Трагический инцидент с молодой мамой из Академического, которая покончила с собой спустя две недели после родов, спровоцировал дискуссию о том, существует ли послеродовая депрессия и почему ею не страдали наши прабабушки. О том, чем высокий IQ грозит молодым мамам, чем для них опасен блюз и зачем на самом деле нужны партнерские роды, «Новому Дню» рассказал акушер-гинеколог Областного перинатального центра ОДКБ №1 Дмитрий Осипчук.

Принято считать, что депрессия – это болезнь современности. В том числе, послеродовая депрессия. Многие апеллируют к тому, что сто лет назад никто таким не страдал.

У наших бабушек и прабабушек не было времени на себя, на то, чтобы задумываться о том, насколько они счастливы, то ли место в жизни они занимают. А у нас такая возможность появилась. Так что дело не в том, что такого состояния не было. Женщины так же страдали от депрессии, тоже погибали, только мало кто этому внимания уделял, потому что состояние социума другое было. Женщина, которая рожала в поле, не думала о том, какое у нее настроение. Как в «Тихом Доне». В лучшем случае – родила, покормила ребенка грудью, тем самым профилактируя осложнения, и пошла дальше на покос.

Почему некоторые женщины впадают в депрессию после родов?

Все очень индивидуально, но существуют определенные пики. Как правило, это состояние может проявиться в течение первого месяца после родов. Во-первых, этому подвержены люди с высоким уровнем IQ. Чем он выше, тем больше риск такого состояния. Во-вторых, послеродовой период примечателен изменениями в биологии женщины. Ее организм в течение 9 месяцев работал на то, чтобы воспроизвести себе подобного, и в один момент перестает это делать. В организме меняются все системы: дыхания, кровообращения, чего ни коснись. И, конечно, колоссальные изменения в гормональном фоне. В-третьих, наступает важный психологический момент – пациентка переживает апогей беременности, роды – кто-то их ждет, кто-то не ждет, соответственно, реакция может быть разная. Например, когда ожидание не совпало с реальностью – женщина, допустим, готовилась к естественным родам, но получилось так, что мы вынуждены идти в операционную, чтобы сохранить жизнь ей и ребенку. И настрой такой женщины на роды рушится, ломается, это тоже может привести к психологической травме. Наконец, в-четвертых, у женщины появляется новая социальная роль – теперь она мать, которая должна всем обеспечивать своего ребенка, кормить. Для некоторых из-за особенностей строения молочной железы грудное вскармливание не всегда дается легко, это большой труд для матери.

К тому же в первый месяц после родов ребенок проходит критический для него процесс адаптации, он требует мать всякий раз, как ему некомфортно, и не каждая с этим может справиться. Для кого-то весь процесс представляется в розовом цвете, с шариками и бантами, но оказывается, что роды – это больно, а ребенок может кричать без повода и требовать тебя круглые сутки. Реальность оказывается другой. Плюс у нас есть определенный поток пациенток с особенностями развития детей, которые выявляются внутриутробно. Эти детки не всегда готовы порадовать родителей добрым здоровьем. И на третьи сутки такая семья не пойдет на праздничную выписку с улыбками, бантами и цветами. Все будет по-другому. Есть и пациентки с букетами хронических заболеваний, для которых беременность – угроза для их жизни, но они все равно вынашивают ребенка, и когда все перечисленное наслаивается на их багаж, может возникать состояние подавленности, депрессии.

Наверняка есть разница между депрессией и сниженным настроением.

Конечно, плаксивость и раздражительность вообще характерны для 30-40% женщин после родов. Это называется послеродовый блюз. Часть пациенток самостоятельно выходят из этого состояния. У части это переходит в депрессию. Особенно, если у нее были эпизоды до или во время беременности. Это может спровоцировать рецидив.

И как распознают послеродовую депрессию?

В мире есть разные разработки, разные шкалы, которые позволяют не поставить диагноз, но выявить предрасположенность. Например, Эдинбургская шкала – это самый распространенный опросник. Женщине задают несколько вопросов, а потом смотрят по сумме баллов, находится ли она в группе риска. Если да, то ей рекомендована помощь психолога. У нас такие специалисты есть в штате, также мы взаимодействуем с другими учреждениями. Конечно, эта работа проводится, только если сама женщина согласна.

Вообще пациенткам часто нужна помощь – есть матери-одиночки, есть роженицы, которым мужья угрожают расправой, есть те, кто во время беременности остался без дома. Доктора в этой ситуации, конечно, не могут помочь, и тут подключаются психологи. Есть у нас и социальный работник, он же юрисконсульт, который может, например, найти для матери-одиночки социальное жилье, обратиться в благотворительные фонды за помощью для нее. Мы профилактируем не просто депрессию, а травму, которая может возникнуть и у матери, и у ребенка на всю будущую жизнь.

Надо еще отметить, что женщины у нас крайне непродолжительное время находятся, и мы не можем на себя взять функцию по выявлению психологического состояния полностью. Мы никогда точно не будем знать, как она будет себя чувствовать через неделю или через месяц. Это уже ложится на плечи самой пациентки и ее семьи, ее близких. Если женщина понимает, что она не контролирует свое состояние, если семье не удается находить с ней контакт, если ее друзья видят, что она всегда подавлена, расстроена, плачет, значит, что-то не так. В этом случае надо обращаться за медицинской помощью – это уже к психиатрам.

Есть еще какие-то способы профилактики послеродовой депрессии?

Когда пациентка находится в новой ситуации – а роды почти всегда новая ситуация, даже если это уже пятые по счету, для нее это тревожно. Это незнакомая обстановка, люди, которых она видит первый и, возможно, последний раз в жизни. Поэтому присутствие партнера, представителя семьи – мужа, сестры, мамы, бабушки, всегда идет на пользу. Партнерские роды стали очень популярны. Я думаю, порядка 58% родов в ОПЦ – партнерские. И мы всячески это поддерживаем, потому что так комфортнее и безопаснее для пациентов. Медперсонал ведь не может находиться непрерывно с женщиной в течение 16-18 часов схваток, а заботливый партнер всегда найдет возможность поддержать словом, поможет посидеть на фитболе, принесет воды, подышит вместе с ней во время схваток. Это момент сближения – когда люди проходят через трудности вместе. А роды, безусловно, это испытание для семьи, через которое лучше идти вместе. Кстати, такие пары больше удовлетворены медицинской помощью всегда. Потому что муж, который находится дома, а не с женой в роддоме, может думать все что угодно – ему может казаться, что ей не занимаются, что всем все равно, что ей не уделили внимания. А когда он находится здесь, все эти домыслы пропадают. Кроме того, у нас есть посещение в послеродовый период: навестить маму и малыша могут родные, главное – иметь свежую флюорографию и чистую одежду.

Екатеринбург, Екатерина Норсеева

© 2017, РИА «Новый День»