87% китайцев считает, что их стране должна принадлежать более важная роль в международных делах. Об этом говорится в статье, опубликованной на страницах влиятельнейшего американского журнала Time.

«Новый Регион» приводит полный текст.

На железнодорожной станции в ангольском городке Дондо поездов не видели уже много лет. Окна вокзала заколочены, его бледно-розовый фасад разрушается. Торговля кофе, которую когда-то давно наладили португальские колонизаторы, остается лишь полузабытым воспоминанием, жертвой гражданской войны, длившейся здесь 27 лет.

Однако похоже, что фортуна вновь поворачивается к Дондо своим лицом. В этом месяце должна начаться работа на местном участке железнодорожной ветки, которая свяжет город с глубоководной гаванью порта в Луанде, столице Анголы.

Прокладывать дорогу будут китайские строительные фирмы. Пока два рабочих из такой фирмы проводят осмотр полотна, ангольский охранник выражает свои чувства короткой фразой: «Спасибо тебе, Господи, за китайцев».

Такие высказывания или нечто подобное можно услышать сегодня во многих местах африканского континента, где при помощи китайских инвестиций строятся автомобильные и железные дороги, открываются текстильные фабрики и бурятся нефтяные скважины.

Услышать их можно и на фермах Бразилии, где любовь китайцев к сое и говядине привела к буму экспортной торговли.

Такие слова вы можете услышать и в небольшом городке Чианг Сен, расположенном на берегу Меконга в северном Таиланде. Его жители кормились всем тем, что могли выручить от продажи сельскохозяйственной продукции и контрабанды, пока китайские инженеры не взорвали пороги и скалы в верхнем течении Меконга, чтобы большие суда могли доставлять товары из Китая на рынки Юго-Восточной Азии.

«Пока сюда не пришли китайцы, здесь невозможно было найти никакую работу», – говорит иммигрант из Бирмы по имени Ба, доставая во время перерыва сигарету и открывая банку Red Bull. Он перетаскивает мешки с семечками подсолнечника с борта судна на грузовик, идущий в Бангкок.

«А сейчас я могу отсылать деньги домой своей семье», – добавляет он.

Наверное, вы очень много знаете о том, как весь мир приезжает в Китай: как орды иностранных бизнесменов строят заводы, открывают бутики и демонстрационные залы в городах, подобных Шанхаю или Шеньженю.

Но, видимо, вам гораздо меньше известно о том, как Китай выходит в мир. Благодаря своим иностранным инвестициям и большому аппетиту на сырье эта самая населенная в мире страна уже преобразила экономику многих стран – от Анголы до Австралии.

Сейчас же Китай превращает свою коммерческую мощь в реальную политическую силу, выходя на мировую арену и действуя как государство, твердо вознамерившееся стать очередной великой мировой державой.

В прошлом году КНР зарекомендовала себя в качестве основного посредника на ядерных переговорах с Северной Кореей, объединилась с Россией в попытке сформировать будущее Центральной Азии, повела дипломатическое наступление в Европе и Латинской Америке, а также направила свои войска в составе миротворческой миссии ООН в Ливан.

Пока Соединенные Штаты Америки заняты борьбой с угрозой исламского терроризма и пытаются выпутаться из провальной войны в Ираке, Китай, похоже, готов бросить вызов или даже подорвать некоторые внешнеполитические устремления США – от попыток Вашингтона остановить геноцид в Дарфуре до ужесточения санкций против Ирана.

Международная роль Китая привлекла к себе внимание нового демократического большинства в Конгрессе. Вступающий в должность председатель комитета палаты представителей по иностранным делам Том Лантос, критикующий Пекин за нарушения прав человека, заявил журналу Time, что он намерен в кратчайшие сроки провести слушания по Китаю.

При этом должны быть обсуждены все вопросы – от китайской цензуры в Интернете до политики этой страны в отношении Тибета.

«Китай гораздо активнее, чем прежде, планирует свою стратегию, – заявляет Кеннет Либерталь из университета Мичигана, который при президенте Клинтоне был старшим директором азиатского отдела в Совете национальной безопасности, – причем не только на региональном, но и на глобальном уровне. Мы стали свидетелями огромного подъема базового уровня уверенности Китая в себе самом».

Зажмурьте на секунду глаза, и вы сможете представить себе (причем это вам подтвердят очень многие китайцы), что после почти двух столетий унижений от иностранцев, чужеземных нашествий, гражданских войн, революций и неисчислимых страданий Китай готовится к встрече с предначертанной ему судьбой. «Китайцы сами так не скажут, – говорит Либерталь, – но, по моему мнению, в глубине души все они считают, что 21-й век будет веком Китая».

В это непросто поверить. Так ли это? Или, учитывая тот факт, что век только начинается, правильнее сказать – так ли это будет? Если да, то когда и как это произойдет? Насколько комфортно при таком развитии событий будет себя чувствовать Запад? Сможет ли международная система мирно управлять подъемом Китая? Или Китай будет настолько сильно угрожать интересам авторитетных держав, что в один из дней разразится война, как это случилось в конце 19-го века с Германией, а в 30-е годы с Японией?

Эти вопросы длительное время будут преследовать нас. Однако во имя мирного и благополучного будущего – как для Китая, так и для Запада, ответы на них следует искать уже сегодня.

ЧЕГО ХОЧЕТ КИТАЙ – И ЧЕГО БОИТСЯ

Если вас гипнотизируют все те факты, которые вы обычно слышите о Китае: 20% общемирового населения, огромное количество башковитых инженеров, бесконечные сомкнутые шеренги солдат, 10%-ный ежегодный рост ВВП с сегодняшнего дня до конца света – вам нужно запомнить одно: Китай по-прежнему бедная страна.

Объем ВВП на душу населения в 2005 году составлял там 1700 долларов по сравнению с 42000 долларов в США. А у руководителей страны так много проблем, что вполне резонно задать вопрос о том, когда им удается спать.

Объем городской рабочей силы недавно на 20% превысил количество вновь созданных рабочих мест.

Пенсионная система отсутствует. Китай – это район экологического бедствия, где городской воздух загрязнен сверх всякой меры, и где редко можно найти чистую воду.

Коррупция распространена повсеместно, и она увеличивается в масштабах. Протесты и бунты в сельской местности ежегодно насчитываются десятками тысяч. Самой главной и неотложной задачей китайского руководства является не защита страны на международном уровне, а поддержание стабильности в обществе, где происходят такие социально-экономические перемены, которые в прошлом приводили к хаосу и насилию.

Но, несмотря на все внутренние проблемы, похоже, что китайцы хотят, чтобы их страна стала более важным игроком на поле мировой политики. Результаты опросов общественного мнения, проведенных в 2006 году совместно Чикагским советом по международным отношениям и Азиатским обществом, показали, что 87% китайских респондентов считает: их стране должна принадлежать более важная роль в международных делах.

Как показал опрос, большинство китайцев полагает, что международное влияние КНР через десятилетие не будет уступать американскому. Самая удивительная характерная черта руководства президента Ху Цзиньтао заключается в необыкновенных успехах страны в деле продвижения своих национальных интересов за рубежом, несмотря на внутреннюю неразбериху.

Удивление у тех, кто считал, будто знает этот тип людей, вызывает то, что Ху Цзиньтао встал во главе этой новой для Китая линии самоутверждения. Президент, которому 64 года, никогда не учился за пределами своей страны. Он буквально пропитан обычаями и традициями своей коммунистической партии.

Ху Цзиньтао стал членом партии в начале 60-х годов, будучи еще студентом университета. Он возглавлял китайских комсомольцев в бедной западной провинции Ганьсу, затем руководил комитетом партии в провинции Гуйчжоу, а позднее в Тибете.

Несмотря на кажущуюся малоподвижность в глазах иностранцев, Ху Цзиньтао энергично отстаивает интересы Китая во внешнем мире. Основа этому была положена в 2004 году, когда китайский руководитель пробыл в Южной Америке две недели – больше, чем Джордж Буш провел в этой части света за четыре года.

Тогда Ху Цзиньтао пообещал инвестировать миллиарды долларов в Аргентине, Бразилии, Чили и на Кубе. В то время как китайский премьер Вэнь Цзябао за прошлый год посетил 15 стран, президент побывал в США, России, Саудовской Аравии, Марокко, Нигерии и Кении.

За три недели в конце 2006 года он принял в Пекине лидеров 48 африканских государств, съездил во Вьетнам на ежегодный cаммит азиатско-тихоокеанского сотрудничества, на день заехал в Лаос, а затем отправился в шестидневное турне по Индии и Пакистану. Для тех, кому удобнее заниматься внутренними делами, такой график может показаться довольно напряженным.

«Посмотрите на Африку, посмотрите на Центральную Америку, посмотрите на некоторые государства Азии, – говорит специалист по Китаю Эберхард Зандшнайдер, возглавляющий германский Совет по международным отношениям, – теперь они начинают играть свою роль на мировой арене».

Следуя за своим руководителем и выходя навстречу внешнему миру, Китай определяет свои будущие приоритеты. Какими они будут? Чего хочет и чего боится Китай?

Первый вопрос, стоящий на повестке дня, очень простой и открытый. Он хочет, чтобы его оставили в покое. Китай не терпит вмешательства в свои внутренние дела, а его собственное определение того, что он считает внутренними делами, не оставляет и тени сомнений.

Статус Тибета, например, это внутреннее дело Китая. Далай-лама не духовный лидер, а «раскольник», чья подлинная цель состоит в разделе Китая.

Что касается Тайваня, то Китай готов терпеть любого рода временную неопределенность в отношении того, каким образом со временем определится статус данного острова.

Но он не подвергает сомнению один главный момент: существует только единый Китай. Стоит пересечь эту линию, и вам об этом тут же напомнят.

Такого рода защита собственного права на свободу от внешнего вмешательства имеет естественное последствие. Китай традиционно питал отвращение к вмешательству великих держав в дела других стран.

Помощник французского президента Жака Ширака отмечает возросшую настойчивость Китая в отношении американского вторжения в Ирак. Он заявляет: «Они сегодня чувствуют, что не могут допустить такого рода вмешательство в то, что считают внутренними делами государства».

Однако тот же самый ужас перед иностранной интервенцией ясно наблюдался на горизонте задолго до Ирака. Я был в Пекине во время войны в Косово в 1999 году. И тогда возмущение у высшего китайского руководства вызывал не только печально известный обстрел китайского посольства в Белграде.

Их возмущала сама мысль о том, что НАТО перекраивает остатки Югославии. А может быть, данная перекройка была во благо? Это не имело никакого значения.

Приверженность Китая принципу невмешательства означает, что он не очень пристально всматривается в происходящее в других странах.

Когда в Пекине встречались африканские лидеры, Ху Цзиньтао пообещал к 2009 году удвоить размеры помощи этому континенту, подготовить 15000 специалистов и предоставить стипендии 4000 студентам, а также помочь Африке в налаживании здравоохранения и сельскохозяйственного производства.

Но как отмечается в докладе Совета по международным отношениям за 2005 год, «китайская помощь и инвестиции привлекают африканцев как раз потому, что они не сопровождаются какими-то условиями, связанными с государственным управлением, налоговой честностью, финансовой неподкупностью и прочими проблемами, вызывающими озабоченность западных доноров».

В 2004 году, когда Международный валютный фонд отсрочил выдачу займа Анголе, заподозрив ее в коррупции, Китай тут же выдал ей кредит на 2 миллиарда долларов. Пекин также посылает оружие и деньги президенту Зимбабве Роберту Мугабе, правительство которого обвиняют в массовых нарушениях прав человека.

Широко – и печально – известен тот факт, что Китай целенаправленно использует свое место постоянного члена в Совете Безопасности ООН, чтобы выхолащивать резолюции, призывающие суданское правительство прекратить этническую бойню в Дарфуре.

Китайской государственной компании принадлежит 40% нефтяной концессии на юге Судана, где предположительно 4000 китайских военнослужащих защищают нефтяные интересы Пекина.

(Для сравнения: хотя Китай поднял большую шумиху, когда в ходе израильского авианалета на одном из постов ООН в Ливане был убит китайский солдат, во всех миротворческих миссиях ООН участвуют лишь 1400 китайских военнослужащих).

«Играет ли Китай позитивную роль в развитии демократии [в Африке]? – задает вопрос Питер Дрейпер из Южноафриканского института иностранных дел. – В основном нет».

Правозащитная организация Human Rights Watch в своих заявлениях пошла еще дальше, отметив во время работы пекинского саммита, что китайская политика в Африке «оказывает поддержку самым злостным на континенте нарушителям прав человека».

Китай поддерживает пользующиеся дурной славой режимы не просто так. Главная его цель заключается в обеспечении постоянных поставок природных ресурсов, чтобы экономика страны выдерживала такие темпы роста, которые, как надеются китайские руководители, не дадут сорвать крышку с кипящего котла внутренней нестабильности.

Именно поэтому Китай обращается не только к богатым ресурсами демократиям, таким как Австралия и Бразилия, но и к международным париям, таким как Судан и Бирма, которые обладают пока плохо разведанным запасами углеводородов.

В этом нет ничего особо удивительного. Именно так ведут себя все страны, когда их внутренних запасов сырьевых материалов становится недостаточно для обеспечения потребностей экономики.

(Те западные страны, которые критикуют Китай за его поведение в Африке, могут вспомнить историю своих собственных похождений на этом континенте).

Однако Китай никогда прежде не нуждался в таком количестве ресурсов, как сейчас. Поэтому у его политиков не было нужды овладевать навыками получения таких ресурсов, избегая при этом репутации друзей диктаторов.

ВЗАИМОДЕЙСТВУЯ С КИТАЕМ

Усиление глобального присутствия вынуждает Пекин изучать искусство международной дипломатии. До недавнего времени внешняя политика Китая заключалась лишь в леденящих кровь обвинениях в адрес гегемонии мирового империализма.

«Это страна, которая еще 30 лет назад рассматривала мировую политику как игру, в которой выиграть может лишь одна сторона, – говорит бывший заместитель Госсекретаря Роберт Зеллик. – То, что было хорошо для США или для Запада, было плохо для Китая – и наоборот».

Те дни ушли в прошлое. Один из ведущих китайских ученых в области внешней политики Ван Цзисы из Пекинского университета говорит, что крайне важным событием 2006 года стало коммюнике, изданное для высокопоставленных руководителей страны после ключевой конференции по проблемам иностранных дел.

В нем не было и упоминания надоевших старых терминов, ранее составлявших языковую норму в дипломатическом словаре Китая.

Вашингтон хочет, чтобы Пекин пошел еще дальше. В своей речи в 2005 году Зеллик предложил Китаю стать «ответственным акционером» в международных делах.

Зеллик утверждал, что не следует определять национальные интересы Китая слишком узко, что «их можно отстаивать гораздо успешнее, взаимодействуя с нами в вопросах формирования будущей международной системы» по любым вопросам, начиная с прав интеллектуальной собственности и кончая проблемами ядерного нераспространения.

Зеллик тогда заявил: «Я не уверен, что кто-то когда-то ограничивал их именно такими рамками, но эффект жесткости возникал совершенно определенно».

Это должно было означать, что поведение Китая в последнее время изменилось. Так ли это?

Один американский государственный деятель призывает к осторожности: «Важно в будущих наших представлениях о Китае рассмотреть в нем 'ответственного акционера». Этот политик говорит, что на практике «Китай готов помогать и содействовать нам в одних областях больше, чем в других».

Когда звезды на небе выстраиваются в нужной конфигурации, то есть, когда представление Китая о своих собственных национальных интересах совпадает с устремлениями США и других мировых держав, эта помощь и содействие могут быть существенными.

Пример №1 – Северная Корея. Это многолетний союзник КНР: когда-то китайцы и корейцы вместе воевали против США. Когда северокорейский лидер Ким Чен Ир подготовил в 90-е годы программу разработки ядерного оружия, китайцам пришлось выбирать между раздражением США (что подразумевало бездействие в отношении Пхеньяна) и укрощением своего бывшего протеже.

Похоже, что сделать выбор помогли личные предпочтения Ху Цзиньтао. Известно, что во время встреч с американскими официальными представителями он очень критично отзывался о Ким Чен Ире.

Майкл Грин, до декабря 2005 года бывший старшим директором по африканским делам в Совете национальной безопасности, говорит, что Ху Цзиньтао уже давно довольно скептически отзывался о намерениях северокорейского лидера во время встреч с американскими представителями, посещавшими Китай.

Когда осенью прошлого года Пхеньян наконец провел испытания ядерного оружия, Китай присоединился к США и другим региональным державам, осудив Ким Чен Ира и поддержав резолюцию Совета Безопасности ООН о санкциях против Северной Кореи.

Как говорит высокопоставленный официальный представитель США: «Если бы вы несколько лет назад спросили экспертов о том, могут ли они себе представить, что Китай пойдет на такие шаги против своего давнего союзника, присоединившись к нам и Японии, большинство из них ответило бы отрицательно».

Но в Вашингтоне никто не поддается эйфории. Пекин оказал содействие в отношении Северной Кореи, потому что для Китая более важно не дать Пхеньяну спровоцировать гонку ядерных вооружений в регионе, чем отказать в дипломатической поддержке США. Сопоставьте эту услужливость с поведением КНР в споре о ядерных устремлениях Ирана.

В декабре Пекин подписал с Тегераном контракт на сумму в 16 миллиардов долларов о покупке природного газа и об освоении ряда нефтяных месторождений. Он последовательно присоединяется к России, отказываясь поддержать жесткие санкции против Ирана, которых добиваются Соединенные Штаты Америки и Европа.

«Трудно сказать, что Китай готов нам помогать в иранском вопросе», – заявляет высокопоставленный американский представитель. И нет никаких оснований полагать, что в ближайшее время эти оценки изменятся.

Есть признаки того, что в своем собственном регионе Китай меняет поведение в отношении соседей, действуя более конструктивно. В 1962 году КНР воевала с Индией, а в 1979 – с Вьетнамом.

На протяжении многих лет Китай поддерживал коммунистические движения, посвятившие себя свержению правительств в таких странах, как Индонезия, Сингапур и Малайзия.

Но сегодня отношения Китая с соседями – это сама безмятежность и легкость, причем зачастую в ущерб Соединенным Штатам. Будучи поглощенной кризисом, охватившим Ближний Восток, Америка просто стала менее заметна в Юго-Восточной Азии, чем раньше, а Китай спешит заполнить образовавшийся вакуум.

В то время как американский экспорт в страны Юго-Восточной Азии за последние пять лет практически оставался неизменным, китайская торговля в регионе стремительно растет. В северных районах Таиланда и Лаоса можно найти целые поселки, в которых в роли языка общения выступает мандаринское наречие китайского, а юань стал местной валютой.

В Чианг Сене можно прочитать надписи на китайском языке, гласящие: «Звонок в Китай всего за 12 батов в минуту». На стенах отеля Glory Lotus висит реклама на китайском, призывающая снимать «чистые и недорогие комнаты».

Сегодня Юго-Восточную Азию преобразует не помощь из США, а торговля с Китаем, которая осуществляется с использованием новой инфраструктуры: дорог, прокладываемых из провинции Юньнань в Ханой, Мандалай и Бангкок, а также реки Меконг, чьи каналы просто переполнены китайскими товарами.

Улыбающееся лицо Китая заметно не только на юге. Во время своего теплого государственного визита в Индию в прошлом году Ху Цзиньтао протянул руку дружбы давнему сопернику, с которым у Китая еще остаются неразрешенные пограничные споры.

Стороны взяли на себя обязательство удвоить к 2010 году товарооборот и согласились совместно участвовать в конкурсах на осуществление глобальных нефтяных проектов, в борьбе за которые они в прошлом конкурировали.

Ху Цзиньтао также пытается наладить связи еще с одним давним соперником КНР – Японией, отношения с которой в последние годы ухудшались. В октябре он встретился в Пекине с премьер-министром Японии Синдзо Абэ, причем встреча эта состоялась сразу после того, как новый премьер приступил к исполнению служебных обязанностей.

Ху Цзиньтао назвал этот визит «переломным моментом» в холодных отношениях между двумя странами, а китайский премьер Вэнь Цзябао охарактеризовал его как «окно надежды».

ЧЕЙ ВЕК?

Итак, что может не нравиться в Китае, влияние которого растет, но который пытается смягчать старые противоречия?

С одной точки зрения, бояться нечего, так как рост Китая остается мирным, Китай никогда не провоцирует другие государства на ограничение его влияния, и никогда не проявляет агрессии.

Но хотя сегодня конфронтация кажется маловероятной, некоторые эксперты по Китаю опасаются, что конфликт с Западом может начаться уже в ближайшие годы. Они отмечают два фактора: модернизацию китайской армии и риск войны из-за Тайваня.

В авторитетном докладе «Военный баланс», публикуемом ежегодно лондонским Международным институтом стратегических исследований, говорится, что в прошлом десятилетии военные расходы Китая выросли примерно на 300%, а рост составил с 1,08% ВВП в 1995 году до 1,55% процента в 2005 году.

(Для сравнения, Соединенные Штаты тратят на оборону 3,9% своего ВВП, а американская экономика в пять раз больше китайской).

По последним официальным данным, опубликованным в Китае в прошлом месяце, за прошедший год военные расходы выросли на 15%. Оцените это увеличение в контексте политики в отношении Тайваня, и вы начнете ощущать беспокойство.

Остров управлялся независимо с 1949 года, когда туда отступили потерпевшие поражение силы Чан Кайши. Пекин хочет, чтобы в будущем остров объединился с Китаем.

Соединенные Штаты, несмотря на проводимую ими политику единого Китая и отсутствие официального дипломатического представительства на Тайване, намерены защищать остров в случае ничем не спровоцированного нападения Китая.

Скорее всего, войны из-за Тайваня не будет. После двухсот лет прозябания перспективы Китая блестящи как никогда, а его граждане с каждым годом имеют все больше возможностей. Подвергнуть такой замечательный приз риску войны могут только либо глупые, либо злонамеренные лидеры.

Представители Тайваня, выступающие за независимость – в том числе и президент Чен Шуйбянь – не смогли заручиться поддержкой администрации Буша.

«В отношении Тайваня, – говорит Хуан Цзин из вашингтонского Института Брукингса, – позиции Китая и Соединенных Штатов практически сходны. Ни та, ни другая страна не хотят независимости Тайваня. Обе стороны хотят мира и стабильности».

Наращивание военной мощи Китая лучше рассматривать как последствие перемен, происходящих в китайском обществе. Военная доктрина Китая, ранее основывавшаяся на атаках с применением большого количества живой силы, теперь делает упор на убийственную силу технологий.

Однако другие аспекты роста Китая вызывают беспокойство. Китай – однопартийное государство, не демократия.

Некоторые американские политики и ведущие бизнесмены любят говорить о неизбежности политических перемен в Китае – о том, что по мере того, как Китай будет становиться богаче, его население будет требовать больших демократических свобод и его правящие элиты, осознавая необходимость перемен, предоставят их.

Может быть и так. Однако Китай становится богаче, и если там и есть какие-либо признаки значимых политических реформ – или признаки того, что отсутствие таких реформ наносит вред экономическому росту – то их, мягко говоря, очень трудно обнаружить.

Представляет ли отсутствие демократии в Китае неминуемую угрозу американским национальным интересам? Для ответа на этот вопрос следует вспомнить времена «холодной войны».

Советский Союз не был демократией, и хотя Соединенные Штаты соперничали с ним во всех возможных областях, американские политики легко мирились с реальностью советской мощи в надежде (как оказалось позже, оправдавшейся), что привлекательность коммунизма за пределами СССР поблекнет и что политическая система России станет более открытой.

Должны ли США также относиться и к недемократическому Китаю? В книге «The China Fantasy» («Фантазия о Китае»), выход которой ожидается в ближайшем будущем, Джеймс Манн, опытный эксперт по Китаю из Школы углубленных международных исследований при университете Джона Хопкинса, предупреждает, что Соединенным Штатам будет непросто сосуществовать с более мощным недемократическим Китаем.

По наиболее важным вопросам США имеют меньше влияния на Китай, чем они имели в отношении Советского Союза. Китай владеет американскими государственными ценными бумагами на миллиарды долларов.

Американским потребителям приходится полагаться на дешевую китайскую рабочую силу, чтобы закупать товары по таким низким ценам, которые установлены в торговой сети «Wal-Mart».

Советский Союз, в отличие от Китая, был экономически слабым: он обладал минимальными валютными запасами и отчаянно нуждался в американских и европейских высоких технологиях.

Отсутствие рычагов влияния на Китай может стать причиной неудобств в будущем. Манн предвидит, что в будущем могущественный Китай не только не перестанет быть недемократическим, но и будет поддерживать другие недемократические режимы, как он делает сегодня в Зимбабве и Бирме.

Подобное поведение может способствовать тому, что в мире будет меньше свободы. Бывший член Совета национальной безопасности Грин согласен с тем, что Китай «хочет создать препятствия на пути к политической глобализации и либерализации» и «выступает против попыток распространения демократии».

Немецкий эксперт по Китаю Зандшнайдер отмечает, что китайцы «говорят о мире, сотрудничестве и развитии, что звучит песней для европейских ушей – однако за словами скрывается жесткое соперничество за энергоресурсы, природные ресурсы и за рынки».

Как можно бороться с этой конкуренцией? И как США и их союзники могут убедить китайцев прекратить поддерживать режимы-изгои?

Возможно, ответ заключается в определении большего количества областей, в которых национальные интересы Китая совпадают с интересами Запада, и в которых можно осуществлять взаимовыгодное сотрудничество. Китай ведет агрессивную борьбу за природные ресурсы.

Однако, как утверждали в 2005 году в журнале «Foreign Affairs» Дэвид Цвейг и Би Цзяньхай из Гонконгского университета науки и технологий, Соединенным Штатам и Китаю следует объединить усилия и найти способ использования возобновляемых источников энергии, чтобы сохранить существующие запасы энергоресурсов.

Для начала США могут повлиять на прием Китая в Международное агентство по энергетике и в группу восьми промышленно развитых стран, где обсуждаются подобные вопросы.

Америка также может подтолкнуть китайских лидеров к признанию того факта, что безответственная политика в долгосрочной перспективе уменьшит влияние Китая.

По мере того как Китай расширяет свое присутствие в мире, он будет подвергаться давлению всех видов – в том числе и тех, с которыми он ранее не сталкивался – направленному на то, чтобы заставить его вести себя должным образом.

Действительно, в Африке уже раздаются голоса, предупреждающие Китай о том, что он ведет себя как белые империалисты прежних дней. В городе Кабве в Замбии, где Китай владеет предприятием по производству марганца, магазины забиты одеждой китайского, а не местного, производства.

В богатой нефтью дельте Нигера в Нигерии, где китайцы славятся плохими мерами безопасности и условиями труда на принадлежащих им буровых установках, группа боевиков предупредила недавно китайцев, что они будут подвергаться нападениям, если не изменят свои подходы.

Имеются некоторые слабые признаки того, что подобная критика оказывает определенное влияние на Пекин. Китайцы, как говорит Джошуа Курланцик, специалист по Китаю из Фонда Карнеги за международный мир, «начинают понимать, что некоторые их действия в Африке становятся причиной негативного отношения к ним» и негласно обратились к США и Великобритании за помощью в разработке политики по оказанию международной помощи.

Бывший высокопоставленный американский политик говорит, что китайские чиновники внимательно следят за растущим международным недовольством их поддержкой суданского правительства.

По словам конгрессмена Лантоса, молодые китайские дипломаты «обеспокоены тем, что китайские власти ради нефти готовы на любой бизнес с Суданом, невзирая на происходящее в Дарфуре».

Медленно, постепенно сотрудничество с Китаем, дискуссии с его руководителями – и надежда на то, что по мере того, как они будут проникать во внешний мир, они начнут лучше понимать, почему так много людей не хотят иметь дело с диктатурами – могут способствовать изменению поведения Китая.

Подобное сотрудничество всегда будет причиной возникновения противоречий. Хотите вы этого или нет, оно предусматривает заигрывание с государством, которое не является демократией – и не станет демократией в обозримом будущем.

Однако Китай в настоящее время является настолько важным игроком в глобальной экономике, что у США нет возможности ждать, пока его политика изменится. Однако пока еще можно ожидать, что подход Китая к внешнему миру будет более мягким.

И, возможно, огромные масштабы планов действий Китая внутри страны не дадут ему совершать какие-либо дестабилизирующие действия за границей.

С оптимистической точки зрения движением Китая к глобальному влиянию можно управлять. И не обязательно оно будет сопровождаться теми ужасами, которыми сопровождался рост могущества Германии или Японии.

Не будет войны между Китаем и США, не будет катастроф, не будет вырвавшейся из-под контроля конкуренции. Однако в этом веке относительное могущество США уменьшится, а относительное могущество Китая вырастет. И это было предопределено уже давно.

Пекин – Вашингтон, Всеволод Ягужинский

© 2007, NR2.Ru, «Новый Регион», 2.0

Публикации, размещенные на сайте newdaynews.ru до 5 марта 2015 года, являются частью архива и были выпущены другим СМИ. Редакция и учредитель РИА «Новый День» не несут ответственности за публикации других СМИ в соответствии с Законом РФ от 27.12.1991 № 2124-1 «О Средствах массовой информации».