Много ли мы знаем о подробностях века блистательной Екатерины? Между тем, подробности эти иной раз весьма любопытны. Об авантюрных похождениях Андрея Разумовского, светлейшего князя и дипломата, которому удалось не только послужить интересам России, но и (как гласит легенда) обмануть даже всесильного хозяина Тайной экспедиции, пишет обозреватель «МК в Украине» Андрей Ганжа.

Он не любил Отечество

Он любил Вену, музыку, роскошь, оружие, собак и авантюры. Может быть, он любил своих венценосных любовниц, но вряд ли. Но без него история Отечества была бы немного менее интересной.

Андрей Кириллович Разумовский. Племянник морганатического супруга российской императрицы Елизаветы Петровны, Алексея Григорьевича Разумовского. «Ночного императора России», как называли его современники.

Внук украинского селянина Грицька Розума. Однажды Кирилл Разумовский попрекнул сына сотнями только жилетов в гардеробе последнего. И закончил как любой отец: «Я, в твои годы такого не имел». Юный «мажор» ответил не очень почтительно, но логично: «А Вам и не положено было. Ведь Вы – сын свинопаса, а я – сын графа».

Хотя и сын свинопаса богат был немеряно. Только свадебный подарок его невесте Екатерине Нарышкиной, внучатой племяннице и статс-дама императрицы Елизаветы, состоял из 44 000 душ крестьян, огромных пензенских поместий, подмосковного Петровского-Семчино (которое с этого времени стало называться Петровское-Разумовское), Троицкого-Лыково и квартала домов в самой столице. А вдобавок около 50 сундуков и ларей с добром. А сам Кирилл Григорьевич был не просто так, а «Малороссийского войска Запорожского обеих сторон Днепра Гетман Нашего Императорского величества, действительный камергер, Академии наук президент, лейб-гвардии Измайловского полка подполковник и орденов святого Александра Невского, также Польского Белого Орла и Голостинского Святой Анны кавалер» (это из диплома на графское достоинство). А было гетману, камергеру, кавалеру и прочая всего 23 года.

Санкт-Петербург

Андрей Кириллович родился в 1752 году, в Глухове. Его отец, для которого в 1750 году специально был восстановлен титул «гетман», жил там царьком, окружив себя двором, телохранителями и театрами, где давались балы и даже разыгрывались французские комедии. Но и построив, для воспитания детей специальный «институт», в котором, кстати, великий Август-Людвиг Шлецер впервые ввел преподавание статистики, под названием «Познание своего отечества».

Но безмятежное детство закончилось быстро. В 12 лет юный Разумовский уже мичман и служит в английском флоте, потом слушает лекции в Страсбурге, путешествует по Европе и учится разврату в Версале. Учеником он был способным.

А в 1769 г. Андрей, уже лейтенант флота, был послан в Греческий Архипелаг к адмиралу Спиридову и принимал участие в Чесменском бою 1770 года. Дрался он неплохо, и, очевидно, именно тогда Андрей понял, как необходима русскому флоту в Средиземном море своя база, «якорная стоянка», как тогда ее называли.

Но военной жилки у гетманского сына не было, хотя его отец был фельдмаршалом Империи, 14-м по счету обладателем этого титула. Поэтому в 1772 году Андрей уже в Санкт-Питербурге, на придворной службе. Где познакомился с курносым юношей по имени Павел. Сыном императрицы Екатерины и, как говорит официальная история, императора Петра Ш. Наследником престола.

Они стали друзьями. Красавец, богач, с пеленок – обольститель женщин. Это Андрей. И Павел, который в ту пору был «очень ловок, силен и крепок, приветлив, весел и очень рассудителен, что не трудно заметить из его разговоров, в которых очень много остроумия». Это не придворная лесть, это мнение врача. Английского врача Димсдаля, сделавшего в 1768 году наследнику прививку от оспы.

И не любимый матерью, мучимый фобиями и комплексами, преданный друзьями и женой – это тоже Павел. Но уже через много лет. А пока юноша хотел верить в дружбу и любовь. Он верил. Когда в 1773 году фрегат «Екатерина» под командованием капитан-лейтенанта Разумовского уходил, в составе эскадры, в Любек, наследник приехал в Кронштадт, провожать друга. А выслана эскадра была за Генриеттой Каролиной, ландграфиней Гессен-Дармштадсткой, и тремя ее дочерями. Одну из них звали Вильгельмина, которая уже в августе стала Натальей Алексеевной, великой княгиней и супругой наследника. И любовницей Андрея Разумовского. Очевидно, еще на корабле. Во всяком случае, так считал фон Ассебург, датским посланник при российском дворе, который, собственно и сосватал Вильгельмину.

Вильгельмина

«Великая княгиня умела обманывать супруга и царедворцев, которые в хитростях и кознях бесу не уступят…» – так вспоминал о Вильгельмине-Наталье прожженный, послуживший пяти царям, придворный Александр Михайлович Тургенев. Она даже смогла извернуться из практически безвыходного положения. Согласно законам двора невеста наследника должна была пройти осмотр врачей на предмет целомудрия – это была обычная процедура. Но в этот раз ситуация оказалась беспрецедентной: немецкая принцесса рыдала и всячески пыталась скрыть свое естество – определить целомудрие, естественно, не удалось.

В общем, Павел ничего не заподозрил, и верил только жене. Даже не матери. Екатерина однажды прозрачно намекнула своему нелюбимому сыну на подозрительность отношений между Андреем Разумовским и его женой.

После этого разговора Павел был подавлен целую неделю. Но Наталья не только выведала причину мрачного настроения мужа, но и устроила ему жуткую сцену со слезами, упреками и обмороками. Ей удалось убедить Павла в своей преданности, и потрясенный царевич смиренно попросил прощения. И продолжал любить свою женщину до ее последних дней.

А Андрей стал «другом семьи» царственной четы. В понимании того, развратного ХУШ века. А такая дружба много может дать. В 1775 году, 22-х лет от роду, командир фрегата «Екатерина» Разумовский – уже генерал-майор.

Императрица Екатерина

В высшем свете считалось, что императрица Екатерина «проявила снисхождение и закрыла глаза на этот возмущавший всех остальных факт» (гинекологическую истерику гессенки). А может она, умница, знала все, в том числе и то, что дети Вильгельмины не будут править Россией, потому что их не будет.

Гессенская принцесса в детстве была горбуньей, и недостаток фигуры лечили просто – ударами кулака. Горб вправили, но позвоночник и таз испортили. Умирала Вильгельмина в 1776 году, и умирала страшно. Ребенок не смог пройти сквозь кости таза и умер в чреве матери. Извлечь его не могли и молодая гессенка гнила заживо. И первое, что сделала Екатерина после смерти Натальи Алексеевны 15 апреля – арестовала ее бумаги.

По свидетельству французского посланника, маркиз де Корберон, Разумовский оставался в Петербурге до самого погребения тела великой княгини 26 апреля 1776 года. И рыдал не ее могиле в Александро-Невской Лавре.

А Павел сначала чуть не сошел с ума – он перестал есть и спать. Когда жизнь царевича была на волоске, Екатерина поняла, что что-то нужно предпринять. Она не придумала ничего лучше чем «лечение ненавистью». Она показала сыну любовные записки его умершей жены и Разумовского, исключающие все вопросы о том, кто был истинным отцом неродившегося ребенка.

Лекарство оказалось действенным и скорбь Павла как рукой сняло – он не счел возможным для себя присутствовать на траурной церемонии.

Разумовского наследник возненавидел на всю жизнь. Когда, много лет спустя, они встретились в Италии, в Неаполе, только вмешательство свиты предотвратило кровь: наследник бросился на бывшего друга со шпагой.

Но, а тогда, в 1776 году, Андрею, пожалуй, было страшно. Все-таки, «оскорбление величества». Он прячется у своей сестры Натальи. Той самой «старухи Загряжской», рассказы которой так любил слушать Александр Пушкин спустя полвека.

Молодым Разумовским восхищается (втихую) высший свет, но за ним и охотятся. Именно к тому времени относится слух, который заставил восхищаться Андреем еще сильнее. Не было тогда в Питере более ненавидимого человека, чем Степан Шешковский. Обер-секретарь Тайной экспедиции при 1 департаменте Сената.

Екатерина Великая верила в «благодетельную силу кнута». И «кнутоназиданием» нередко потчевали тех, кто вызывал неудовольствие императрицы. Даже великосветских дам, «за сплетни» (а, может быть, это было не так уж и неправильно?).

Происходило это так. Провинившегося усаживали в кресло. Внезапно защелкивались механические наручники, нажималась секретная кнопка («пимпочка») и кресло с прикованным горемыкой, через люк, до половины, «с наклоном» опускалось в подвал. Получалось, что голова оставалась в кабинете, а попа – уже в подвале. Там эту попу заголяли (что кавалерам, что дамам) и проводили сеанс того самого «кнутоназидания».

Попал к Степану Ивановичу и молодой Разумовский. Согласно историческим анекдотам, во время разговора Андрей смог сделать так, что в кресле оказался сам Шешковский. Разумовский нажал «пимпочку». А подручным кнутобойцам обер-секретаря все равно; была бы задница… Лица все равно не видно, оно там, наверху, на уровне пола кабинета. Вот и всыпали они своему шефу. Ну, разве можно не восхититься такой «каверзе», как тогда говорили?

Шешковский

Восхищалась, очевидно, даже Екатерина. Именно тогда она назвала Разумовского «шалунишкой Андре». И решила использовать такого бесшабашного авантюриста в государственных целях. Дабы служил не только шпагой, но и всем своим «мужеским естеством».

Молодого графа извлекли из терема Натальи Загряжской и поставили пред ясны очи великой императрицы. Которая решила держать Разумовского вдали от двора, но «не лишила при этом ни себя, ни Отечеству службы».

По распоряжению Екатерины он был выслан из Петербурга сначала в Ревель, затем в малороссийское имение отца – Батурин, а 1 января 1777 года 25-летний Андрей Разумовский был назначен в Неаполь. В должности полномочного министра и чрезвычайного посланника при дворе короля Фердинанда IV.

Неаполь и Вена

По пути к месту службы молодой посланник неожиданно и надолго, почти на два года, остановился в Вене. Дело в том, что в Неаполе никак не могли найти желающих на должность посла при Санкт-Петербургском дворе.

Андрею Разумовскому приказано было ожидать. Он исполнил приказ и влюбился в Вену. И, возможно, в графиню Марию Вильгельмину фон Тун-Гогенштейн, чей салон был «сборным пунктом всех просвещенных и авторитетных людей Вены». Так считал биограф Разумовских А. Васильчиков.

Такие люди неохотно принимали в свою среду иностранцев. Но Андрей был нужен графине: все-таки такая популярная особа (история с Вильгельминой-Натальей была еще на слуху). А салон графини нужен был Андрею: что бы обратить на себя внимание королевы Неаполя, дочери австрийского императора Франца 1, Марии-Каролины. Ибо от нее зависел успех миссии «шалунишки Андре».

А миссия была очень важная. Дело в том, что когда Россия, в 1768 году ввязалась в войны с Турцией, она, первоначально, не имела своего флота в Черном море. Поэтому было решено направить 5 эскадр Балтийского флота в Средиземное море. Цель: оттянуть часть турецких сил и с Дунайского театра войны и нанести удар Турции с тыла, использовав при этом подготовлявшиеся восстания слав. народов и греков.

Эта авантюрная идея оказалась блестящей по результатам. 24 июня 1770 года русский флот под общим руководством Алексея Орлова одержал победу в Хиосском проливе, а в ночь на 26 июня уничтожил почти весь турецкий флот в Чесменском бою, установив господство в греческом Архипелаге.

Кстати, в этом бою принимал участие и молодой флотский лейтенант Андрей Разумовский. Так что он прекрасно знал проблемы такой операции. А их было немало.

И основная – у флота не было тыла. Места, куда можно отойти отдохнуть, запастись продуктами и водой, перегруппироваться в конце концов. Нет, Россия, планируя экспедицию, рассчитывала найти такое место (как тогда называлось – «якорную стоянку»). В Португалии, Тоскане (в Ливорно), Генуе или Венеции. Не получилось. Манёвренной базой русского флота в ту войну стал город Пилос (в Европе его называли Наварин), который русский флот занял 10 апреля 1770 года.

Война с Турцией закончилась в 1774 году, но мир – это только короткий перерыв между войнами. Россия прекрасно понимала, что с Турцией ей придется воевать еще не раз. И, готовясь к новой войне, обратила внимание на Неаполь. До этого на это южно-итальянское королевство даже не рассчитывали.

Екатерина собственноручным письмом (от 6 мая 1769 г.) предупреждала Алексея Орлова, чтобы он не очень полагался на Неаполь, поскольку «король неаполитанский бурбонского дома и по французской дудке со своим министерством пляшет, а сия дудка с российским голосом не ладит».

Но в 1768 г. в Неаполе появился «новый голос». Король Фердинанд 1У женился на 16-летней Марии-Каролине, дочери австрийского императора и сестре французской королевы Марии-Антуанетты, той самой, которая через четверть века положила голову под нож революционной гильотины.

Мария-Каролина

Мария-Каролина была красива, развратна и честолюбива. К 1776 году она стала полноправной хозяйкой королевства, «положив под каблук» своего слабовольного мужа и добившись увольнения министра Таннучи, верного союзника Франции. В 1777 году она отправила в Россию первого неаполитанского посла – Муцио да Гаэта, герцога Сан-Николо. Королева, умница, тщательно подбирала посла: во всяком случае, по словам Екатерины II, де Гаэта «говорил по-русски как русский».

Дипломатический протокол, с назначением герцога Сан-Николо был соблюден, и Разумовский, который тоже разумел по-итальянски, получил, наконец, возможность отправиться в Неаполь.

Мария-Каролина была красива, развратна и честолюбива. Андрей был красив, развратен и умен. Он даже не старался уложить королеву в свою постель, а представил это дело ее величеству.

По прибытию в Неаполь он стал выяснять у придворных, почему все восхваляют прелести Марии-Каролины? Ведь у нее плоский зад, толстая талия и вислая грудь! «Шалунишка Андре» знал женщин и талантливо просчитал ситуацию.

«Этот слух, разумеется, дошел до королевы: он задрал за живое женское и царское самолюбие. Опытный и в сердечной женской дипломатике, Разумовский на это и рассчитывал. Чрез месяц он был счастлив» (из рассказа графа Косаковского). Таким образом, внук украинского свинопаса получил новую венценосную любовницу, а Россия – якорные стоянки для флота.

Многие в Европе посчитали эту связь романтической. На исходе века французский граф де Ферзен, который много лет был влюблен в Марию-Антуанетту, казненную сестру неаполитанской королевы, так описал своей сестре встречу с Разумовским. «В дверях я обнял его. Он все понял, глаза его заблестели. Как много разбитых сердец, погубленных жизней, уничтоженной красоты! Стоя в дверях, мы беседовали почти час – два человека с погибшими сердцами. Мы заговорили о Них. О сестрах. О самых дорогих нам на свете».

Но многие в Европе посчитали эту связь опасной. Усиление российских позиций в Средиземноморье, густо замешанное на «мужеском естестве» графа Андрея, беспокоило Испанию и Францию. И снова «шалунишку» едва не погубили письма.

Испанский агент, кардинал Лас-Казас, получив копии с нескольких писем королевы к Андрею, передает их «мужу-рогоносцу», королю Фердинанду IV. А дальше – как дежа-вю. Противники Андрея недооценили неаполитанскую королеву, точно так же, как когда-то Екатерина Великая недооценила гессенскую принцессу.

Каролина успешно перешла от обороны к наступлению, и после семейной сцены со слезами и истерикой король Фердинанд покарал «клеветников» и «осыпал Разумовского новыми милостями»...

Екатерина, очевидно, наслаждалась ситуацией. «Передайте неаполитанскому королю, что граф Разумовский проказник, которого не нужно баловать, и что это я ему говорю, и вы увидите, что он будет доволен!» – писала она президенту Коллегии иностранных дел Ивану Остерману.

Но бесконечно прикрывать «шалунишку» императрица не могла. К тому же отношения с Неаполем уже сложились: именно вследствие дипломатии Разумовского в 1787 году заключается русско-неаполитанский торговый договор. В Россию поплыли лимоны (которые использовались тогда, главным образом, для дубления кожи), а также орехи, изюм, оливковое масло, кораллы, вино. Из России в Неаполь – древесина, железо, зерно, кожа, воск, икра.

К тому же, Разумовский нужен императрице уже в другом месте, севере. Швеция начинает открытое противостояние: значит, там нужны умные люди. Поэтому, несмотря на просьбы Марии-Каролины в 1784 году Разумовского отзывают в Россию.

Но роман королевы и графа еще долго волновал умы современников. В 1799 году граф де Ферзен писал: «В Неаполе граф Андрей увидел королеву Каролину. И вспыхнула взаимная страсть... И опять русской императрице пришлось заниматься очаровательным графом: из Неаполя она поспешила перевести его в Вену, безжалостно разбив оба сердца».

Романтично, хотя вряд ли это правда. Мария-Каролина быстро нашла утешение в объятиях морского офицера, англичанина Джона Френсиса Актона, сделав его первым министром королевства.

Да и Разумовский долго не страдал. Возвращался он через свой любимый город – Вену. Там он с изумлением увидел, что три маленькие дочери его старой подруги, графини фон Тун-Гогенштейн, выросли и превратились в «трех граций». Так их называли в высшем свете Вены. «Три грации» влюбились в графа, а он влюбился в старшую – Элизабет. Если портрет не врет, она была действительно очень красива. И это было уже серьезно, поскольку через четыре года, в 1788, Элизабет стала его женой. Но для этого «шалунишка Андре» сначала должен был победить Швецию.

Стокгольм и опять Вена

Правда в 1786 году он оказался в Копенгагене – посланником и полномочным министром Российской короны. Там только что произошел переворот: Фредерик, юный сын слабоумного короля Кристиана VII отстранил от власти свою приемную бабку Юлиану Марию и стал регентом королевства.

Россия была кровно заинтересована в североевропейских союзниках: ведь надвигалась война. Шведский король Густав Ш бредил желанием вернуть земли, утраченные Швецией при Петре Великом и его дочери, императрице Елизавете.

О жизни Андрея в Копенгагене известно мало. Но, думаю, она была скучна. Фредерик еще не был женат, а Юлиане Марии уже стукнуло 57 лет. И хотя Разумовский и говорил, что «если женщина красива по-настоящему, то это навсегда», сам то он предпочитал подружек помоложе. Но свою работу он сделал, и в войне, которая вскоре началась, Дания выступила на стороне России, против Швеции.

А любая помощь России была ох, как нужна. Империя в 1787 году вступила в войну с Турцией и практически все военные силы, даже гвардия, были направлены на Украину. А Питер то вот он: три недели морского перехода, и столица Империи может оказаться под жерлами пушек могучего шведского флота. А против 68-тысячной армии Густава Россия смогла выставить в 1786 году только 19 508 человек под командованием генерал-аншефа В.П. Мусина-Пушкина.

Поэтому в 1786 году Разумовский отправляется послом и полномочным министром в Стокгольм. Его задачу можно сформулировать просто: «Обесчестить короля!». В первую очередь в глазах Европы, представив Густава Ш правителем, который ведет войну «образом, сродным только хищным варварам, а не просвещенным европейским державам».

Ну и, во-вторых, так, способом, привычным для «шалунишки Андре».

София Магдалина

Что он и сделал. 40-летняя София Магдалина, жена Густава, после миссии Разумовского стала яростной поклонницей всего русского. Во время войны она даже русских пленных расселила в бараках близ своей дачи «Гага», где они по вечерам устраивали пирушки с танцами. А пленных кадетов и гардемаринов отправили доучиваться в Упсальский университет.

Увеличил ли Андрей свой список коронованных любовниц еще на одно имя – доподлинно не известно. Но та бесшабашная наглость, с которой он вел себя в 1788 году, доказывает: в Стокгольме у него был очень и очень крепкий тыл.

Война началась в начале июля 1788-го. Но уже 23 мая Разумовский, работая на опережение, заявил шведскому правительству протест против развернувшейся в Швеции антирусской кампании. А 18 июня посланник передал шведскому министру иностранных дел Оксеншерне официальную записку. В ней сообщалось, что Петербургу стало известно от датского правительства о подготовке Швеции к войне против России. В ней Андрей Кириллович писал, обращаясь как к королю, так «и всем тем, кои в сей нации некоторое участие в правлении имеют», что Россия «может только повторить им уверение своего миролюбия и участия, приемлемого ею в сохранении их спокойствия».

То, что Разумовский сделал дальше, близко к гениальности. Он обратился напрямую к шведскому дворянству, опубликовав эту записку. Она стала самым популярным чтивом в Стокгольме тех дней, а друзья Андрея даже подсунули ее в спальню шведскому королю. Интересно, кто бы мог быть этим другом? Магдалена?Король был в ярости и прокололся. 23 июня церемониймейстер двора Бедуар посетил Разумовского и имени Густава III заявил, что «не признает его, графа Разумовского, в качестве уполномоченнаго министра и чрезвычайнаго посланника при своем дворе». И, заодно, потребовал, что бы тот в течение недели покинул Стокгольм.

Шалунишке только этого и было надо. Он тут же информировал об инциденте представителей России в Варшаве, Берлине, Дрездене, Гааге, Лондоне, Париже и Мадриде. Ведь это роскошный скандал! Ведь не король возвел в ранг министра Разумовского, и не королю лишать его этого ранга. Какое варварство!

И подействовало. Во всяком случае, когда посол Пруссии в России барон Келлер узнал о заявлении, то заметил, что оно «сочинено, конечно, в замешательстве ума». В общем, король явно выставил себя на смех. В войне это хуже проигранного сражения.Второй раз обращение Разумовского «выстрелило» через месяц, когда Густав осадил Фридрихсгам, прикрывавший путь на Питербург. 20-титысячному корпусу шведов противостояло 2 539 человек гарнизона. Но 24 июля в королевской армии начался мятеж. Значительная часть офицеров-шведов и почти все офицеры-финны не хотели воевать. В деревне Аньяла недовольные устроили офицерское собрание, позже получившее название «аньяльской конфедерации». На собрании офицеры заявили, что король ведет войну незаконно, без согласия риксдага, и потребовали от Густава немедленно заключить мир, т.е. практически процитировали обращение Разумовского.

Заключить мир король отказался, но от Фридрихсгама был вынужден отступить. А Разумовский, естественно, никуда не уехал, ни через неделю, ни через месяц. Лишь 8 августа разъяренный король приказал Бедуару выставить шалунишку из Стокгольма. В течение трех дней, на старом шведском судне, без лоцмана, в сопровождении конвоя. В противном случае, Андрею грозило содержание под стражей в помещении русской миссии.

«Ах, так! Без лоцмана! Ладно!» – подумал посланник и превратился в шпиона. Он вспомнил морскую юность (и, наверно, Вильгельмину-Наталью) и сам встал к штурвалу. И начал внаглую изучать оборону морского побережья Швеции от Стокгольма до Висби. А что? Все-таки, он посланник, при нем дамы посольства, которых мучает морская болезнь. В общем, из Висби его, со скандалом, выдворили только в конце августа. Лоцмана опять не дали, и граф сам привел судно в Росток. И оттуда через Гамбург добрался домой.

Но что тогда было его домом? Уже не Глухов, не Петербург и даже не Россия. Он рвался в город, который любил – в Вену. Где его ждала юная «грация» Элизабет. Русская императрица наградила Разумовского если не «по делам его» (даже ордена не дала), то «по желанию его». Андрей Кириллович поехал в Австрию как помощник российского посла Голицына.

А судьба Густава III была несчастна. 17 марта 1792 года, во время бала, гвардейский офицер Анкарштрем выстрелил в него из пистолета. Спустя 12 дней король умер. На этом я попрощаюсь со своим героем…. Граф Андрей едет в любимый город, к любимой женщине, которая скоро станет его женой. Он еще молод (36 лет) и еще готов служить России. Семнадцать лет Андрей будет послом Империи в Австрии. При Павле I познает опалу и два года проведет в ссылке, в Батурине. Но тот же Павел, его бывший друг а потом заклятый враг, будет вынужден в 1799 году наградить Андрея Кирилловича высшим орденом Империи – Святого Апостола Андрея Первозванного с алмазными украшениями.В годы «наполеоновской грозы» Разумовский чуть ли не пинками заставит Австрию стать союзником России по антифранцузской коалиции. В 1813-1815 годах он будет принимать участие в дипломатических переговорах о «посленаполеоновском устройстве Европы». За эти труды 19 ноября 1815 года Действительны Тайный Советник 1-го класса Андрей Кириллович Разумовский (по «Табели о рангах» выше – только император) будет возведен в княжеское Российской империи достоинство с титулом «светлости». А еще он будет музицировать и строить. Андрею Разумовскому будут посвящать свои произведения великие. В марте 1809 г. Людвиг ван Бетховен писал к издателю, что его Пятая и Шестая симфонии посвящены «одновременно двум господам, а именно: его сиятельству графу Разумовскому и его светлости князю Лобковицу». И это не просто дань вежливости меценату. Андре сам был хорошим музыкантом. «Его собственная подготовленность вполне позволяла ему играть партию второй скрипки в квартете, что он обычно и делал» (А. У. Тайер, биограф Бетховена).

В Вене князь Андрей построит роскошный дворец и мост через Дунай. Мост разрушило люди и время, а дворец ничего, стоит до сих пор. В нем российский князь («эрцгерцог», как его насмешливо, но и с уважением величали венцы) и умер в сентябре 1836 года. А еще «эрцгерцог» обманул в Вене «несметное количество мужей». Браво, шалунишка!

Он не любил Отечество. Он любил Вену, музыку, роскошь, оружие, собак и авантюры. Может быть, он любил своих венценосных любовниц, но вряд ли. Но надо отдать должное – Отечеству он служил. «Честно и грозно», как и должен был служить России, по мнению Петра Великого, российский дворянин.

Киев, Андрей Ганжа

© 2008, «Новый Регион – Киев»

Публикации, размещенные на сайте newdaynews.ru до 5 марта 2015 года, являются частью архива и были выпущены другим СМИ. Редакция и учредитель РИА «Новый День» не несут ответственности за публикации других СМИ в соответствии с Законом РФ от 27.12.1991 № 2124-1 «О Средствах массовой информации».