25 мая с недавних пор в России отмечается День филолога. Накануне праздника NDNews.ru встретился с доктором филологических наук, профессором ИГНИ УрФУ Ларисой Соболевой, которая рассказала, как изучение гуманитарных наук может предотвратить международные конфликты, к чему может привести нехватка финансирования науки, а также – что такое современный фольклор и почему Мамин-Сибиряк опередил своих современников. О том, зачем каждому правительству нужен филолог в штате – в интервью нашего корреспондента NDNews.ru.

NDNews.ru: Лариса Степановна, ни для кого не секрет, что в последние годы государство больше финансирует подготовку инженерных технических специалистов в вузах и куда меньше гуманитарных. То же касается вузовских исследовательских направлений. К чему уже привел такой перекос?

Лариса Соболева: Вообще, если взглянуть на историю, можно заметить, что существует некая синусоида в популярности наук в целом. Было время – например, средние века – когда гуманитарные науки были самыми востребованными. Мироустройство невозможно было описать иначе, и любой интеллигентный человек занимался изучением словесности, и в общественной мысли гуманитарные рассуждения были наипервейшими. В науках главенствовала риторика. Все перевернулось в Европе XVII века, а в России, начиная с XVIII. И относительно всей истории человечества это не такой большой отрезок. Ведь до этого много веков было превосходство гуманитарной мысли и только последние 300-400 лет идет господство мысли технической.

Человек в какой-то момент, не задумываясь о последствиях, приравнял себя к Богу – раз он может что-то создавать, изменять мир, воздействовать на природу, то он может все. Но в последнее время мы видим, что само по себе совершенствование технологий, техническое переустройство действительности не привело к гармоническому совершенствованию мира – в целом. То, свидетелями чего мы являемся сейчас – в Европе, у нас – жуткие конфликты между народами, назревающие противоречия между стратами (слоями населения), нарастающее непонимание между поколениями, – это та самая ситуация, которая демонстрирует необходимость поиска скрепляющего механизма в представленной мозаике. Приходит осознание, что без глубинного изучения процессов, которые происходят с человеком, между людьми, между поколениями – без этих исследований просто мы не выживем. А исследованием человека занимаются как раз гуманитарные науки, и филология в том числе. Надеюсь, что общество и государство как важная часть его структуры это поймет и будет вновь уделять внимание не только развитию инженерной мысли.

Как изучение филологии может помочь предотвратить конфликты в обществе?

Л. С.: Филология занимается изучением самосознания человека, его самоидентификацией в обществе, представленной в словесных жанрах различного генезиса. Изучая воплощенные в текстах чувства и настроение человека, можно понять и предугадать его поведение в будущем, объяснить принимаемые и отвергаемые ценности. Филология не формирует насильственно общественное мнение, она его фиксирует, изучает и говорит о драматических переменах, возникающих в стереотипах поведения, оценок и сопереживаний.

Кроме письменного слова филология занимается устным искусством слова – фольклором (народная мудрость в переводе). Фольклор, будучи бесцензурным, наиболее демократическим и всеобщим искусством, способен наиболее оперативно и доступно формулировать векторы движения социума, своего рода бесцензурный срез общественного и личного мнения, следовательно, изучение фольклора обнажает болевые точки, раскрывает проблемы не рекламных, а подлинных волнений и переживаний. Человек говорит или пишет то, что думает. Поэтому нам нужны полевые экспедиционные исследования, которые традиционно существовали в российской науке, чтобы адекватно понять сознание общества. Филологи, исследующие язык, литературу и фольклор, держат руку на пульсе социума, способны зафиксировать повышение температуры и предугадать возникающие конфликты. В отличие от социологических опросов, где зачастую ответ заранее предсказуем и зависит от формулировки вопроса, филология обладает объективным и нерегулируемым материалом для анализа – словом, главным творческим достижением народа.

Например, о чем стоило задуматься задолго до начала конфликта с Украиной? Не секрет, что в советское время уровень уважения к национальному языку был занижен, особенно в бытовом сознании. Помните, были шуточные представления Тарапуньки и Штепселя, комический эффект достигался исключительно сопоставлением правильного русского языка и смешного исковерканного украинского. И хотя в фольклоре действительно существуют шутки и анекдоты, основанные на комическом использовании иностранных слов, но здесь эти шутки были поставлены на эстрадный конвейер, и, конечно, надо было бы задуматься, нет ли в этом момента, унижающего национальное достоинство. Рикошетом это отзывается на отношении к русскому языку.

Может, тогда в каждом правительстве нужны штатные филологи, которые занимались бы изучением настроений в обществе?

Л. С.: В штат, может, и не обязательно, но мы готовы к взаимодействию, к более основательному контакту. Например, представители власти могли бы интересоваться нашими гуманитарными конференциями, где филологи как раз обсуждают проблемы словесного выражения общечеловеческих ценностей в синхронном, диахронном, общемировом и локальном планах. На эти конференции, которые проводятся в УрФУ (например, «Дергачевские чтения») традиционно собираются лучшие ученые со всей страны.

Чем еще сегодня занимается уральская школа филологии?

Л.С.: Уральская школа неоднородна и каждое направление занимается изучением чего-то своего. Мощное топонимическое – изучение самосознания народа, представленное в топонимике. Очень интересно работает кафедра классической литературы и фольклора, занимаемся творчеством Мамина-Сибиряка. Уникальный писатель, который во многом опередил писателей XIX века по прорыву в будущую конфликтологию, просто его недостаточно знают и ценят в общемировом масштабе. А уральская школа пытается представить Мамина-Сибиряка в новом свете – не просто как русского писателя, но и как писателя мирового значения.

Университетские филологи совместно с отделом из Института истории и археологии разрабатывают огромный проект (единственный сейчас на российском пространстве) – история литературы Урала. Из планируемых пяти томов пока в Московском издательстве вышел только первый. Прежде чем его издать, потребовалась многолетняя работа по выявлению рукописной литературы Урала XVI – XVIII веков, и мы рассматриваем не только русскую, но и литературу многих народов, населяющих Урал. Надеюсь, что найдем деньги на продолжение издания.

Раньше филологи УрГУ выезжали в экспедиции, чтобы изучать фольклор в селах. Сейчас, наверное, такого нет? И вообще, что такое фольклор сегодня?

Л. С.: Конечно, изучение фольклора продолжается, по-прежнему существует ежегодная экспедиция, которой вот уже более 70 лет, меняются задачи сбора. Если раньше это был преимущественно традиционный фольклор, то сейчас мы собираем не только старинный фольклор, но и ведем собирательную работу по определенным направлениям. Например, несколько лет собирали рассказы об организации музеев в различных районах области. Собирали прихрамовый фольклор, театральный, в этом году приняли решение записывать рассказы об организации и жизни университета в преддверии будущего юбилея. Не надо думать, что фольклор – это только бабушки, которые сидят на завалинке и поют. Ведь нет ни одного человека вне фольклорного поля. Как только я начну с вами работать как фольклорист-профессионал, вы тут же мне расскажете очень много интересного, касающегося вашей работы, вашего рода-племени, разного рода ситуаций в вашей личной жизни. Это устный рассказ как стремление осмыслить окружающий вас мир в его разнообразии. Фольклор – самый бесцензурный способ познания мира, потому что нельзя наложить цензуру на наш язык. Можно посадить человека за рассказ анекдота, но анекдот уничтожить нельзя.

Сегодня фольклор меняет формы. Есть так называемый постфольклор – в интернете. Хотя, на мой взгляд, это тот же фольклор: потому что каждый человек, пересказывая что-то в соцсетях, добавляет свое – как в фольклоре.

Насколько в исследованиях филологов заинтересовано государство? Какая-то поддержка поступает?

Л. С.: Конечно, нам нужна финансовая поддержка, гранты общероссийские и локальные. Ведь сегодня количество грантов на гуманитарные науки уменьшается как шагреневая кожа, и на филологические изыскания, поверьте, их выделяют в самую последнюю очередь. А ведь грант дает возможность кропотливой работы с источниками, с редкими изданиями в библиотеках и привлечения архивов, особенно столичных, где сосредоточены огромные материалы, существенные для описания истории локальных культур.

Что получается, когда мы лишаемся финансовой поддержки научных исследований? Провал преемственности. Прерывается логика развития научного исследования, исчезает знание реалий и методик изучения, опыт трактовки в гуманитарной плоскости, прерывается связь между поколениями учеными. Последнее – вещь опасная, так как научная школа формируется годами, и она не может передаться только посредством интернета и книг, необходима передача знаний, отношения, видение материала в процессе взаимодействия людей, объединенных общими интересами. Отсутствие этого ведет к катастрофическому уничтожению преемственности научных поколений. Такое было в советское время с генетикой и кибернетикой. В итоге отставание страны в этом сегменте – общепризнанный и печальный факт.

Естественнонаучные направления спасают себя миграцией. Ученые уезжают в другие страны, работают там, где у них хотя бы есть нужное для исследований оборудование. А гуманитарии, которые занимаются русской словесностью, куда они поедут? Все источники, архивы здесь. Самые лучшие исследования в этих направлениях – это исследования внутри страны. Не получится ли парадокс, который мы начинаем уже видеть сейчас, – самые лучшие исследования по Александру I пишет французский ученый, потому что есть возможность в зависимости от потребности работать в архивохранилище, а блестящую работу о вятской письменной культуре создает американский специалист из Вашингтона, потому что ему удалось исследовать рукопись, находящуюся в Ташкенте.

Но исследования же не прекращаются?

Л. С.: Исследования не прекращаем. Многие делают на энтузиазме свою работу. И там, где у нас появляется субсидирование, мы делаем по максимуму. Вот мы начали издавать новый журнал по гуманитарным проблемам, назвав его по латыни «Quaestio Rossica» («Исследования России»). Он издается с 2013 года, но уже сейчас считается одним из лучших гуманитарных журналов в стране, который публикует статьи на четырех языках. В журнале постоянно выходят статьи на разные темы, интересные не только узким специалистам. Например, в готовящемся номере публикуем статью о факторах формирования художественного облика Якова Свердлова (товарища Андрея) в музейной уральской традиции. Привлекаем интересные живописные полотна и архивные источники. У нас с удовольствием публикуются иностранцы. Мы попали во многие ведущие списки рецензируемых журналов, оправдав те субсидии, которые были вложены в издание, и сделав журнал международного уровня.

Филология неслучайно переводится как «любовь к слову». Работать в этой сфере трудно, и, по большей части, остаются те, кто действительно бескорыстно и надолго прикипел к профессии. Вот только бездумно растрачивать этот человеческий капитал – непростительная роскошь для общества. И на этой оптимистичной ноте давайте закончим беседу. А также на поздравлении коллег с наступающим праздником.

Екатеринбург, Ольга Тарасова

© 2016, РИА «Новый День»