Сегодня российские ученые отмечают свой профессиональный праздник. Традиционно в этот день принято вспоминать крупнейшие достижения, однако в научной жизни попадаются и фальсификации, десятилетиями тормозящие развитие, и просто устоявшиеся заблуждения, на искоренение которых приходится тратить годы.

NDNews.ru пообщался с биологом Александром Ермошиным, кандидатом наук, ассистентом кафедры физиологи и биохимии растений Института естественных наук УрФУ о глобальной фальсификации в советской науке, о попытках современных ученых «очернить» ГМО, о жуткой трагедии из-за ошибки при создании лекарства и «обывательских» заблуждениях о повседневных продуктах.

НР: Александр Анатольевич, самая популярная страшилка последнего десятилетия – заявления о потенциальной опасности генно-модифицированных организмов. Насколько они соответствуют действительности?

А.Е.: С ГМО начали работать в 70-е годы, и начали с бактерий, а вовсе не с растений, были очень строгие меры безопасности: изолирующие костюмы, закрытые боксы, тамбуры при входе в помещение – как бы чего не вышло. Сейчас мы абсолютно точно знаем, что ничего бы и не вышло, и мы голыми руками работаем с ГМО. Технология совершенно безопасна. Сами растения появились на рынке в начале 90-х, и их расценивали как благо. Но до сих пор находятся те, кто публикует какие-то «опровергающие» опыты.

Самый известный – опыт Ирины Ермаковой (д.б.н., до 2010 года научный сотрудник ИВНД и НФ РАН, – прим. NDNews.ru). У нее крысы, которых кормили ГМО с соей, были неплодовиты, у них развивались опухоли… звучит устрашающе, да? Ирина Ермакова выступает по телевидению, пишет в газеты, вы как обычный человек смотрите и пугаетесь. Я же смотрю на научные факты, на статьи в рецензируемых научных журналах. А таких статей нет, потому что они не могут пройти экспертизу на корректность и достоверность методики эксперимента. Если посмотрим в общем, выясняются грубые ошибки. Во-первых, не факт, что их кормили ГМО. В-вторых, непонятно, откуда этот материал попал, он был несертифицированным. В-третьих, эксперимент проведен на очень небольшой выборке животных – их должна была быть минимум сотня, но никак не 5 и даже не 10. И последнее, Ирина Ермакова – доктор наук, это, наверное, что-то значит, но она специалист в области нейробиологии. Это то же самое, если я сейчас приду в медакадемию и буду их учить как швы накладывать.

Ее работу никто не смог повторить, а кто пытался, получали противоположные результаты. Но тема не перестает будоражить! И года два назад появились работы Сералини (биолог, Университет Кана, Франция, – прим. NDNews.ru). Он провел многолетний опыт на разных поколениях на огромной выборке животных. Через несколько месяцев его работа была из журнала удалена – не выдержала критики. Он ссылался на то, что у крыс появлялись опухоли. Но на самом деле он взял неудачную линию – на этих крысах изучают процессы старения, а рак – это болезнь старых. Во-вторых. Он выбрал для исследования 15-20 параметров, а в конечной статье осветил только 3-4, которые отличались. Это очень сильное притягивание фактов за уши. И по показателю смертности. В контрольной группе их «тянули», а в экспериментальной «забивали», по решению экспериментатора.

НР: ГМО – тема скандальная, но, по крайней мере, хотя бы не создает препон в развитии науки. А были прецеденты, когда какая-то ошибочная теория реально негативно сказывалась на науке?

А.Е..: В послевоенные годы нас захватила лысенковщина. Была сильная линия партии, которой надо было следовать, и жесткая необходимость восстановить сельское хозяйство страны. Я уверен, Трофим Денисович Лысенко специально не подделывал результаты, он был крестьянским парнем без высшего образования и по-своему интерпретировал научные факты. А дальше это просто подхватила идеология.

Фактически он пытался опровергнуть генетику. Мы все знаем, что свойства, которые есть в организме, наследуются от родителей, мы их получаем генетически и менять не можем. Но в то время была идеология воспитания «нового человека», и по теории Лысенко получалось, что внутренние желания и внешние факторы могут изменить организм, и генетика тут не при чем, изменить можно любой организм, в том числе растение. Из одного вида злаковых можно получить другое, «оно само поймет, как ему расти». Он заблуждался, но его заблуждение было очень выгодно партии. Начались гонения на генетиков, люди боялись тоталитарной власти и заставляли себя видеть в микроскоп что-то другое. Это пример, который заставил весь мир смеяться над советской наукой. Люди в космос собрались лететь, хромосомы уже десятки лет изучают, клетки видят, и тут на тебе, такой финт ушами.

НР: Но ведь были случаи, когда проводились вполне научные исследования, опыты ставились, но все равно происходили трагедии? Например, талидомид, лекарство для беременных, после которого рождались безрукие-безногие дети

А.Е.: Молекула талидомида существует в двух формах, есть левовращающийся изомер и правовращающийся. Они выглядят абсолютно одинаково, то есть один и тот же состав, одни и те же связи, но в зеркальном отражении. Как оказалось, оптические изомеры в организме ведут себя совершенно по-разному. И один из них как раз оказывает седативное свойство, а второй – тератогенное, то есть может быть причиной нарушения эмбрионального развития.

Талидомид разрабатывали как седативное, и изначально о его тератогенных свойствах никто не знал. Его проверяли на крысах. Крысы не гибли даже от больших доз – значит, и людям давать можно, а на нескольких поколениях животных препарат никто не проверял. Этот случай заставил обратить внимание на более серьезные исследования при лицензировании лекарств.

Справка НР: Талидомид – препарат, разработанный в середине прошлого века. Его рекомендовали как весьма безопасное седативное со снотворным эффектом, в безопасности лекарства были настолько уверены, что рекомендовали его беременным. Препарат разошелся по странам Европы, Африки, Азии, Южной Америки, в некоторых странах популярнее талидомида был только аспирин. И на фоне такой популярности в этих странах началась «эпидемия» появления на свет детей с врожденными уродствами: у малышей отсутствовали уши, ноги, руки, встречались «тюленьи ласты» вместо конечностей, многие погибали в младенческом возрасте. Уродства и прием талидомида связали, препарат к широкому распространению был запрещен.

НР: Сейчас все изучается гораздо тщательнее, чем несколько десятилетий назад – а можно в итоге привести примеры выявленных заблуждений о вредности или полезности каких-то продуктов?

А.Е.: В растительных маслах есть полезные омега-3, омега-6 жирные кислоты. Не менее трети масел в рационе человека должны быть растительными. Но. Ненасыщенные жирные кислоты, которые для нас полезны, при нагревании окисляются кислородом и превращаются в альдегиды, которые для нас вредны. Чем больше ненасыщенных жирных кислот, тем больше их будет превращаться в альдегиды, в яд. Поэтому жарить, например, лучше на животных жирах, в них намного меньше ненасыщенных жирных кислот. Да, картошка, пожаренная на сале, будет полезнее картошки, пожаренной на растительном масле.

В животном жире есть холестерин, и его сейчас все боятся. Хотя он нужен нашему организму и вырабатывается в организме, это, кстати, говорит и о том, что повышенное содержание холестерина в организме часто не связано с его употреблением в пищу. Хотя обратное мнение есть среди медиков и диетологов. И на самом деле, говорить широко, что в растительных маслах холестерина нет, не стоит. В тех маслах, которые мы употребляем в пищу, его действительно практически нет, это следовые количества. А в принципе в мембранах некоторых растений холестерин встречается. Это примерно 3-5 % от общей массы стеринов, которые там содержатся. Например, его достаточно много в пасленовых, в табаке, но из них масло не делают.

Екатеринбург, Светлана Загороднева

© 2016, РИА «Новый День»