Оппозиционеры «старой школы» решили уйти в диссидентство советского образца. Более молодое поколение пока к такому не готово, а эксперты считают, что ни те, ни другие оппозицией в полной мере не являются и диссидентами тоже не станут – и это не только вина власти.

«Концлагерей сегодня нет, это правда. Но сейчас все-таки XXI век, и, когда уровень давления на общество превышает допустимый, как в ходе крымской пропаганды и оскорблений в адрес инакомыслящих в марте-апреле, естественно, оппозиционеры становятся диссидентами», – заявил «Независимой газете» сопредседатель РПР-ПАРНАС и депутат Ярославской думы Борис Немцов. Новые диссиденты, поясняет Немцов, мало отличаются от диссидентов советских времен. «Это те же оппозиционеры, которые не могут прийти к власти. Диссиденты борются за свои идеалы, отстаивают свою позицию, рискуют свободой и жизнью. Но в отличие от оппозиционеров они не могут победить на выборах, потому что выборов не стало как института», – считает он.

Диссиденты эмигрируют, подчеркивает Немцов. Но он не осуждает таких людей. «В конце концов жизнь-то одна. Где эффективнее бороться? Сидя за решеткой? Одни выбирают тюрьму, другие – волю. У меня есть решение, я нахожусь в Москве», – говорит политик. При этом отсутствие политической конкуренции – катастрофично для страны. «Это застой, деградация, воровство, это власть до смерти, это власть до полного маразма, это власть до последнего украденного галлона нефти. Это просто катастрофа для России. После обысков у Ляскина, Янкаускаса и Ашуркова накануне предвыборной кампании совершенно очевидно, что красная черта пройдена».

Более молодое поколение оппозиционеров не склонно сдаваться. «Диссиденты», «несистемная оппозиция»… Я считаю, что у нас есть клавиатура и мы должны нажимать на все кнопки и клавиши, которые нам доступны. Есть возможность распространять доклады – распространяем. Есть возможность выходить на улицу – выходим, есть возможность попробовать принять участие в избирательной кампании, я пробую это делать», – сказал «НГ» член бюро РПР-ПАРНАС Илья Яшин.

С другой стороны, он понимает, что политическая система дает оппонентам власти мало возможностей для маневра. «Участие в выборах радикально ограничено, особенно последними законодательными поправками. Фактически мы вернулись в ситуацию до 2011 года, когда было несколько ослаблено законодательство о выборах и партиях», – считает он.

Директор по макроэкономическим исследованиям Высшей школы экономики Сергей Алексашенко отмечает, что политической жизни в России теперь нет. Потому «шансов выиграть выборы ни у кого, кроме ЕР, тоже нет, и никакого контроля за выборами нет». «Суды не могут оспорить решения избиркомов, – для несистемной оппозиции участие в выборах становится проблематичным, а часто и невозможным», – говорит он. Причину происходящего Алексашенко видит в желании команды Кремля удерживать власть на срок, который будет сочтен нужным или желаемым. «Однако отказ от политической конкуренции опасен для слабого государства – оно может развалиться. Люди, которые стоят за такой политикой, не очень хорошо понимают, что создают основу для гражданской войны», – уверен экономист.

Политолог Глеб Павловский не склонен винить только власть в недееспособности оппозиции. «Те, кого называют оппозиционными лидерами, таковыми не являются, оппозиции не представляют. И ответственность за это в значительной степени они несут сами, потому что каким бы репрессивным ни был режим, вопрос в том, почему эти политики не могут создать адекватной политической силы. Получается, что они этот вопрос переадресовывают Путину, чтобы он как бы оставил им специальное место», – говорит эксперт.

Диссиденты, напоминает Павловский, были общественным движением в Советском Союзе. Они представляли среду, которая в этом смысле действительно была оппозицией. «Известны диссиденты-лидеры, на них ориентировались остальные. Они действительно выражали позицию широкого слоя советских, в том числе политически не активных людей», – отметил он.

Нынешние же российские диссиденты представляют скорее самих себя. «Желающие на них смотреть могут ходить на митинги, но, уйдя с митинга, они ничего не уносят с собой. Власть, конечно, ответственна за авторитарный стиль и за последовательное вытеснение политической жизни. Но в Советском Союзе она вообще не признавала возможности никакой политической деятельности, кроме официальной, а диссидентство тем не менее действовало», – подытоживает Павловский.

Москва, Татьяна Пашкова

© 2014, «Новый Регион – Москва»

Публикации, размещенные на сайте newdaynews.ru до 5 марта 2015 года, являются частью архива и были выпущены другим СМИ. Редакция и учредитель РИА «Новый День» не несут ответственности за публикации других СМИ в соответствии с Законом РФ от 27.12.1991 № 2124-1 «О Средствах массовой информации».