В Екатеринбурге сегодня выступила с лекцией основатель и экс-руководитель «Трансперенси Интернешнл – Россия» (признана иноагентом) Елена Панфилова. Transparency – неправительственная международная организация, которая имеет филиалы во многих странах и занимается борьбой с коррупцией и ее исследованием. Общественники работали в России с конца 90-х годов, а в 2015 году их включили в список иноагентов, усложнив взаимодействие с властью. Елена Панфилова в своей лекции «Коррупция в России – 2019: пределы возможного и невозможного» рассказала о российской специфике, дала прогноз, когда мздоимства станет меньше, и поделилась личным взглядом на причины громких уголовных дел. РИА «Новый День» публикует основные тезисы ее выступления.

«Определение слова «коррупция» в законе появилось только в 2008 году. До сих пор, если говорить о смысле этого слова, – люди по-разному его понимают. Мы для простоты коммуникации под понятием «коррупция» понимаем злоупотребление вверенными полномочиями или вверенными ресурсами в личных целях.

Коррупция складывается из нескольких элементов. Административный фактор – должны быть полномочия или ресурсы. Институциональный фактор, некие институциональные рамки, в которые человек помещен, и недостаток контроля – внутригосударственного или внешнего. Внутригосударственный контроль – это, например, прокуратура, Счетная палата, ЦИК. Внешний контроль – это СМИ, НКО и индивидуальный гражданин. Третий фактор – индивидуальный. Давайте назовем его алчность. У нас очень большая любовь ко всяким надзорам: Роспотребнадзор, Роскомнадзор… Зато у НКО все меньше возможностей для контроля, у СМИ меньше, а у гражданского общества вообще никак. Самая сложная история – с алчностью.

В чем особенность нашей коррупции. Мы наблюдаем коррупционную вертикаль. Конечно, коррупция у нас, как и в любой другой стране, бывает нескольких видов: бытовая, административная, то есть когда мы говорим об администрировании бизнеса, политическая, это в рамках политического процесса, всевозможные назначения, выборы, и grand corruption, «верхушечная коррупция», коррупция высших должностных лиц. Грузинский опыт – они поборолись с двумя первыми, американский – с тремя первыми. Наша коррупция в неком общемировом тренде, но там если есть противодействие хоть каким-то сегментам, то у нас – отсутствие противодействия сверху вниз в отношении всех сегментов.

Есть обязанность подавать декларации о доходах – своих и родственников, куда входят несовершеннолетние дети и супруги. Совершеннолетние дети, братья, сестры, бывшие супруги – уже не попадают. У нас в первый год декларирования в Госдуме 11 разводов было. Жириновский прожил с женой 30 лет – бац, и развелся. Вид коррупции мы видим, законодательство к нему придумали. Дальше что происходит? Виды коррупции адаптируются и ускользают, потому что правоприменитель и является тем самым лицом, который устанавливает правила.

В законодательстве об отмывании учитывается полный состав семьи: любые братья, сестры, мамы, бабушки. Получается, у нас два законодательства – для противодействия коррупции и для борьбы с отмыванием. Из чего мы делаем вывод, что Росфинмониторинг знает чуть больше, чем антикоррупционная комиссия. Росфинмониторинг смотрит на движение всех активов публичного должностного лица. Получается, что пределы возможного нашей антикоррупции, насколько долго и насколько плотно мы будем следить за коррупцией, определяется теми, кто является объектами этого законодательства. Хорошая новость в том, что весь мир, и Россия в том числе, не стоят на месте. Появляются новые технологии, развитие соцсетей увеличивает прозрачность. А попытки ограничить интернет, закрыть данные, которые еще вчера были открыты, – это ответ на попытки контроля со стороны гражданского общества.

Мне на голубом глазу люди во власти говорят: «А что вы хотите, у нас такой менталитет». Какой он – специальный менталитет? Если исходить из того, что менталитет – это нечто на генетическом уровне, придется признать, что бог был большой затейник. Он этот менталитет раскидал рандомно: Сенегал, Россия, Колумбия, Индонезия. А вот граница с Финляндией – и нет менталитета. Они были частью Российской империи, должны были унаследовать менталитет? А нет такого. Более того, российские граждане, выезжая за границу, теряют этот менталитет.

Борьба с коррупционерами и борьба с коррупцией – разные вещи. Первое – это посадки. Второе – устранение возможности появиться коррупционерам.

Иногда говорят: «Да все не так уж и плохо». Ни в одной стране мира невозможно полностью искоренить коррупцию. Но нужно все свести к ситуации, когда коррупция не угрожает национальной и личной безопасности.

Люди хотят, чтоб во власти коррупции не было, но себе такую возможность – для добрых дел – оставляют. Устроить ребенка в школу, сделать перепланировку побыстрее. «Я же для хорошего». Или выпил два бокала вина, ехать два квартала – а тут остановили. Две террористки-смертницы зашли на борта самолетов в Домодедово в августе 2004 года за взятку в тысячу рублей сотруднику безопасности. Погибли 95 человек.

Я как историк могу заверить: не существует бесконечно коррупционных режимов. Если мы посмотрим на опыты, близкие к нам, – в среднем от начала, а у нас борьба с коррупцией началась в 2008 году, требуется смена 2-3 поколений, от 20 до 30 лет. Требуется планомерное использование одних и тех же инструментов на протяжении нескольких лет. Те люди, которые нам кажутся абсолютно коррумпированными и бессмертными, у меня плохая новость – они тоже заканчиваются естественным образом. Так работало в Сингапуре, Штатах, Великобритании, Франции.

После ухода Ельцина произошло перерождение коррупции из олигархической в силовую. Это даже пострашнее, когда коррумпированы те, кто имеет легитимное право на насилие.

Почему происходят громкие посадки. Это и внутриклановые разборки – свести счеты с теми, кто поднадоел. И выполнение статистики, и сохранение симпатичного лица перед собственным народом. Люди любят посадки. Высокие рейтинги были у программы, где показывали золотой унитаз Васильевой (экс-чиновница Минобороны), людям надо давать шоу. А иногда это реально борьба с коррупционерами. В 2012 году наш президент был премьер-министром и шел на выборы. Нам показывали по телевизору селекторное совещание, обсуждали ЖКХ. А накануне у нас повысили выплаты пенсионерам и малоимущим на 5 тысяч рублей. На совещании Нижегородский губернатор показал платежки пенсионеров, которые управляющие компании увеличили на 5 тысяч рублей. Я такого лица у Владимира Владимировича не видела никогда: ты стараешься-стараешься, всем по 5 тысяч раздал, а тут какие-то УК, и все насмарку. 13 глав управляющих компаний меньше чем за месяц получили сроки. Это называется брать не по чину. Это была реальная борьба с коррупцией, и такое тоже бывает – когда уровень коррупции, объем взятого, входит в противоречие с текущими политическими интересами действующей власти».

Екатеринбург, Светлана Загороднева

© 2019, РИА «Новый День»