На прошлых выходных министр здравоохранения Аркадий Белявский подал в отставку. Незадолго до этого он дал интервью главному редактору NDNews.ru Полине Румянцевой, рассказав о том, чего удалось достичь за 7 лет работы, истинных целях оптимизации свердловских больниц и о том, что ждет в будущем свердловскую медицину.

Полина Румянцева: Аркадий Романович, одна из главных тем сегодня в здравоохранении – оптимизация. Что это такое, если в двух словах?

Аркадий Белявский: Если коротко, это присоединение маломощных к более сильным. Нас жизнь заставляет проводить оптимизацию. Не выживет больница, к которой прикреплены четыре тысячи человек, есть главный врач, главный бухгалтер и множество обслуживающего персонала.

А удачные примеры есть?

У нас были больницы с просроченной кредиторской задолженностью, которая сохранялась до момента оптимизации. После того, как их присоединяли к крупным больницам, эта проблема устранялась. В Рефтинском, например, где сейчас есть похожие проблемы, поликлиника вообще исторически входила в состав Асбестовской больницы. Так что на территориях с небольшой численностью населения, где в больницах есть долги, будут решаться вопросы путем присоединения к более крупным медучреждениям. Например, в Махнево, Верх-Нейвинском, Малышева, ЗАТО Свободный. В Верхней Туре тоже остро стоит вопрос о присоединении больницы к кушвинской. Я встречался с жителями. И спрашивал – почему вы хотите, чтобы у вас была больница? У вас населения 9200 человек, открыли у вас роддом. Сколько детей родили в прошлом году? 128. В среднем, одни роды в три дня. О какой квалификации персонала можно говорить, если там один врач акушер-гинеколог и один врач-неонатолог? К тому же они не могут работать круглосуточно, ночью роды принимают акушерки. А если что-то случится? Благодаря тому, что мы закрыли восемь родильных отделений по Свердловской области, централизовали роды в межмуниципальных центрах, у нас в прошлом году материнская смертность составила 9,6 при нормативной 10, а младенческая смертность вообще 5,5 промилле – самый низкий показатель за всю историю наблюдений в Свердловской области. Вот и результат оптимизации.

У пациентов и родных есть вопросы к тому, что нужно ехать куда-то рожать и лечиться в другие города…

Смотрите, по статистике, каждая женщина проходит через роды один раз, или два раза в жизни. То есть за одни роды она примерно три дня должна находиться где-то в другом городе, но при этом мы ей гарантируем, что она выпишется здоровая со здоровым ребенком. Разве это не стоит трех дней, проведенных где-то не дома? Да вы сами пойдете оперироваться (а роды – плановая операция) к врачу, который практикует каждый день, а не к тому, который оперирует раз в неделю. То же самое касается многих других вещей.

При сохраняющейся доступности медицинской помощи должно повышаться качество ее оказания. А качество может повышаться только при маршрутизации пациентов туда, где могут более квалифицированную помощь оказать.

Наша маршрутизация к чему привела? 80% преждевременных родов принимаются в межмуниципальных центрах. 95% инсультов лечат в межмуниципальных центрах. 74% пострадавших в ДТП лечатся в межмуниципальных центрах. То есть мы сразу их везем не в ближайшую больницу, а туда, куда надо. Да, это подальше, но это эффективнее. Только вот с инфарктами пока статистика не очень – 51% в межмуниципальных центрах получают лечение. Даже в Екатеринбурге – если инфаркт случился, больного госпитализируют в ближайшую больницу, а через 2-3 дня все равно перегоспитализируют либо в 33-ю, либо в Институт кардиологии.

Или вот притрассовые пункты – их нет нигде в России, а у нас уже создано 20 сортировочно-эвакуационных площадок, где можно тяжелобольного пациента забрать и вертолетом перевезти его в Екатеринбург. В этом году еще 6 вертолетных площадок построим.

Так востребованы?

Конечно. Представьте, ожоговый больной с 50% повреждений. На машине его нереально везти. Тяжелое ДТП, множественные переломы – вертолетом можем довезти. Это более щадящий способ, чем машина по нашим дорогам.

У нас за прошлый год 196 вылетов было. За счет того, что дежурят вертолеты Ми-2 – машина юркая, мобильная – могут прямо на дороге сесть и с трассы забрать. Просто гаишники движение минут на 20 минут перекрывают.

Но люди боятся, что пациента могут и не довезти.

Ну довезут его до ближайшей больницы – и что с ним там сделают? Там, допустим, менее квалифицированные врачи, нет такого оборудования, как в межмуниципальных центрах. К тому же, к слову, про «не довезут» – если пациент тяжелый, навстречу «скорой» у нас всегда выезжает другая машина, чтобы та, первая, если она одна на местности, например, не покидала долго территорию, возвращалась на дежурство. А в той, что выехала навстречу, и оборудование есть, и узкие специалисты могут выехать вместе с бригадой СМП.

Кстати, в прошлом году мы объединили еще и семь станций скорой медицинской помощи. Но на местности как дежурили машины, так и продолжают дежурить. И участковые терапевты – как сидели, так и будут сидеть на месте. У нас задача оптимизации – сохранить врачей и медсестер, а не сопутствующий персонал. Когда мы стали изучать штатные расписания в больницах, выяснилось, что они раздуты, а укомплектованность врачами только 35%.

Это 3-4 ставки на человека?

Вот именно. В итоге пересматривают штатное расписание – например, только Демидовская больница в Нижнем Тагиле 502 ставки сократила за год. А еще областная больница, ОДКБ, онкодиспансер – тоже сократились, хуже не стало. В целом по области укомплектованность врачебными кадрами где-то 62%, а надо 100%. И специалисты неохотно идут в поликлиники – работать тяжелее. Врач в стационаре пришел в девять часов на работу, и может пойти на обход в девять, а может и в десять. А в поликлинику пришел – и у тебя очередь такая стоит, что ты чай не можешь попить, да еще больные на взводе, потому что полчаса простояли в регистратуре, а в стационаре к тебе пациент вчера поступил, ты его уже знаешь, вчера назначил лечение, а сегодня проконтролировал. Поэтому молодые врачи не хотят идти работать в поликлинику. В прошлом году мы, сокращая койки, сокращали и врачей из стационара – но в поликлинику они не пошли.

А куда они делись?

На пенсию уходили. У нас основная проблема – возрастной состав врачебный. И мы ждем 2017 года. Тогда в связи с особенностями законодательства будет двойной выпуск в вузах. В 2016 году, грубо говоря, 750 человек выйдет, а в 2017-м – 1500. Потому что отменяется интернатура. И они сразу выйдут в практическое здравоохранение.

А это не скажется на качестве?

Нет. Они в интернатуре, по-моему, тоже ничем не занимаются, а тут они будут с более опытным врачом вести прием и быстро учиться. Даже больше – с прошлого года у нас во многих поликлиниках на приеме работают три фельдшера и один врач. Первые принимают более легких пациентов, второй – более тяжелых. Идет дифференциация. И это сразу позволило увеличить количество принятых, а врач не занят рутинной работой. Но это только на переходный период. Наша задача, конечно, чтобы в поликлиниках на приеме все же работали врачи. Сейчас готовятся новые критерии оценки эффективности работы главврачей, так вот один из показателей – это прием врачей.

А как дела с техникой?

У нас есть ежемесячный контроль за работой техники – аппаратами МРТ и КТ, ангиографами, по каждому из которых есть своя нагрузка. Например, на этом аппарате должно быть сделано 23 компьютерных томограммы, на том – 20 магнитно-резонансных. Аппараты должны применяться для дифдиагностики инсульта, инфаркта, они должны работать в круглосуточном режиме. И этот критерий мы тоже включили в критерии оценки эффективности работы главврача.

Расшифровывать данные с этих аппаратов уже все могут?

Можно же передать снимок тем, кто сможет проконсультировать, если какой-то сложный случай. У нас есть центральный архив медицинских изображений, куда через интернет загружаются снимки. Так что если есть доступ, можно получить консультацию. Вообще телемедицина – это направление, которое мы активно развиваем. У нас почти во всех больницах есть телемедицинские установки, и количество таких консультаций выросло чуть ли не на 30%. Зачем больного куда-то отправлять, если можно проконсультировать его в режиме онлайн? И те, кто получают консультации, и те, кто консультируют в режиме телемедицины, получают оплату по системе ОМС, чтобы не было такого, что одному выгодно, а второму – нет. Оплата идет двоим. И в этом плане проблем тоже нет.

Часто слышу, что в России традиционно на низком уровне диагностика, зато хорошо режем и умеем выхаживать...

Сейчас уже не так. Раньше диагностика действительно отставала. Ведь чем брали первые частные медцентры? У них были аппараты КТ и МРТ. У нас сейчас они тоже есть. У нас сейчас другая проблема – не всегда хватает квалификации провести сложные операции. Особенно при онкологии, когда захватываются разные системы и органы. Есть, например, у пациента рак пищевода и рак легкого. А хирург либо торакальный, либо абдоминальный, а чтобы общую сделать – не может. Это должна быть подготовка штучных врачей.

А как это будет решено?

Мы отправляем на стажировку. Либо в Москву, либо за рубеж. Например, в прошлом году два врача во Франции у уролога стажировались, на аппарате да Винчи.

А он у нас есть?

Есть. Но он не загружен. Были врачи, которые хорошо работали, но уехали. Должны были в 2015 году подготовить новых, но квалификация у них пока не та.

Есть возможность перекупать специалистов в других регионах?

Есть. У нас и фонд оплаты труда позволяет.

А кто должен заниматьтся рекрутингом?

Главврачи. Поставили мы ангиографическую установку в Краснотурьинск, и там стояла задача найти врачей – и главврач нашел. Врач ездит из Екатеринбурга оперировать, нет уже необходимости самому больному ездить в Екатеринбург. Надо понимать, что для молодого врача интересная работа на первом месте. Последние два-три года у нас многие врачи из Екатеринбурга уезжают главврачами в Артемовск, Полевской, Верхнюю Салду, Новую Лялю. Раньше этого не было.

А где изыскивать кадры?

У нас зарплата хорошая, существенно выше, чем в других регионах, даже в Тюменской области. Представь, два врача, семейная пара, приехали они к нам из Курганской области. Там у них зарплата на двоих была 50 тысяч, а тут – 110.

Екатеринбург, Полина Румянцева

© 2016, РИА «Новый День»