В конце 2011 года, кода Москву охватили протесты, можно было бы подумать, что Владимир Путин будет свергнут. Однако он остаётся у власти. Как считает автор книги «Хрупкая Империя: Как Россия влюбилась и разлюбила Путина» Бэн Джуда, оппозиция сама загнала себя в силки и теперь в вероятность свержения Путина уже почти никто не верит. Однако президент РФ похож на Николая II, который смог удержаться после революции 1905 года, но лишился власти в 1917-м.

Британская газета The Guardian опубликовала рецензию на книгу Бена Джуды (перевод РИА «Новый Регион»). Автор рецензии Люк Хардинг, комментируя своего коллегу пишет, что для российских либералов настали тяжелые времена. Последний год после третьего возвращения Путина на президентский пост прошел под знаком репрессий. Он заставил некоммерческие организации с западным финансированием регистрироваться в качестве «иностранных агентов», были арестованы ряд участников антиправительственных митингов; заведено дело на единственного человека хоть как-то похожего на лидера оппозиции – Алексея Навального, которому теперь грозит тюремное заключение.

В конце 2011 – начале 2012 года, когда Москва была охвачена митингами протеста, могло показаться, что свержение Путина возможно. Сейчас таких людей стало гораздо меньше. Оппозиция деморализована, одаренные люди бегут из страны. За последние месяцы страну покинули шахматист Гари Каспаров и экономист Сергей Гуриев. Оба опасались скорых арестов. Путин же в это время в Англии на саммите «Большой Восьмерки» высказывал Кэмерону свое недовольство тем, что он продолжает поддерживать сирийских повстанцев.

Почему этой революции было суждено провалиться? В своем анализе бесконечной эры Путина Бэн Джуда пришел к выводу, что частично виной тому стал сам средний класс, который вышел на улицы. Москва, как он отмечает, – это не Россия, это зажиточные городские жители, отрезанные от необеспеченных масс на периферии, где проживает большинство населения. По его мнению, те зажиточные активисты, которые вышли на улицы в декабре 2011 года после фальсификации выборов, не проявляют особого интереса к регионам или своим менее успешным соотечественникам.

Разрыв между Москвой и остальным населением страны почти также велик как между российской франкоговорящей аристократией и крепостными. 19 век прошел под знаком «диалектики между интеллигенцией и массами», пишет Джуда. При этом он несколько модернизировал чеховский пассаж о том, поскольку теперь люди с деньгами уже живут в Москве, то три чеховские сестры аристократки стремились бы «В Лондон, в Лондон», а не «в Москву, в Москву».

Путин, напротив, неустанный путешественник. У него «самое жесткое выездное расписание среди всех российских лидеров», считает Джуда. Правда, визиты президента РФ, как правило, совершаются в потемкинские деревни России, где нет инакомыслия. Однако поездки являются ключевой составляющей его «видеократии», телевизионного самодержавия на федеральных телеканалах, которые находятся под государственным контролем. Такая система предусматривает цензуру для масс и свободу для умеющей пользоваться сетью элиты. И эта постмодернистсткая схема контроля действительно работала – по крайней мере, до тех пор, пока пользование интернетом не стало массовым.

Недавние защитные выпады Путина могут стать хорошим примером для других авторитарных государств (Турции и Эрдогану, к примеру), которые тоже оказались в сложной ситуации. В условиях общественных протестов Путин начал «культурную войну», он столкнул консервативную базу своего электората – бюджетников, пенсионеров, ветеранов – с московским бомондом. Кроме того, он инициировал денежные вливания: удвоил зарплату ОМОНу, увеличил финансирование регионов, обеспечил рост пенсий, в результате чего государственный бюджет стал раздуваться.

В прошлом году радикальная феминистская группа Pussy Riot исполнила в Храме Христа Спасителя свой антипутинский панк-молебен. Это была одна из крупнейших протестных акций. И, как полагает Джуда, это было гол в свои ворота. Это позволило Кремлю мобилизировать Православную церковь в антибуржуазной культурной битве, представив врагов нации как сексуальных извращенцев. Ранее Pussy Riot устроили оргию в общественном ботаническом музее. Сейчас двое из трех участниц группы находятся в тюремном заключении, и, как отметил Путин, «они этого хотели – они это получили».

На данный момент Путин погасил эту недореволюцию. В своих визитах по стране он обошел острые углы. Как отмечает Джуда, речь идет не только о поддержке либеральной оппозиции, но и об общем недовольстве в целом. Путин посетил Туву в южной Сибири, Уральский танковый завод в Нижнем Тагиле. Там воздух «с металлическим привкусом, густой, как тост». Дороги разбиты, гнилые деревянные дома тонут в грязи. Вместо того чтобы обнаружить излишнее присутствие государственной власти, Джуда, побывав там, пришел к выводу, что ни в одной стране мира нет настолько «раздробленого и феодализированного общества».

Один из новоявленных кошмаров Кремля – это возможная потеря дальневосточных территорий. В Биробиджане, недалеко от китайской границы, Джуда столкнулся с тем, что русскую землю уже обрабатывают китайцы. Местное славянское население живет в нищете. Там он встретил двух женщин, продававших грибы на обочине: лицо одной из них было «настолько искрещено морщинами, что было похоже на растрескавшуюся грязь на дне пересохшего озера». А девочка подросток просто сказала ему: «Кого колышет Родина?! Гребаной Родины – нет».

Люк Хардинг характеризует Бена Джуду как бесстрашного репортера и отличного политолога. Он встречался с ним лично в 2008 году в период военных действий в Грузии. Тогда Джуда со своей стороны оценил действия российской армии, позволившие предотвратить попытку президента Грузии Михаила Саакашвили захватить Абхазию и Южную Осетию, как высшую точку путинизма. Путин в тот период был популярен словно рок-звезда, и наслаждался позором Саакашвили и его покровителя Джорджа Буша.

Массовое признание, которым пользовался Путин на протяжении первых двух сроков правления, ушло навсегда. Парадоксально, но именно средний класс выросший благодаря ему, и вышел на баррикады. Джуда в своей книге сравнил Путина не с Брежневым, который также был у руля слишком долго, а с Николаем II. Царь, конечно, пережил революцию 1905 года, но в 1917 он все же отрекся от власти.

Россия разлюбила Путина, однако пока не уверена в том, что оппозиция может предложить что-то лучше. Джуда полагает, что однажды, рано или поздно, хрупкие стены Кремля падут в результате землетрясения. Хотя, с другой стороны, этого может и не произойти, заключает Хардинг.

Москва, Инна Санина

© 2013, «Новый Регион – Москва»

Публикации, размещенные на сайте newdaynews.ru до 5 марта 2015 года, являются частью архива и были выпущены другим СМИ. Редакция и учредитель РИА «Новый День» не несут ответственности за публикации других СМИ в соответствии с Законом РФ от 27.12.1991 № 2124-1 «О Средствах массовой информации».