Прошло уже четыре месяца с начала российской военной операции в Сирии. Президент новогоднее выступление начинает с поздравлений военным. Население разделилось на два лагеря, которые так же, как раньше спорили об Украине, обсуждают Сирию. При этом рефреном звучит один большой вопрос – почему вмешалась Россия? Где находится грань между просто геополитическими интересами и реваншистскими настроениями после окончания холодной войны? Что вообще общего у нашей страны с запрещенным в России «Исламским государством» или с его противником – Башаром Асадом? Об этом мы беседуем с заведующим кафедрой востоковедения УрФУ, доктором исторических наук Вадимом Кузьминым.

Россия вступила в войну в Сирии. Зачем стране со слабой экономикой вести политику супердержавы?

Мне крайне тяжело судить о расходах на проведение операции в Сирии. Но в этой стране у нас всегда были интересы. Для СССР это была своего рода точка опоры в проведении своей политики на Ближнем Востоке, в арабском мире. Там расположена российская военно-морская база, Сирия давно выступает в качестве покупателя нашего оружия. Был период, когда Россия свертывала свое военное присутствие в дальнем зарубежье. Теперь вот пришлось возвращаться обратно. Я говорю «пришлось», потому что российские авиаудары – это факт. Но у Сирийской правительственной армии тоже есть самолеты – почему они не бомбят противника? Либо они слишком слабы, либо своим летчикам Башар Асад уже не доверяет...

Во многих СМИ рефреном звучат тезисы о легитимности Башара Асада и о подготовке его свержения США. Это инструмент для раскачки повестки?

События в Сирии начали развиваться с 2011 года. Тунис, Египет, Ливия, Сирия... Легитимность Асада можно поставить под сомнение. Он, конечно, не единожды избирался на президентских выборах всеобщим голосованием, но партия в стране только одна. Это – партия БААС, которая утвердилась у власти в результате государственных переворотов – 1963 и 1966 гг. Это вступает в диссонанс с призывами некоторых политиков не иметь дела с правительствами, пришедшими к власти в результате переворотов. Предшественник нынешнего президента Сирии – его отец Хафез Асад тоже пришел к власти после переворота в 1970 г., а Башару Сирия досталась как наследство. Сирия вообще является рекордсменом – например, за один 1949 год в стране произошло три государственных переворота. Я клоню к тому, что власть партии БААС в Сирии, которую ныне олицетворяет президент Башар Асад, в своих истоках имеет, как минимум, три государственных переворота. Вот такая легитимность.

Вмешательство России оправдывали тем, что падение режима Асада спровоцирует исламистов из ИГИЛ (запрещенного в России) совершить экспансию в Среднюю Азию. В Афганистане уже имеется представительство ИГИЛ.

ИГИЛ и талибы разные по своим устремлениям. Все рассуждения о том, что талибы в союзе с ИГИЛ кому-то угрожают (ИГИЛ угрожает, это несомненно), мне кажутся преувеличением. Несмотря на мощное американско-натовское воздействие после событий 11 сентября, талибы не исчезли, хотя и оказались весьма ослабленными. Их цель на ближайшие годы – инкорпорироваться во власть в Афганистане, талибы не стремятся к экспансии вне Афганистана, в отличие от ИГИЛ, которое провозглашает идеи возрождения нового всемирного халифата.

Когда стало понятно, что Асаду не справиться без внешней поддержки?

Примерно 2012 – 2013 год. Своего рода индикатором критического положения стало появление в Сирии бойцов «Хезболлы», которые стали сражаться на стороне Асада. Следующим стал Иран. Бойцы Корпуса стражей Исламской революции участвуют в боях с сирийской оппозицией. Да что там, есть сведения, что в Сирии погибали иранские военные даже в звании генерала, а это серьезный показатель вовлеченности Ирана в конфликт. Вдобавок есть религиозный фактор. Члены «Хезболлы» – шииты, равно как и жители Ирана. И вот в сирийскую войну пришлось вмешиваться России, формально под предлогом оказания помощи правительству Сирии по его просьбе для борьбы с ИГИЛ.

США, Великобритания, Россия. Мне удивительно, что в списке этих стран отсутствует Израиль.

Да, при всей своей активности ИГИЛ не воюет с Израилем. А взамен израильтяне не воюют с ИГИЛ. Позиция Израиля похожа на его позицию времен ирано-иракской войны. Если два ваших противника дерутся между собой, то очень выгодна позиция наблюдателя, который смотрит на то, как его противники ослабляют друг друга. У Израиля, в конце концов, есть свои проблемные точки – сектор Газа с «Хамасом», «Хезболла» на юге Ливана. Мне известен только один случай вмешательства Израиля в конфликт. Израильские ВВС нанесли удар по предместьям Дамаска. У разведывательных органов страны имелась информация о передаче боевикам «Хезболлы», которые сражаются в Сирии, крупной партии оружия. Для Израиля важно, чтобы то оружие, которым пользуются в Сирии его враги, не оказалось в Ливане. А сам Асад, скорее всего, устраивает израильтян. Это лучше, чем мусульманские фанатики.

Премьер министр Турции Реджеп Эрдоган недавно заявил, что цель России в Сирии – создание мини-государства с центром в Латакии.

Я думаю, что такая ситуация возможна как самый крайний случай. С помощью российской авиации удары по оппозиции, судя по всему, были существенны. Но если, по какой-то причине, ситуация снова станет развиваться в негативную для Асада сторону, такой вариант не исключен. И исторически он существовал, такой прецедент был не так давно. Вскоре после Первой мировой войны Франция получила от Лиги Наций мандат на управление Сирией, и был период, когда Франция разделила страну на ряд более мелких территорий, одна из них называлась Латакией. Это было протогосударство со своим правительством. С 1930 по 1936 г. Латакия существовала как номинально автономное государство, управляемое Францией на основе мандата. В 1936 г. французские власти снова вернули Латакию в состав Сирии. Многие аналитики утверждают, что безоговорочно сильные позиции у Асада именно в районе Латакии, там, где живут его единоверцы. Я говорю об алавитах.

В Сирии самыми активными противниками ИГИЛ считаются силы курдов. Так ли это?

Существуют курды турецкие, сирийские, иракские и иранские. В настоящее время иракские курды придерживаются преимущественно проамериканской направленности – США их поддерживают, воспринимая как точку опоры в Ираке. Американцам в этом вопросе приходится вести себя как карасю на сковородке: надо и курдам помогать в их борьбе с ИГИЛ на севере Ирака, и сохранить хорошие отношения с Турцией, для которой, как хорошо известно, проблема курдов болезненная тема, поскольку у турецкого правительства есть свои сложности в отношениях с собственными курдами на востоке страны. Для США Турция – их союзник в НАТО, в Турции есть и американские военные базы. Для России – Сирия опорная точка на Ближнем Востоке, для США – Турция.

А с курдами это давняя история. Когда после Первой мировой войны на Парижской мирной конференции державы Антанты делили Османскую империю, президент США Вудро Вильсон вносил предложение о предоставлении курдским районам широкой автономии, но другие державы не согласились, и предложение Вильсона не было реализовано. Но современные курды это прекрасно помнят. Тогда не получилось, потому что пришлось учитывать интересы Англии и Франции. За нефтеносный Мосул сначала шла борьба между ними. Потом за эту территорию повели спор Англия с Турцией. Турция пыталась добиться своего через международный арбитраж. В 1926 г. арбитраж определил, что район должен остаться в составе Ирака. А Ирак находился в то время под британским мандатом. Так Мосул остался в составе северного Ирака, население которого преимущественно составляют курды. В прошлом у курдов неоднократно были столкновения с арабами, в составе Ирака они то имели статус автономии, то нет. Хотя если и имели, то, чаще всего, номинально. Как только курды попытались стать при Саддаме Хусейне реальной автономией, он применил против них химическое оружие.

Мы сейчас наблюдаем процесс федерализации Ирака. Есть фактически полунезависимый курдский север, суннитско-игиловский центр, доходящий на юге почти до Багдада, и шиитский юг, где сильно влияние соседнего шиитского Ирана.

Иран снова воюет с Ираком, точнее, с его суннитско-игиловской частью на территории соседней Сирии. История повторяется. Вы упоминали иранских генералов. Со стороны ИГИЛ кто составляет армейскую элиту?

Это сложный вопрос, доступной информации по нему явно недостаточно. Но все-таки в средствах массовой информации, в том числе в российских, время от времени проскакивали сведения о том, что в значительной степени командирский корпус вооруженных формирований ИГИЛ состоит из бывших офицеров, служивших в иракской армии времен Саддама Хусейна. А поскольку в советские времена Ирак имел очень хорошие отношения с СССР, многие военные Ирака учились в советских военных академиях, включая Академию Генерального штаба. К сожалению, сейчас эти люди оказались не на той стороне.

Москва – Екатеринбург, Максим Бородин

© 2016, РИА «Новый День»