В Первоуральске расследуют уголовное дело местной учительницы, которая, как считают правоохранители, истязала свою приемную дочь. В Сеть попало видео, на котором видно, как женщина хватает девочку за голову и трясет ее, а также лупит ремнем. Запись мгновенно разлетелась по СМИ, а женщину окрестили «садисткой». О том, кто сделал видео, почему учительница решилась на рукоприкладство и почему декриминализация побоев в семье не поможет ей, «Новому Дню» рассказал адвокат жительницы Первоуральска Сергей Исаев.

Ваша подзащитная признается, что била ребенка?

Та пресловутая видеозапись – да, в этом случае признает, что не сдержалась. Видео записывал сожитель. Но он, кстати, не отец девочки, как писали СМИ. Он его в «Одноклассники» выставил и прокомментировал, когда она его выгнала. А сегодня она мне показывала переписку, где он ей угрожает. Мат там трехэтажный. Он, предположительно, нездоров.

Почему женщина вообще применила силу?

Они учили уроки, какие-то задания для садика, и вот она не сдержалась, схватила ее за голову. А у девочки есть особенности развития – это врожденные отклонения. В отношении нее проводится психиатрическая экспертиза, как и в отношении моей подзащитной, правда, пока результаты нам неизвестны.

Что касается остальных эпизодов? Почему истязание вменяется?

Истязание – это систематическое нанесение побоев. Пока что ей обвинение не предъявлено, но поскольку «пена» вся поднялась, то, скорее всего, предъявят его на днях, буквально на следующей неделе, я думаю. Но объективно нанесение побоев подтверждается только этой видеозаписью. В репортаже «Рен-ТВ» было видео, на котором девочка стоит в халатике и на ушах показывает ранки. Так мне объяснили, что это стрептодермия, а не повреждения от побоев. А получается, что подзащитная ее за уши потаскала, а на видео показали, будто от этого у нее ссадины.

Второй момент – девочка пришла в детский сад, а у нее на левой скуле полосовидная ссадина. С нее-то все и началось, вся шумиха. Моя подзащитная объясняет, что ребенок подвижный, и все об этом знают. Девочка бегала в квартире, а подзащитная только пол помыла – было скользко, линолеум, и ребенок по нему проехал и ударился об стол. И является ли это умышленным причинением побоев? Я думаю, что 99% доказательств обвинения будет строиться на показаниях ребенка и на показаниях сожителя.

Еще был момент, когда девочка пришла с синяками на бедрах и ягодицах. Моя подзащитная объясняет, что у нее родители в сельской местности живут, что она пошла с девочкой в баню, ее намылила, а та соскользнула с полков. И родители это видели и подтвердили.

Всего следователь ее спрашивал про четыре эпизода. И вот четвертый самый абсурдный, на мой взгляд. Вот девочка сидит и решает какие-то задачки, читает книжку, а у нее особенность характера такая – она если не знает, как сказать, видимо, в силу своего заболевания, то уткнется, сидит и молчит. Моя подзащитная спрашивает ее: «Так В…, что написано «а» или «б»? А она молчит. И та ее – тоже нельзя ее полностью обелять, но все это жизненно, нас также воспитывали, начала ее к книжке склонять, а ей больно стало. А это насилие, оказывается.

Вообще, один факт не образует состава преступления на сегодняшний день. До марта 2017 года – это было бы преступление, но потом декриминализировали побои в семье. Сейчас уголовно за побои можно привлечь, когда они совершены из расистских или хулиганских побуждений, а остальное – административное.

По идее, девочка под опекой, ее регулярно должны были навещать из соцзащиты…

У моей подзащитной имеются акты, где показано, что органы опеки регулярно проверяли семью. Подзащитная писала отчеты, они проверялись, а уж каким образом – это уже вопрос к опеке. Их действиям, как следователи сказали, дадут уголовно-правовую оценку. Но это нас не касается уже.

В отношении вашей подзащитной избрана какая-то мера пресечения?

Изначально было обязательство о явке, теперь – подписка о невыезде. Следователь уверен, что дело за три месяца закончит – к 23 сентября (оно было возбуждено 23 июня). Но, я думаю, не получится, т.к. психолого-педагогическая экспертиза в отношении ребенка назначена только на середину сентября, и ее просто не успеют завершить.

Почему так поздно назначили?

Мы тоже будем этот вопрос ставить. Подзащитная ко мне когда пришла, еще даже не было уголовного дела. Это было в конце мая. Она пришла ко мне, потому что у нее ребенка изъяли и прекратили опеку. Она хотела это оспорить. Я понимаю, что борьба с преступностью против несовершеннолетних, но это когда их избивают, насилуют, убивают. И мы попали в это русло. Моя подзащитная стала жертвой всех этих обстоятельств. Вся эта ювенальная юстиция… Но вы представьте, она ее воспитывала с 2011 года. Ей был годик, когда она ее взяла. По врачам водила, по детсадам специализированным, питание – в итоге девочка пришла в божеский вид, она ее мамой называла. И она говорит: «Сейчас ее отняли у меня и кому-то другому передали» (по данным «Нового Дня», девочка все еще содержится в социальном центре, где воспитывают детей с особенностями развития). Она плачет – не потому что за свою судьбу боится, что ей там семь лет дадут, нет, она о ребенке, все трясет этими ее рисунками.

Екатеринбург, Екатерина Норсеева

© 2017, РИА «Новый День»