NDNews.ru продолжает серию материалов о сравнительно новом явлении – интернет-педофилии. Безопасность детей в Сети должны обеспечивать родители. Причем так, чтобы не стать для своего ребенка надзирателями. Как не нужно разговаривать с детьми, чтобы не запустить в них механизм жертвы, как вычислить, что сын или дочь уже попались на крючок маньяка, и как защитить ребенка, не помещая его в вакуум, – в интервью NDNews.ru с психотерапевтом, специалистом центра социально-психологической помощи «Форпост» Галиной Деминой.

NDNews.ru: Галина Алексеевна, почему дети становятся жертвами интернет-насильников? На что ловят наших продвинутых детей в соцсетях?

Галина Демина: Любой преступник, прежде чем требовать с ребенка, например, интимные фото, сначала располагает к себе, узнает, чем ребенок интересуется или в чем он нуждается, – в откровенном разговоре, в деньгах. Каждый ребенок клюнет на что-то свое. Уже потом могут быть угрозы и шантаж.

Почему ребенок не чувствует угрозы, начиная общаться с незнакомым взрослым? Ведь это примерно то же, что брать конфету из рук незнакомца – все дети знают, что этого делать нельзя.

Г.Д.: Опасность на улице более понятна – если к тебе пристает незнакомый взрослый, убеги, закричи. А в Интернете ребенок чувствует себя вроде бы в безопасности – он у себя дома, в теплом кресле, защищен стенами, через которые никто не пройдет. К тому же создается иллюзия анонимности, что и дает чувство безопасности. Могут не узнать друзья, мама не проконтролирует. Посмотрите, как дети ведут себя в соцсетях – куда более раскованно, чем оффлайн. Девочки, которые в школе не матерятся, в социальных сетях матом разговаривают.

Что становится сигналом для насильника, как он понимает – какому ребенку написать?

Г.Д.: Кто-то клюнет на наивность и беспомощность, кто-то – на ту самую показную раскрепощенность. Они вылавливают именно то, что привлекательно для них. Но вообще, как правило, в такие ситуации попадают дети из благополучных семей, но у которых нет контакта с родителями. На реабилитации все дети, попавшие в ситуации насилия в Интернете, отмечают, что уже после этих случаев родительского внимания становится больше – если раньше мама и папа, приходя с работы, спрашивали, поел ли ребенок и сделал ли уроки, то потом начинают общаться с ребенком, интересоваться его жизнью, чувствами. У нас был один ребенок, который стал жертвой насилия, и ему очень не хватало внимания родителей – они просто приходили с работы и просиживали вечера в Сети, а ребенок был предоставлен сам себе. Дети могут недополучать любовь в семье, и когда к ним в доверие начинает втираться педофил, когда они с ним начинают обмениваться чем-то сокровенным, ребенок подменяет этим родительскую любовь.

Но ведь не каждый ребенок вообще поддержит переписку? Что объединяет детей, которые начинают отвечать?

Г.Д.: У многих таких детей есть поведение жертвы, которое складывается годами из семейных ситуаций. У таких детей часто нет критики в отношении взрослого, поскольку их воспитывают, что взрослый – отец, мать, учитель – всегда прав. Если для ребенка ситуация запугивания привычная – «Попробуй двойку принеси из школы!», «Не доешь – получишь!», то когда его насильник начинает запугивать, ребенок слушается. Потому что его родители через страх приучили выполнять то, что требуется.

Что может стать сигналом для родителей о том, что ребенок «дружит» с педофилом?

Г.Д: Замкнутость, тревожность, раздражительность, таинственность, когда ребенок выключает компьютер при приближении к нему, иногда не пускает в свою комнату. Все это – на фоне относительного благополучия.

Даже если он это тщательно скрывает, через поведение это все равно прорвется, потому что в ситуации насилия создается психическая напряженность. И тут больше вопрос к родителям – кто-то заметит самые тонкие изменения в настроении, а кто-то примет это все за подростковые изменения в поведении.

Кроме того, внешними признаками могут стать прикосновения к половым органам, интерес к ним, поскольку ребенок неосознанно может проигрывать ситуации, которые с ним происходят в момент насилия.

Еще признак – если ребенок закрывается подолгу в ванной или туалете.

Или самоповреждения – порезы на руках, например. Сейчас это называют селфхарм. Такие действия – это демонстрация и способ выразить чувства, которые по-другому высказать у подростка не получается.

Это может быть и признаком взросления, но если у ребенка резко меняется эмоциональный фон, то лучше перепроверить.

Как? Спросить в лоб? Залезть в переписку «ВКонтакте»?

Г.Д.: Я знаю, что некоторые родители контролируют соцсети своих детей, тихонько выходят на их страницы, проверяют переписку, списки друзей. Но это не выход. Дети учатся куда быстрее родителей – и все не проконтролируешь. На контроль нельзя уповать еще и потому, что если родитель включает внимание, то у ребенка автоматически включается желание затаиться. Надо поддерживать искренние, заинтересованные отношения с ребенком любого возраста. Это, конечно, тоже не гарантирует стопроцентной защиты, но это более правильный вариант. Потому что ребенок будет знать, что родители могут его выслушать в разных ситуациях, что они его не осудят.

Почему в ситуациях, когда дети становятся жертвами интернет-насилия, они не рассказывают родителям? Боятся наказания?

Г.Д.: Сдерживает чувство страха, стыда, вины. Целый комплекс эмоциональных переживаний – подросток сам себя накручивает, а это играет на руку преступнику, который, конечно, об этом знает и пользуется этим. Ребенок, ставший жертвой насилия, считает, что он не просто жертва, а как бы соучастник. Он думает, что «заляпан» преступлением.

Дети не открываются родителям еще и потому, что у большинства взрослых первая реакция – отобрать гаджет, удалить все соцсети, да еще и отругать ребенка.

Как должен правильно отреагировать родитель, если он все же узнал, что ребенок стал жертвой педофила?

Г.Д.: Когда родитель узнает об этом, то он должен найти в себе силы и не показывать ребенку, что раздавлен этим. Естественно, нужно отставить в сторону желание наказать ребенка, желание понять степень его ответственности и вины. Каждый из нас совершает ошибки, и все, в чем мы нуждаемся, это слова: «Я знаю, что ты в беде, но мы справимся с этим». Ребенок, который попадает в такую ситуацию, нуждается в обличении преступников – потому что попавший в эту ситуацию начинает кружиться в чувстве вины. Детям важно знать, что родители встают на их защиту, обращаются в Следственный комитет, готовы идти в суд, а не просто сидеть и плакать на кухне.

Родитель в этой ситуации тоже жертва?

Г.Д.: Да.

Почему?

Г.Д.: Из-за боли за ребенка, потери доверия ко внешнему миру. Первая реакция родителя – «закуклиться» вместе со своим ребенком, отгородиться от всего внешнего мира.

Дети, ставшие жертвами педофилов, вынуждены работать со следствием – и каждое посещение напоминает ситуацию изнасилования. Это травмирует, и родители могут посчитать, что лучше все забыть и не обращаться никуда за помощью.

Г.Д: Это понятная реакция – отвернуться, забыть. Но нельзя от этой ситуации отгородиться – она все равно будет вторгаться в жизнь. Ребенка будут преследовать воспоминания, как вспышки, – и он будет заново это переживать. Шлейф страха о том, что кто-то узнает, что это повторится, будет везде тянуться за ним.

Стоит ли ограничивать посещение соцсетей для ребенка, который стал жертвой интернет-педофила?

Г.Д: Пока идет следствие, да. Но есть нюанс. Некоторые родители думают, что как только ребенку стукнет 18 лет, то он сразу станет сам себя контролировать. А пока за него это буду делать я. Но чтобы ребенок сам научился по-взрослому реагировать на определенные ситуации, надо его учить. Уповать на контроль нельзя. Надо учить ребенка навыкам безопасности. Ведь есть же уроки ОБЖ – это же надо делать и в отношении Интернета.

Ссылки по теме:

Изнасилованные в Сети: рассказы родителей детей, пострадавших от педофилов >>>

Изнасилованные в Сети: «А потом ему стало нужно видео. Порнография» / Рассказы родителей детей, пострадавших от педофилов >>>

Екатеринбург, Екатерина Норсеева

© 2016, РИА «Новый День»