«Всякая революция лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться». Справедливость этого ленинского тезиса, похоже, в очередной раз решил доказать президент Грузии Михаил Саакашвили.

В начале ноября 2007 года он решил продемонстрировать «городу и миру», что не остановится ни перед какими средствами для того, чтобы защитить главное завоевание «революции роз» четырехлетней давности, а именно свое пребывание на посту высшего должностного лица Грузии, пишет известный российский политолог Сергей Маркедонов в статье, опубликованной на сайте Фонда стратегической культуры.

8 ноября 2007 года многие влиятельные печатные издания США и стран Европейского Союза запестрели заголовками о введении режима ЧП в Грузии. Контент-анализ западных СМИ (а также изучение медиа-восприятия событий в Тбилиси и в других грузинских регионах) не является задачей данной публикации.

Эта интересная тема требует отдельного исследования (и даже не в рамках одной статьи, а серьезной монографии). Отметим лишь, что лейтмотивом публикаций, появившихся в «утро тбилисских репрессий» стало удивление, граничащее с разочарованием.

Но как же, в самом деле, мог, лидер едва ли не образцовой демократической страны Евразии так беспардонно разогнать массовые акции, а также прикрыть все неправительственные ТВ-каналы. В этом плане особенно показательными являются заголовок и содержание публикации в The Washington Post – «Прозападная Грузия вводит чрезвычайное положение».

Оказывается, «прозападное правительство бывшей советской республики Грузия объявило в среду вечером, после жестокого разгона демонстрантов полицией, о введении чрезвычайного положения и о закрытии частных телевизионных каналов. Президент обвинил лидеров оппозиции в том, что они действуют сообща с российскими спецслужбами».

Причина такого освещения событий в Грузии проста и понятна. В течение слишком долгого времени демократия и «прозападный выбор» были словами-синонимами политического явления, которое можно определить, как «бегство от России».

К сожалению, до сих пор во многих политических и экспертных кругах США и Европы главным критерием демократичности и «прозападной ориентации» является подчеркнутая антироссийская позиция того или иного постсоветского лидера. В свое время автору настоящей статьи приходилось в спорах доказывать на первый взгляд, очевидную всем истину.

Присутствие или отсутствие российских военных баз на территории суверенного государства не могут быть критериями демократии или авторитаризма. Иначе нам придется признать образцами демократии Узбекистан и Туркменистан, а Армению занести в список «постсоветских деспотий».

Увы, но во многих случаях формальная логика и элементарный здравый смысл не срабатывали. Поэтому именно конфронтационные отношения того или иного государства СНГ к российской политике преподносились как проявления «демократического выбора». При этом зачастую российская политика без всякого на то основания отождествлялась с политикой советской или имперской.

Хотя что специфически советского, коммунистического или имперского было в действиях российской дипломатии по достижению прекращения огня в армяно-азербайджанском конфликте и в ходе гражданской войны в Таджикистане, в миротворческих операциях в Приднестровье, Южной Осетии и в Абхазии?

По крайней мере, эффективности в этих действиях было не меньше, чем в миротворчестве в Сербской Краине, Боснии, Косове или в Дарфуре. Несмотря на всю пресловутую «советскость-имперскость» именно российские миротворцы оказались в состоянии остановить кровопролитие во всех горячих точках СНГ.

Однако упрощенный (и даже вульгарный) взгляд на генезис демократии в мире (дискредитирующий, кстати, саму демократию как ценность) уже сослужил дурную службу западным государствам. Возьмем тот же Афганистан. Помогая «борцам за свободу» под зеленым знаменем радикального ислама, США создали сами для себя серьезнейший геополитический вызов.

Теперь после массированной помощи другим «исламским демократам» в Боснии Вашингтон и Брюссель ломают себе голову над тем, как сдерживать исламизацию в «Южной Европе» (сегодня термин «Балканы» из соображений политической корректности предпочитают не использовать).

Во второй половине 1990-х годов пришла очередь СНГ. К сожалению и здесь «демократическая» (точнее сказать, псевдодемократическая) методология продемонстрировала свою несостоятельность. А ведь для того, чтобы понять ее несостоятельность нужно-то только принять один тезис.

Точнее, вспомнить известный тезис отца-основателя «второй Речи Посполитой» Юзефа Пилсудского и приложить его к анализу постсоветских государств. Сегодня эти государства стадиально близки «молодому польскому государству» после первой мировой войны.

Они переживают этап становления и обретения легитимности наций-государств, когда внешняя легитимация значит ничуть не меньше, чем внутренняя. Так вот, в свое время выдающийся польский политик и государственный деятель заявил, что для него «социализм заканчивается там, где начинается независимость Польши».

Перефразируя Пилсудского, можно сказать и о Михаиле Саакашвили: демократия заканчивается для него там, где начинается «сильная Грузия». Естественно, речь идет о его собственном понимании «сильной Грузии» (впрочем, разделяемом значительной частью грузинской элиты, включая и оппозицию).

Для Саакашвили «сильная Грузия» – это Грузия в границах Грузинской ССР с Южной Осетией и Абхазией, «собирание» которой возможно любыми методами, включая и военно-полицейские операции. В чем фундаментальное расхождение между взглядами представителей грузинской оппозиции и президента Саакашвили? Оно не в отношении к России, США или «собиранию земель».

Оно в понимании своей собственной роли в процессе достижения главной стратегической цели – создании «сильной Грузии». По части же «любви к России» сегодняшние оппозиционеры Георгий Хаиндрава или Тинатин Хидашели мало, чем отличаются от грузинского президента.

К слову сказать, именно оппозиционные республиканцы (среди которых такие лидеры, как Давид Бердзенишвили и Ивлиан Хаиндрава) выступали в парламенте Грузии гораздо активнее грузинской «партии власти» за выход Грузии из СНГ.

В этой связи весьма показательно опубликованная накануне массовых ноябрьских выступлений статья обозревателя грузинской англоязычной газеты The Messenger М. Алхазашвили «Небольшие несогласия по внешнеполитическому курсу среди сражающихся грузинских политиков».

Автор утверждает, что «ни Саакашвили и его администрация, ни лидеры оппозиции не горят желанием выслуживаться перед Москвой. Страна лишь выиграет от политического диалога, который исключит всякие обвинения в «русофилии». При этом автор упомянутой статьи и многие другие авторы в печатных и в электронных СМИ Грузии активно призывают не только к диалогу, но и к спору с действующей властью».

Второе расхождение между оппозицией и Саакашвили – это готовность перейти некую грань в применении силы. Если оппозиционеры готовы к «национальной демократии» вкупе с «собиранием грузинских земель», то для Саакашвили внутриполитический диалог возможен лишь тогда, когда сам он играет в нем ведущую партию.

А потому ни общее участие в свержении «режима Шеварднадзе», ни общее неприятие российской политики на Южном Кавказе (еще раз повторим, ни у кого не должно быть иллюзий по поводу якобы пророссийских настроений нынешней оппозиции) не спасло оппонентов ныне действующей власти Грузии от жесткой реакции Саакашвили на протестные действия.

Несколько дней оппозиция ожидала, когда же, наконец, грузинский президент обозначит свою позицию, свое отношение к их требованиям. В день очередной годовщины октября 1917 года Саакашвили ответил. 7 ноября 2007 года грузинский спецназ применил газ и водометы для разгона митинга в центре Тбилиси (и опять, как в былые годы,проспект Руставели становится ареной новых исторических свершений).

«Всего за сутки 7 ноября в тбилисские больницы обратились 508 пострадавших при разгоне митингов в городе», – сообщил министр здравоохранения Грузии Давид Ткешелашвили. Более того, одним Тбилиси дело не ограничилось (оппозиционеры в Батуми также изведали на себе все прелести «молодой грузинской демократии»).

В четверг 8 ноября 2007 года в парламент Грузии поступил указ президента страны Михаила Саакашвили об объявлении чрезвычайного положения. Согласно законодательству Грузии, парламент должен утвердить указ в течение 48 часов.

Учитывая нынешний состав грузинского парламента (где большинство принадлежит «партии власти» – Национальному движению», а именно 150 мест из 235), не сложно было предположить, что данная инициатива получит поддержку.

Наряду с законопроектом о введении ЧП, Саакашвили подготовил декрет об административных мероприятиях, призванных этот режим обеспечить. При этом данный декрет был доведен до сведения граждан Грузии по Общественному ТВ. Декретом были введены ограничения по трем пунктам: получение и распространение информации, право на проведение манифестаций и собраний, право на забастовки.

Между тем, вместе с разгоном массовых акций в центре Тбилиси в Грузии фактически была введена цензура. Было перекрыто вещание не только оппозиционного ТВ-канала «Имеди» (именно там сделал свои разоблачительные заявления опальный экс-министр обороны Ираклий Окруашвили), но и всех оппозиционных СМИ, а также лояльного властям «Рустави-2».

«Нашей демократии нужна крепкая рука власти», – заявил президент Грузии 7 ноября 2007 года. Объективности ради отметим (хотя история не знает сослагательного наклонения), что в случае политического триумфа оппозиции Саакашвили постигла бы незавидная участь (свидетельством чему «аэродромные ультиматумы» грузинскому лидеру в дни со 2 по 7 ноября). Саакашвили решил «поднять ставки», рискнул (зная о возможном недовольстве со стороны ЕС, НАТО, США) и нанес удар первым.

Очевидно, что значительную долю ответственности за происходящее могут и должны нести США. Слишком долго американская администрация оказывала безоговорочную поддержку всему тому, что делал Саакашвили.

«За четыре года они (американцы – С.М.) ни разу не поставили под сомнение деятельность Саакашвили. Маяк демократии? Сегодня на улицах был виден свет этой демократии», – заявила Тинатин Хидашели, одна из лидеров грузинской оппозиции.

От себя можно лишь добавить. Поставь американцы под сомнение действия Саакашвили, возможно его действия в Южной Осетии или в Абхазии не были бы столь радикальными и деструктивными по своим последствиям.

Обрати внимание «мировая общественность» на то, как в прошлом году в Грузии проходили выборы в местные органы власти (переносимые волевыми решениями Саакашвили несколько раз), возможно, не было бы сегодня постоянных переносов и корректировок сроков общегрузинских выборов.

Если Саакашвили, в конечном итоге, удастся совладать с оппозицией (а к тому есть серьезные предпосылки, о которых мы поговорим отдельно), то у нынешнего грузинского президента есть шанс выиграть негласное соревнование с Звиадом Гамсахурдиа и Эдуардом Шеварднадзе,не оставив свой пост под давлением политических противников.

8 ноября 2007 года грузинский президент одним волевым решением прекратил многомесячный спор между ним и оппозицией. Речь в данном случае о сроках президентских выборов. Отныне выборы президента Грузии велено провести 5 января 2008 года (то есть фактически в условиях после отмены ЧП, которое введено в ноябре 2007 года на полмесяца и без серьезной конкурентной борьбы).

Но означает ли это, что президент Грузии одержал свою очередную победу? Тактически да, достигнут серьезный успех. Оппозиция разгромлена, ее информационные ресурсы ликвидированы, реальных конкурентов президенту Саакашвили нет (Окруашвили своим раскаянием подорвал доверие к себе).

О «революции роз-2», скорее всего, придется забыть. Однако в стратегическом плане «Мишико» допустил серьезные просчеты. Имея определенный ресурс популярности и без военно-полицейских методов его поддержки, Саакашвили применил силу. Не против осетин или абхазов, а против грузин. А ведь мог «взять паузу», попытаться расколоть оппозицию. Но решил действовать не скальпелем, а дубиной.

В Грузии такое могут не простить (над Шеварднадзе всегда витал призрак «мученика Звиада»). Предшественник Саакашвили так до конца своего пребывания у власти не избавился от репутации узурпатора. В связи с этим возрастает опасность инструментализации этнополитических конфликтов в Грузии для обеспечения «единства нации».

Такой опыт в недавней грузинской истории уже был. В августе 1992 года Госсовет Грузии выпустил «Манифест великого примирения», обращенный к сторонникам Звиада Гамсахурдиа и предполагавший амнистию за участие в вооруженных действиях против центральных властей. Однако «национального примирения» так и не наступило.

Грузинские звиадисты Абхазии были вовлечены в войну на стороне Тбилиси Эдуарда Шеварднадзе и оплатили «национальное примирение» своим будущим изгнанием. Что же касается звиадистов Мегрелии, то они и вовсе нанесли Грузии удар, подняв 28 августа 1993 года антитбилисское восстание (переросшее затем во внутригрузинскую гражданскую войну).

Таким образом, Тбилиси и проблему национальной консолидации не решил, и Абхазию потерял. Эти уроки хорошо бы помнить сегодняшнему президенту Грузии, который наверняка будет «умиротворять общество», отвлекать его от «авторитарного поворота» призывами окончательно решить проблемы территориальной целостности.

Вовлеченный же в территориальные конфликты диктатор, применивший оружие против собственного народа, станет не слишком интересен и архитекторам «Большого Ближнего Востока», и проекта «демократическая Грузия».

Москва – Тбилиси, Всеволод Ягужинский

© 2007, NR2.Ru, «Новый Регион», 2.0

Публикации, размещенные на сайте newdaynews.ru до 5 марта 2015 года, являются частью архива и были выпущены другим СМИ. Редакция и учредитель РИА «Новый День» не несут ответственности за публикации других СМИ в соответствии с Законом РФ от 27.12.1991 № 2124-1 «О Средствах массовой информации».