает эксперт.

При этом, по его мнению, под запретом не должна оказаться эмоциональная критика чиновников в СМИ, и о цензуре в данном случае говорить не приходится. «Если журналист может различить понятия «критика» и «оскорбление», то и эксперт сможет. Касаемо цензуры. Без обид, но пока журналисты сами не поймут, что такое цензура в ее правовом понимании, эти вопросы будут возникать по поводу чего угодно. Вы же не говорите о цензуре, когда в общественном транспорте вас просят не материться?! Нет, я не считаю это цензурой. Ни в правовом, ни даже в философском понимании. Если меня как представителя общества возмущает слово, написанное на заборе, равно как и в газетной статье, я вправе попросить его удалить, а автора привлечь к ответственности», – прокомментировал Гулемин. А вот как будет применяться новый закон и не будет ли перегибов, как это было со статьей 282, можно будет понять только на практике. «К сожалению, в информационной сфере государственные органы часто действуют по наитию, а не руководствуясь научным подходом. Закон об информации, равно как и законодательство, устанавливающее ответственность за информационные правонарушения, изменяется достаточно часто и не всегда последовательно. Ввели статью о блогерах, поняли на практике, что она нежизнеспособна, отменили ее. Так и здесь, думаю, все будет зависеть от правоприменителя и правоприменительной практики», – резюмировал юрист.

Как будут трактоваться для средств массовой информации понятия «неприличная форма», «неуважение к обществу», «оскорбление органа госвласти» смогли бы пояснить в Роскомнадзоре. Однако этого не произошло. «Если у нас позиция и будет сформулирована, то это будет в центральном аппарате. Пока никаких разъяснений не было. Прокомментировать ничего не смогу», – отметил начальник отдела контроля (надзора) в сфере массовых коммуникаций Управления Роскомнадзора по УрФО Дмитрий Шершень.

Екатеринбург, Москва, Светлана Загороднева

© 2019, РИА «Новый День»