Вице-премьер Правительства Пермского края Михаил Антонов дал интервью еженедельнику «Новый компаньон». Приводим его текст полностью:

– Михаил Вячеславович, вы пришли на госслужбу из бизнеса, как и большинство членов нынешней команды Олега Чиркунова. Как вам удалось приспособиться к работе в администрации? Ощущаете ли вы себя чиновником?

– У нас получилось «юбилейное» интервью. Недавно исполнилось три года с момента, как я заступил на госслужбу. Нельзя находиться на такой должности и не ощущать себя чиновником. Мне досталась очень интересная работа. Мало какой бизнес может предоставить такой фронт работы, такое разнообразие задач, такие разные условия их реализации, контакты с таким количеством людей и понимание, что, может быть, от тебя что-нибудь зависит.

Думаю, что ротация между бизнесом и чиновничеством – не в моем конкретном лице, а в целом – сильно обогащает обе эти «ветви эволюции человека». Наверное, через это и реализуется взаимопонимание бизнеса и власти, которое, к сожалению, у нас еще сильно прихрамывает на обе ноги. Опыт бесценный. Вопрос не во мне. То, как моя капитализация повысилась, – это мое личное дело. Вопрос в том, оказался ли я полезен региону. Когда наступит конец этого проекта, для меня будет очень важно, как оценят то, что я сделал. Может, скажут: «А, ушел один, пришел другой…» Понятная оценка. Может, скажут: «Он что-то сделал». Это более приятная оценка. Могут сказать: «Ну наконец-то он свалил!» Это будет третья оценка, которую мне не хотелось бы получить.

– Как ваше мироощущение изменилось за три года?

– Представьте себе зайца, которого в течение трех лет бьют палками, заставляют бегать, когда он не хочет. Как вы думаете, через три года его мироощущение изменится?

Может быть, это специфика администрации Пермского края, но ритм в бизнесе, где большинство из нас работало, и здесь – несопоставим. И стрессы (и хорошие, и плохие), и нагрузки – сильные. Это меняет мировоззрение. Ты начинаешь видеть проблему по-разному. Иногда это вызывает непонимание людей, с которыми ты общался ранее. Они видят только свой кусочек проблемы и считают, что ее решить очень просто: надо врезать по этой стене, она развалится, и мы все туда пойдем. А ты понимаешь, что с другой стороны стены стоит такой же человек, и если стена разрушится, то его придавит. А он – такой же гражданин Пермского края. И он тоже мечтает врезать, только чтобы кого-то завалило с другой стороны. Отсюда кажется, что решение многих проблем мы искусственно усложняем. А на самом деле позиция государственного чиновника позволяет видеть вещи гораздо более комплексно, с разных сторон. Если ты поддерживаешь только одну сторону и видишь только ее проблемы, то вскоре ты получишь с другой стороны такой эффект, что мама не горюй. И все говорят: чиновники осторожные. Да, осторожные. Именно потому, что на госслужбе нет однозначных решений. Очень редко можно свести интересы всех в одну точку. Так и мучаемся.

– Как долго вы собираетесь задержаться на госслужбе?

– У правоверных иудеев есть поговорка: надо жить так, как будто завтра придет Мессия. К чему любой госчиновник должен быть готов с первого дня службы? К тому, что она завтра закончится.

Вообще-то, я хотел бы довести до логической точки несколько проектов, которые сейчас идут. В частности, проект с привлечением средств из инвестфонда РФ, проект «24-20». Я не говорю, что должен их закончить, чтобы при мне построили «Белкомур», чтобы сюда переместились центры прибыли со всего мира… Конечно, этого не будет. Но очень бы хотелось увидеть и потрогать своими руками первые результаты этих проектов.

– Считается ли какой-то из инвестпроектов, в которых принимают участие краевые власти (реконструкция аэропорта «Большое Савино», создание логистического центра, Пригородная пассажирская компания, реконструкция железнодорожного вокзала Пермь II…), приоритетным?

– Абсолютный приоритет есть. Это развитие севера, проект «Белкомур». Сегодня его концепция значительно изменилась. Этот проект не может существовать в отрыве от общей транспортной стратегии РФ. А она сегодня уже разработана и озвучена Минтрансом. Обозначены три портовых зоны федерального значения: Мурманск, Находка и Новороссийск. Безусловно, «Белкомур» должен встраиваться в эту стратегию. Он удачно вписывается в перенаправление и оптимизацию грузопотоков на Мурманск.

Ключевое для нас – то, что мы должны «расшить» железнодорожный тупик в Соликамске. Раньше «Белкомур» планировалось направить из Сыктывкара на Кудымкар, но железнодорожный обход Перми делает более логичным маршрут Сыктывкар-Гайны-Соликамск-Пермь.

Этот проект решает несколько ключевых проблем: первая, как уже говорили, – «расшивка» тупика Березниковско-Соликамского промузла. В связи с событиями на Первом руднике ОАО «Уралкалий» это стало очень актуально. Второе – необходимость развития северных территорий. Третье – привлечение федеральных инвестиций на территорию края, сопоставимое со всем объемом инвестиций, которые мы получили за последние три года.

– Каковы гарантии этого финансирования?

– Если он попадет в инвестиционный фонд, будет закреплен в транспортных стратегиях, то будут гарантии.

– А каковы перспективы попадания его в этот фонд?

– Мы работаем над этим не покладая рук и ног.

– Увеличились ли налоговые поступления в бюджет края в 2006 году? Насколько? С чем это связано?

– Налоговые поступления выросли на 37%. Но это – «температура в среднем по больнице». Важно посмотреть, какие налоги выросли.

Быстрее всех растет налог на доходы физических лиц. Я уверен, что причинами этого стали повышение реальных зарплат и их легализация. Идет процесс ухода от нелегальных схем выплат заработной платы. Огромная работа для этого проделана налоговой службой, ГУВД края, администрацией и другими заинтересованными ведомствами. В том, что на 24% выросла средняя зарплата, есть вклад и легализации.

Второй наш источник – налог на прибыль – рос значительно медленнее и вырос всего на 8%. Притом, что прибыль в крае увеличилась на 17-18%. Здесь объяснение простое – проект «24-20», снижение ставки налога на прибыль. Объемы выплат по налогу на прибыль не сократились, это уже победа. Многочисленные опасения были по поводу 3,5 млрд руб. выпадающих доходов, их получилось более 4 млрд руб., если посчитать объем прибыли, который мы могли бы взять по старой ставке. Но объем не сократился, а компенсацией относительного снижения роста доходов является серьезный рост инвестиций. При этом надо понимать, что это вложения в новое оборудование, то есть в имущество. А это уже увеличение налогооблагаемой базы по налогу на имущество, который тоже идет в региональный бюджет.

– Как вы оцениваете эффективность проекта «24-20»?

– Это будет результат более глубокого анализа, сегодня мы его не можем сделать, так как налоговая служба только что получила годовую отчетность предприятий. Сейчас объявлен конкурс на разработку методики оценки эффективности этого проекта.

С другой стороны, эффект от этого проекта очень заметен. Надо смотреть многие факторы: инвестиции, среднюю зарплату. Важно понять не то, сколько мы денег потеряли, а куда они ушли. Если они ушли в зарплаты, в инвестиции, в развитие производства, в модернизацию и техническое перевооружение – слава Богу. Если они ушли на потребление – это как раз те риски, которые мы осознавали, когда начинали этот проект.

В планах проекта – формирование долгосрочных стратегий, что нам делать с этим нашим конкурентным преимуществом. Компания «БДО Юникон» выиграла конкурс на стратегию привлечения центров прибыли и инвестиций в регион. Они должны точно определить, на какие целевые группы надо направить информацию, какие центры прибыли реально переместить в регион, какие – нереально, какие могут быть использованы правовые и финансовые механизмы перемещения этих центров, какой PR-поддержкой мы должны это сопровождать. В конце концов, какие инвестиционные продукты мы должны предлагать: площадки, проекты. Срок разработки стратегии – июль 2007 года, третий квартал – апробация, потом корректировка и воплощение.

– Вы говорили о легализации зарплат. А сколько осталось «черных» выплат?

– Сложно оценивать этот рынок. Очень просто поймать того, кто платит зарплату ниже прожиточного минимума. И очень непросто – того, кто платит 10 тыс. руб. легально и 20 тыс. руб. нелегально. Первый этап мы прошли – подняли тех, кто платит ниже прожиточного минимума, и на уровне налоговой инспекции спросили, почему это происходит. В большинстве случаев даже не приходилось объяснять, о чем мы с ними говорим. Они сами поднимали заработную плату. Кто понаглее – до прожиточного минимума, кто полояльнее – повыше. Надеюсь, что кто-то стал ее платить в полном объеме.

Дальше начинается следующий этап. Очень сложно на формальном уровне оценить, почему на одном предприятии зарплата 10 тыс. руб., а на другом – 6 тыс. руб., если предприятия одинаковые. Разные системы управления, разные собственники. У кого-то бизнес более эффективный, более ориентирован на работников, где-то – менее. Сегодня мы сравниваем зарплаты крупных работодателей со среднеотраслевым уровнем. Мы будем приглашать этих людей на заседания комиссии по легализации теневой зарплаты и заслушивать их политику в области оплаты труда.

– Что, с каждым будете беседовать?

– С каждым не надо. Достаточно просто дать сигнал бизнесу. Сегодня сформирован список налогоплательщиков, которые платят зарплату более чем на 30% ниже средней по отрасли. Я думаю, мы в состоянии сделать его гласным. Пусть люди делают для себя выводы, как им поступать дальше.

– Как бы вы оценили уровень налоговой дисциплины в Пермском крае?

– Как достаточно высокий. Есть несколько факторов такой оценки налоговой дисциплины. Первый – в крае очень много крупных компаний, которые работают абсолютно легально и ценят свою деловую репутацию. Второй фактор: считаю, что у нас одна из самых сильных, хорошо работающих налоговых служб, которая понимает не только букву закона, но и его дух. Это не значит, что с ними можно договориться. Это значит, что с ними можно вести диалог. Их двери открыты перед налогоплательщиком, если, конечно, он не имеет серьезных проступков в своей налоговой биографии.

Что касается фактов неуплаты налогов, безусловно, они есть. Но на моей памяти не было ни одного крупного скандала. Есть проблемные предприятия, они всем известны: завод им. Дзержинского, совхоз «Верхнемуллинский» и другие предприятия, которые находятся в состоянии банкротства. Они в рамках цивилизованных процедур. Считаю также определенным достижением, что все меньше вопросов «рулится по понятиям» и все больше решается в рамках судов, с учетом предусмотренных законом норм. Хотя, с другой стороны, нам кричат: «У вас тут все банкротится!»

– А действительно ли все банкротится?

– Во-первых, не все. Во-вторых, считаю банкротство цивилизованной процедурой санации бизнеса. Если собственники не вступают в диалог с кредиторами по доброй воле, кредиторы вступают с ними в диалог с позиции силы.

– Как только Олег Чиркунов занял пост губернатора, он декларировал, что экономика региона должна смещаться в сферу более глубокой переработки, от выпуска сырья к выпуску товаров потребления. Насколько удалось реализовать эту политику? Какие конкретные события свидетельствуют об этом?

– Безусловно, движение и результаты определенные есть. Вопрос в том, насколько эти результаты связаны с общеэкономическими процессами, а насколько – с действиями администрации. Я перечислю, пожалуй, наиболее значимые, интересные и заметные результаты.

ОАО «Метафракс» – известный, классический пример. Он очень быстро уходит от производства сырья (метанола) и переориентируется на выпуск конечной продукции. При этом оказывается, что он в очень выигрышном положении: цена на метанол падает, а на финальные продукты, наоборот, растет. Сегодня могу честно сказать, что «Метафракс» жив только потому, что движется в этом направлении. Останься он на уровне 10-летней давности – были бы очень большие проблемы с этим предприятием, а значит, и в Губахе. Конечно, и сейчас все далеко не безоблачно, но движение совершено явное.

Пример из ресурсопереработки. Безусловный ее лидер – ООО «ЛУКОЙЛ-Пермнефтеоргсинтез». Сегодня, после ввода в действие комплекса глубокой переработки нефти, у них вполне определенные четкие планы по строительству новых объектов, пуску новых установок, а значит, углублению переработки, повышению цепочки добавленной стоимости.

Из более мелких примеров. Когда Олег Анатольевич только заступил на пост и. о. губернатора, он очень много внимания уделял проблеме картофеля. Тогда это был, наверное, прежде всего, любопытный для средств массовой информации ход, но сигнал экономике был дан, пришлось его выполнять, и это вылилось во вполне конкретные вещи с участием краевой администрации. Две очереди переработки и хранения картофеля ООО «Овен» в Суксуне запущены, и проект оказался, безусловно, эффективным. Теперь у нас есть предложения по этому направлению еще от нескольких хозяйств, например Беляевки (Оханский район). Это достаточно актуальная тема, картошка – известная русская еда, лучше, чем пельмени. При этом в Пермском крае картофель растет хорошо, гораздо труднее получить урожай на северных территориях. Рынок по-своему сложный, но суперстабильный.

К сожалению, не могу дать прекрасных статистических цифр, сказать, что цепочка создания стоимости на территории Пермского края удлинилась на столько-то процентов. Но это факты, которые накладываются на общую тенденцию. Край достаточно богат инвестиционным ресурсом, чтобы уходить от прямой эксплуатации природных богатств. Это и по лесу очевидно, и по другим полезным ископаемым. Думаю, что этот вектор правильный, и одна из наших основных задач – содействовать развитию обрабатывающих производств.

– Кстати, как лесоперерабатывающая промышленность развивается?

– «Соликамскбумпром» пять лет назад, сегодня и завтра – это три разных предприятия. Потому что там ведется коренная модернизация всей производственной цепочки – от лесозаготовки до производства финальной продукции. Пермский фанерный комбинат раз в год что-нибудь новенькое делает.

Важно другое – чтобы мы подходили ближе к балансу расчетной лесосеки и обрабатывающих мощностей. Сейчас лес используется крайне нерационально. Наверное, это и есть главная задачка. Она разделяется на другие: на то, что у нас хвойные породы используются существенно больше, чем лиственные, на то, что многие лесные массивы недоступны к использованию – надо строить лесные дороги. Существуют проблемы с незаконной рубкой и «черной» переработкой леса.

– Вы представляете масштабы этой незаконной рубки?

– Могу только оценить. Если бы мы могли ее учесть, она незаконной не была бы. Думаю, что по заготовке это порядка 15-20% от общего объема в крае. Хотя многие специалисты в эмоциональном задоре называют цифру до 40%. Думаю, это завышенная оценка. Все-таки крупнейшие лесопользователи заготавливают лес «вбелую».

Рынок нелегальной древесины в первую очередь ориентирован на рынок серой и нелегальной переработки. Как правило, это достаточно примитивное, низкотехнологичное производство. Как всегда, здесь палка о двух концах. С одной стороны, это занятость, доходы людей, и это нельзя сбрасывать со счетов. Но с другой стороны, это варварское использование природных ресурсов, экономический ущерб краю и предприятиям, которые работают легально.

– Практически во всех отраслях в связи с ростом экономики наблюдается нехватка квалифицированных работников. Как решить эту проблему? Что может и что будет делать правительство для этого?

– Решить эту проблему сложно, но можно. Если ее разложить, то она состоит из нескольких частей. Первое – заказ на подготовку кадров. Мы должны определить, сколько нам нужно паяльщиков, лудильщиков, понимая, что этих студентов еще нет, что они только еще зайдут в цепочку подготовки кадров и выйдут из нее, условно, через три года.

Если мы придем на предприятия и зададим им вопрос: «Кого вы хотите принять на работу через три-четыре года?», очень непросто будет получить ответ. Чтобы сформировать такой заказ, нужны две очень серьезные вещи.

Первая – хорошо отлаженная работа с персоналом на предприятии. То есть нужно отслеживать ротацию кадров, проводить оценку кадровых резервов, должна работать система внутренней подготовки-переподготовки. Тогда появится понимание, каких специалистов, сколько и в какие сроки нам нужно подготовить. Спрогнозировать такие вещи очень непросто даже на среднем, не то что на крупном предприятии.

Второе – нужно очень точное статистическое прогнозирование, потому что там, где нет системы управления персоналом, мы должны хорошо понимать, по каким законам живет рынок молодых специалистов. Эту часть работы мы начали, запустили, и первые «пилоты» уже есть. В 2007 году по новой методике будет рассчитана потребность в приеме учащихся на некоторые специальности. Этим занимается министерство образования, мы участвуем в этом проекте как заказчики. Пытаемся объяснить, что нам нужно, но это тоже непросто. Такое иногда ощущение, что они разговаривают по-китайски, мы – по-японски, а переводчик у нас русский.

Далее – размещение этого заказа. Здесь возникает очень серьезная проблема. Сегодня сеть бюджетных учреждений начального средне-профессионального образования – краевая. По идее, мы заинтересованы в том, чтобы ее максимально загрузить. Но это вступает в противоречие с первой задачей, потому что очень часто учреждения наши не могут обеспечить должного качества обучения. Это значит, что сеть нужно оптимизировать. Это серьезный вопрос. Как говорит один из наших руководителей: «Пробовали ли вы не кормить ваших детей?» В этом случае задачи бизнеса, образования и сети учреждений разные.

Думаю, у нас должны остаться в сети те учреждения, которые могут обеспечить качественную подготовку людей. Кроме того, мы должны открыть ворота негосударственным формам подготовки. В итоге мы можем выйти в такие, на первый взгляд, парадоксальные системы, когда не платим деньги учреждениям, а платим их бизнесу, который запрашивает определенного специалиста, допустим, через четыре года. Даем бизнесу ваучер на ту сумму, которая нужна для подготовки этого специалиста, и за эти деньги учебные заведения подбирают «мальчика из хорошей семьи», готовят его специально под это предприятие. Оно его трудоустраивает и гасит ваучер.

Получается замкнутая цепочка: мы доверили деньги работодателю, который в них заинтересован, чтобы получить качественного специалиста. Он проконтролировал его обучение, выбрал учебное заведение. В тот момент, когда он получил работника, соответствующего его заданию, учебное заведение получило деньги.

– Передовая схема, но для этого же придется перекроить всю систему образования.

– Либо мы мучаемся с заведениями, которые принимают и учат неизвестно кого, либо делаем это.

– За последний год представители Пермского края довольно часто посещали зарубежные страны: Китай, Индию. К каким результатам привела эта внешнеэкономическая деятельность?

– Замечу: мы ездили за рубеж очень нечасто в сравнении с другими регионами. У Краснодарского края – известного флагмана по пиару – порядка 50 международных мероприятий на уровне крупнейших мировых выставок, на которые они выходят со стендом в 100-200 кв. м, в год. У нас в рамках 2007 года в консорциуме с Торгово-промышленной палатой РФ – четыре. Очень многому нам здесь надо учиться.

Китайский опыт, когда мы впервые поехали с таким большим стендом (около 120 кв. м) и представительной делегацией (порядка 150 человек), показал плюсы и минусы. Недостаточно просто собрать стенд и делегацию. Надо очень умело отработать и в стране, подобрать партнеров, деловые встречи. Здесь мы очень сильно продвинулись, но все равно еще не в первых рядах. Надо готовиться, искать партнеров, посредников, которые обеспечат связь с деловыми кругами. В конце концов, надо понимать, чего мы хотим, иначе все превращается в бизнес-туризм, где слово «туризм» имеет большее значение, чем «бизнес».

Китай был очень интересен с разных сторон: и как урок для нас, как надо работать, и по потенциалу этой страны. Считаю, что мы все-таки были одними из лучших на этой выставке по контактам, подготовке, но, уехав оттуда, мы поняли, что использовали всего 10% того, что могли. Это урок, который надо принять к сведению.

В 2007 году запланированы поездки в Германию, Среднюю и Юго-Восточную Азию.

© 2007, «Новый Регион – Пермь»

Публикации, размещенные на сайте newdaynews.ru до 5 марта 2015 года, являются частью архива и были выпущены другим СМИ. Редакция и учредитель РИА «Новый День» не несут ответственности за публикации других СМИ в соответствии с Законом РФ от 27.12.1991 № 2124-1 «О Средствах массовой информации».