В Свердловской области уже месяц действует мусорная реформа. Жители региона только сейчас начали получать первые квитанции с новой строчкой ‒ «Обращение с ТКО», и задавать вопросы: почему платеж такой большой? Кто и как вычислял нормативы накопления мусора? Почему новые нелегальные свалки продолжают появляться, если главной целью реформы было избавление от несанкционированных полигонов? На эти вопросы в интервью «Новому Дню» ответил министр энергетики и ЖКХ Свердловской области Николай Смирнов.

– Одна из главных претензий людей: почему норматив накопления такой большой ‒ 2,2 кубометра в год для Екатеринбурга и 2 для остальных жителей региона. Люди говорят: «Мы столько не мусорим».

– Исследования проводились в 2016-м и начале 2017 года, причем заказчиками их выступали администрации муниципальных образований. Специально нанятые организации проводили замеры в течение всех четырех сезонов ‒ весной, летом, осенью, зимой. Причем и для частного сектора, и для жителей многоквартирных домов, чтобы выяснить средний показатель.

– Какая методика была?

– Фиксировали объемы, которые поступают на полигоны с участка, который брали для исследования.

– То есть считали среднюю температуру по больнице?

– Нынешняя методика формирования норматива не подразумевает градацию по удаленности от крупных центов и от достатка жителей. Есть категории жителей, которые больше накапливают мусора, чем зафиксировано в нормативе. Потому что чем выше достаток, тем больше отходов. Эти данные муниципалитеты отправляли в Региональную энергетическую комиссию, процесс курировало тогда минприроды Свердловской области. И данные достаточно корректны. Мы прекрасно понимаем, что населенные пункты, максимально удаленные от городов, накапливают меньше мусора. С другой стороны, Федерация уже проинформировала, что будет разработана новая методика по определению нормативов. Когда она будет утверждена, мы будем обязаны провести новые исследования и определить новые нормативы.

– Организации, которые проводили исследования, кто-то проверял на корректность вычислений? Условно: мэрия Екатеринбурга пришла в свой же ЕМУП «Спецавтобаза» и попросила предоставить данные, а теперь САБ – регоператор, который за это получает деньги.

– Когда проводились эти исследования, еще вопроса о регоператорстве не было. Да, по Екатеринбургу заказчиком исследования выступала «Спецавтобаза». В других городах ‒ другие организации. Но показатели достаточно близки к реальным, хоть они и усредненные. Мы просто не можем сказать, что Иван Иванович из деревни X будет по такому нормативу платить, а Петр Петрович из деревни Y – по другому нормативу.

– Почему? Екатеринбург же выделили отдельно.

– В методике сказано, что только миллионники рассчитываются отдельно. Все остальные – вместе.

– Хорошо, тогда почему нельзя было разбить Свердловскую область на большее число кластеров, чтобы уменьшить транспортное плечо и установить разные тарифы, как это сделали в Ростовской области, которую вы приводили в пример?

– В Ростовской области плата в сельских территориях составляет по 180 рублей с человека, а в самом Ростове – 89 рублей.

– Разве плохо?

– Для Ростова хорошо.

– У нас ведь так же могло быть: транспортное плечо для Екатеринбурга небольшое, везти мусор на Северный полигон недалеко.

А что будет с сельскими населенными пунктами? Будут платить больше?

– Выходит, что за счет жителей крупных городов мы нивелируем потенциальный социальный взрыв?

– Мы выравниваем платежи у жителей Свердловской области, чтобы не было существенных различий в тарифах между тремя зонами и внутри них. Жители сельской местности остались там, продолжают работать в непростых условиях, и нагружать их дополнительными платежами неправильно. Должна быть социальная ответственность.

– Четыре года дано регоператорам на постройку мусоросортировочных комплексов. Что будет с отходами, которые можно сортировать, в переходный период?

– Договоры с компаниями-переработчиками, которые были заключены легально, продолжают работать. Надо понимать, что полезные фракции мусора, которые мы извлекаем из отходов, например, в случае с пластиком, составляет менее 10% от того, что идет на переработку. Более 90% поступает по прямым договорам с магазинами, складами. Оттуда, где большое количество упаковки. Это выгодно самим переработчикам – сырье более чистое.

– А что с опасными отходами? С батарейками?

– Мы планируем заключить соглашение с одним из производителей элементов питания по сбору и последующей утилизации батареек на территории Свердловской области. Начнем с крупных городов. Будут стоять специальные контейнеры, места для которых мы определим. Будем проводить акции, чтобы приучить людей: например, сдаешь две отработанные батарейки, получаешь одну новую.

– Батарейки в Челябинск повезем на переработку?

Пока да. Это ближайшее.

– Не единственное разве?

– Нет, еще в Петербурге небольшое есть. Но в перспективе, когда мы определим объем и поток, покажем это инвестору – он уже есть и готов строить производство по извлечению ценных металлов, планируем, что производство будет открыто в Свердловской области, оно будет одним из первых в экотехнопарке.

– А ртутные лампы?

– С лампами труднее. Нужны места для их сбора ‒ с одной стороны, легкодоступные, чтобы жители могли туда их приносить, с другой ‒ безопасные, чтобы никто не пришел туда и не разбил их. Будем работать через ГЖИ с управляющими компаниями, чтобы они определяли места сбора. Но это будет непросто.

– Глобальная цель реформы и создания системы регоператоров в том, что они замыкают на себя всех контрагентов и не платят перевозчику, пока не поступил отчет с полигона о количестве вывезенных отходов. Мы выяснили, что все же везут – вот в Кольцово, например. Выходит, есть какие-то лазейки в законе?

– Не все соблюдают законодательство. Многие юрлица – столовые, магазины, и так далее, заключают договоры на вывоз мусора с другими организациями, а не с регоператорами.

– А зачем? Чтобы два раза заплатить?

– Так мы и объясняем им: «Ребята, вы все равно регоператору заплатите». Они спорят, что уже оплатили услугу, но мы разъясняем, что им придется и регоператору заплатить, и штраф за нарушение закона. К сожалению, да, такие факты пока есть.

– Когда начнется массовая рекультивация несанкционированных полигонов?

– Этот вопрос прорабатывается совместно с Росприроднадзором. Планируется создание дорожной карты по всем несанкционированным полигонам. Там будет прописано, что в деревне Х рекультивация будет в таком-то году, в деревне Y ‒ в таком-то. Например, Широкореченский полигон – на его рекультивацию нужны огромные деньги. Часть финансовых затрат возьмет на себя Федерация. Проект уже есть, будет проведен конкурс, работы начнутся в 2020 году.

– Метан-то качать оттуда будут?

– Пока соглашение со шведами в силе, но они считают экономику. Сначала посчитали на одну мощность производимой электроэнергии, поняли, что это не окупится, пересчитывают на меньшую.

– Кстати, почему сортировку на Широкой Речке закрыли?

– Она неэффективна. К тому же Росприроднадзором здесь были обнаружены факты того, что не весь мусор, не прошедший сортировку, вывозится обратно.

– Ваш прогноз по собираемости платежей в первые месяцы.

– В среднем по области? Будет близко к 50%. Но преимущественно за счет городов. Да, это немного. Но это только начало реформы. В дальнейшем, уверен, прирост пойдет, и достаточно быстро.

Екатеринбург, Екатерина Норсеева

© 2019, РИА «Новый День»