Накануне в Свердловской области прошли выборы губернатора региона. Событие, безусловно, долгожданное – 14 лет жители Среднего Урала были лишены возможности голосовать за главу области. Для меня эти выборы стали пятыми в статусе общественного «контролера»: и на сей раз я решила следить за ходом голосования, взяв направление члена УИК с правом совещательного голоса. Представители «Голоса» предупреждали, что вопиющих нарушений, скорее всего, в Екатеринбурге не будет – никто не ждал ни подвозов, ни каруселей, ни вбросов. К счастью, на моем участке их и не случилось. Зато были мелкие нарушения, на вежливые просьбы устранить которые председатель УИК реагировала весьма странно – пытаясь найти что-то противоправное в моих действиях, словно в отместку.

1. Не снимать!

Первое, из-за чего напряглась председатель УИК – назовем ее Жанна Юрьевна – это уведомление о съемке. Как и положено, я подошла к ней и предупредила, что периодически буду фотографировать происходящее на участке. В итоге мне выделили угол, откуда не было видно ничего. Интересно, что на наблюдателя, который не потрудился попросить разрешения на съемку и делал снимки, откуда удобнее, никто не обращал внимания – ни во время работы участка, ни во время подсчета голосов. Прибывших на участок журналистов, которым было интересно, как будут голосовать глава свердловских единороссов Виктор Шептий и его супруга Светлана, пришедшие с дочками, председатель тоже попыталась поставить в угол. Но те проигнорировали (совершенно справедливо) незаконные требования главы УИКа – пресса может снимать откуда угодно, лишь бы не были нарушены тайна голосования и закон о защите персональных данных.

2. Ни с кем не разговаривать!

Впервые на избирательном участке я попробовала принять участие в сборе данных о симпатиях избирателей. Тот самый экзитпол. Исходя из самого названия, анонимные опросы о том, за кого был оставлен голос, проводятся на выходе с участка. Чтобы никого не тревожить, я выходила за ворота школы и спрашивала у людей, выходящих из школы, проголосовали ли они и за кого отдали голос. Хотя этого и не требовалось – только агитаторам нужно соблюдать дистанцию в 50 метров от входа на избирательный участок. Но председатель УИК потребовала от меня прекратить опрос или отходить еще дальше. На мое резонное возражение, что я и так отошла достаточно далеко, хотя могла бы опрашивать людей прямо на выходе, Жанна Юрьевна вскипела и заявила: «Не позволю!».

3. Не делать замечаний!

Особенных нарушений в ходе работы участка не было – разве что одна из членов УИК собиралась выдать избирательнице бюллетень по загранпаспорту, несмотря на то, что в этом документе нет сведений о регистрации по месту жительства или нахождения.

Плюс в течение всего дня и до подсчета голосов урна для голосования на дому была куда-то спрятана. Позже, когда участок уже закрылся, выяснилось, что ящик стоял под столом председателя комиссии.

Также после закрытия участка в помещении, где готовился подсчет голосов, находился неизвестный молодой человек. Когда я спросила у председателя, кто он такой и является ли членом комиссии, выяснилось, что он – «водитель, он все потом повезет». Просьбу соблюсти порядок и попросить молодого человека уйти присутствующие почему-то восприняли в штыки, а спустя некоторое время начались «ответные санкции». Я сделала несколько снимков, как члены комиссии гасили неиспользованные бюллетени. Ясно, что в них не могло быть никаких персональных данных или сведений, составляющих тайну голосования. Но председатель заявила, что снимать этот процесс члену УИК с правом совещательного голоса почему-то нельзя, а можно только аккредитованным в избиркоме Свердловской области представителям СМИ: «Есть у вас аккредитация, чтобы снимать?». Аккредитация у меня была, и, раз ее попросили, пришлось бумагу предъявить. Но снимать все равно запретили: «Я вам выделила угол, оттуда и снимайте!».

4. Не испускайте электромагнитное излучение!

Из угла я сняла, как параллельно с упаковкой и пересчетом погашенных бюллетеней члены УИК начали другую работу. Пока одни занимались недействительными бюллетенями, другие настраивали КОИБы, чтобы опустить в них бюллетени проголосовавших на дому. И тут случилось неожиданное: два комплекса обработки бюллетеней, которые весь день работали без сбоев, неожиданно «глюкнули». Вместо восьми бюллетеней они почему-то насчитали девять – последний никак не хотел опускаться в КОИБ, поэтому его пропихивали туда несколько раз, так что техника, видно, посчитала это как еще одну бумагу.

Весь гнев председателя УИК и некоторых ее коллег обрушился на меня: «Это вы тут ходили и снимали! Создавали нервозную обстановку, вот все и сломалось! Вы электромагнитные волны испускали!».

Возмущение членов комиссии было мне вполне понятно – кому хочется пересчитывать 750 бюллетеней вручную, когда автоматический подсчет был так близко? Тем не менее, председатель зачем-то начала опускаться до оскорблений. «Вы ж тут все ходили и фотографировали. Есть у вас фотографии КОИБов до того, как участок закрылся? Хоть что-то полезное вы сделали?». Надо сказать, что КОИБы мне запретили снимать строго-настрого отдельным заявлением, поэтому их я не фотографировала, а переписывала данные вручную. Что, кажется, еще больше разозлило членов УИК.

5. Не уходить, пока не сдвинешь парты!

Тем не менее, ручной подсчет был неизбежен. К моменту, когда председатель получила наставления из вышестоящей комиссии, нервозность слегка улеглась. Всем, очевидно, хотелось попасть домой не позднее, чем было бы при подсчете голосов КОИБом. После того, как урны опустошили, а бюллетени рассортировали по фамилиям кандидатов, подсчет листов в каждой пачке шел параллельно.

Хотя это, насколько мне известно, не совсем законно. Но данные из совершившего ошибку в одной цифре КОИБа совпали с тем, что насчитали вручную. После секретарь удалилась писать итоговый протокол в учительскую. «Вы же мне доверяете? Не хочу работать в нервозной обстановке», – сказала она. Данные, справедливости ради, совпали с теми, что были прописаны в увеличенной копии протокола. Возможно, поэтому члены УИК подписывали итоговый документ не читая.

Казалось бы, на этом все должно было завершиться, но неожиданно председатель комиссии решила еще раз отчихвостить меня. «А куда это вы собрались? Вы никуда не уходите. Вы же член комиссии с правом совещательного голоса, значит, будете принимать участие в работе участка. Надо привести все в порядок, парты двигать, все прибрать», – тоном золушкиной мачехи объявила Жанна Юрьевна.

P.S. До этого я трижды была наблюдателем на участках в разных районах Екатеринбурга – на ВИЗе, Уралмаше и Синих Камнях, плюс один день голосования провела на участке в Дегтярске. Но нигде председатели не пытались давить на общественных контролеров за то, что те просто делают свою работу. Особенно удивительно было наблюдать такое на показательном участке в центре Екатеринбурга, куда приходили голосовать самые разные ВИПы – глава свердловских единороссов Виктор Шептий, глава минпромнауки Сергей Пересторонин, начальник облГАИ Юрий Демин и многие другие. Более того, за несколько минут до открытия УИК посетил председатель ИКСО Валерий Чайников. Так что можно было ждать, что это будет участок высокой культуры голосования в силу конъюнктуры избирателей. Но видимо что-то пошло не так.

Екатеринбург, Екатерина Норсеева

© 2017, РИА «Новый День»