Оживление российской промышленности, наблюдающееся, если даже судить по пересмотренным данным официальной статистики, с середины 2016 года, пока неустойчиво. При этом появились сигналы об ухудшении экономической конъюнктуры, а снижение неопределенности, фиксируемое опросами Росстата, не подкрепляется другими источниками. Об этом говорится в очередном докладе «Комментарии о государстве и бизнесе» экспертов «Центра развития» Высшей школы экономики.

Экономисты обращают внимание, что общий тренд развития российской экономики в последние два с половиной года находится под более сильным воздействием динамики промышленности, чем это было до нынешнего кризиса. При этом промышленность, в отличие от сферы коммерческих услуг и бюджетного сектора, не только страдает от девальвации рубля в связи с общим снижением спроса и удорожанием (в рублевом выражении) импортного оборудования и комплектующих, но и получает «бонусы» из-за снижения (в валютном выражении) производственных издержек. И второй фактор зачастую сильнее первого, считают эксперты.

Как отмечается в докладе, обновленные данные Росстата говорят о том, что после падения промышленности на 0,8% в 2015 году, в 2016-м она увеличила выпуск на 1,3%. При этом в январе 2017 года прирост составил 2,3% относительно того же периода прошлого года, а с исключением сезонного и календарного фактора экономика превысила среднемесячное значение 2014 года на 1,2%.

Однако оценки экспертов «Центра развития» гораздо скромнее. «Наши оценки, основанные на другом методе снятия сезонности, скромнее: они говорят о том, что в прошедшем январе средний уровень 2014 г. был лишь достигнут, но не превзойден. При этом относительно декабря 2014 г., то есть собственно предкризисного «пика», промышленность – после устранения сезонного фактора, – по нашим оценкам, все еще находится ниже на 1,4%, а по данным Росстата ниже на 0,8%», – отмечают авторы доклада.

В то же время, как считают экономисты, можно сказать, что при учете собственно тренда промышленность непрерывно растет уже примерно 7 месяцев, и среднемесячный ее прирост составляет при этом около 0,25% к предыдущему месяцу со снятой сезонностью. При сохранении таких темпов за год рост промышленности может составить не менее 3%, что обеспечит рост ВВП не менее чем на 2%. Впрочем, это оптимистичный сценарий, а реальность может оказаться заметно хуже, – говорится в исследовании.

О менее обнадеживающей, чем цифры Росстата, реальности говорит ряд опережающих индикаторов. Во-первых, экономисты обращают внимание, что по сравнению с началом 2017 года заметно «просели» сводные фондовые индексы Московской биржи. Так, по состоянию на 2 марта индекс РТС упал на 4,3%, а индекс ММВБ – почти на 8%. При этом, естественно, снизились и основные отраслевые фондовые индексы (как промышленные, так и инфраструктурные), которые так и не вступили в фазу тотального быстрого роста, что наблюдалось в 2009 году, когда начинался посткризисный «отскок».

Во-вторых, несмотря на улучшение в начале года опросных данных относительно интенсивности воздействия на бизнес факторов, ограничивающих экономический рост (в том числе, находившегося на первом месте фактора экономической неопределенности), ситуация с ограничениями роста в реальности далеко не радужная. С одной стороны, фактор экономической неопределенности называли в качестве ограничения роста в декабре 2016 года 55% опрошенных представителей обрабатывающей промышленности, а в феврале 2017 года – лишь 46%. В добыче это соотношение столь же разительно изменилось – с 42 до 33%. Для обрабатывающей промышленности и промышленности в целом этот фактор с первого места – по значимости для предпринимателей – ушел на второе, расположившись после недостаточного спроса на продукцию предприятий внутри страны и приблизившись к недостатку финансовых ресурсов и высокому уровню налогообложения, отмечают эксперты.

Однако при этом другие индикаторы, позволяющие квалифицировать уровень неопределенности в российской экономике, в начале года не только не улучшились, но наоборот, ухудшились. Так, на фоне падения цен на акции вырос индекс волатильности фондового рынка Московской Биржи, а трендовая составляющая Индекса экономической неопределенности (Economic Policy Uncertainty Index), достигшая исторического пика в марте 2015 года после снижения до локального минимума в середине 2016 года, с декабря начала расти.

«Неопределенность по-прежнему крайне негативно воздействует и на текущий бизнес, и на инвестиционную активность, что подрывает перспективы устойчивого экономического роста. В самом деле, кто будет вкладывать деньги в долгие и капиталоемкие проекты, если перспективы их окупаемости не очевидны и трудно прогнозируемы?» – задаются вопросами авторы доклада.

Эксперты отмечают, что сейчас сохраняется огромное превосходство добывающей промышленности над остальными участниками внешнеэкономической деятельности по показателю производительности труда в абсолютном выражении. Ее превышение среднего уровня производительности для экономики в целом в период 2002-2016 гг. осталось практически неизменным, составляя 4,6-4,4 раза (в значительной мере это объясняется ценовой рентой, аккумулированной отраслью в период высоких цен на нефть).

При этом возможности нефтегазового сектора по привлечению новых работников невелики в силу ограниченного внешнего спроса на сырье. Если в 2002 году в отрасли работало 1,16 млн человек (1,8% всех занятых в экономике), то к 2016 году число занятых в ней не только не выросло, но даже упало на 78 тыс человек при росте числа занятых в экономике в целом примерно на полтора миллиона.

Как отмечают экономисты, в том, что касается перетекания трудовых ресурсов, то ни добыча, ни обработка его не обеспечивают. Российская добывающая промышленность демонстрирует минимальный отток, при этом из обрабатывающей промышленности (как и из сельского хозяйства) отток весьма существенный. Так, отток занятых из обрабатывающей промышленности составил в наблюдаемый период около 2,4 млн человек, а их доля в общей численности занятых упала на 4%, составив в 2016 году немногим более 14%. Приток же наблюдается в торговле и в сфере коммерческих услуг, то есть в отраслях, создающих небольшую добавленную стоимость в расчете на одного занятого, что является типичной ситуацией для страны, подверженной «голландской болезни» и преждевременной деиндустриализации, – говорится в докладе.

Москва, Анастасия Смирнова

© 2017, РИА «Новый День»