Челябинск, Февраль 08 (Новый Регион, Игорь Юров) – Российская пресса продолжает следить за судьбой челябинца Дмитрия Опарина – одного из братьев-близнецов, захвативших заложников в подмосковном Солнечногорске.
Как сообщал «Новый Регион», рано утром 25 ноября братья-близнецы Дмитрий и Александр Опарины, призванные из Челябинска, взяли автоматы и ушли из воинской части в Солнечногорске. По дороге они расстреляли двух милиционеров, которые пытались им помешать, угнали маршрутку, захватили в заложники двух пассажиров и забаррикадировались в частном доме на окраине Дмитрова. Во время спецоперации по их захвату один из братьев якобы покончил жизнь самоубийством, второй был арестован. Прокуратура Московского военного округа возбудила уголовное дело.
Сегодня газета «Московский Комсомолец» опубликовала выдержки из показаний Дмитрия Опарина, которые он дал в тот самый трагический день, 25 ноября, сразу же после задержания.
«В прессе долго муссировался слух о том, что прокуратура решает вопрос о привлечении к ответственности командира дивизиона 450-го отдельного полка Военной академии имени Фрунзе «Выстрел», где служили близнецы. Мол, офицер неоднократно издевался над братьями Опариными, «угрожал им резиновой дубинкой». Однако в своих показаниях Дмитрий не говорит ни одного плохого слова об офицерах части. Правда, конфликт с мордобоем все-таки был, но не с офицером, а с младшим сержантом – Василием Филиновым.
Случилось это 22 ноября 2004 г., за три дня до трагедии.
Дима Опарин впервые за 1,5 года службы был назначен дневальным по главному учебному центру. Около 17 часов он принимал наряд у младшего сержанта Филинова (которого, кстати, видел впервые: близнецы служили в батальоне связи, а Филинов – в артиллерийском дивизионе) и обнаружил «нарушения» – в комнате отдыха не горел свет и вообще было грязновато. Филинов удивился: мол, лампочки тут давно нет, не знаешь, что ли?
Дима не знал. Филинов поинтересовался, не новичок ли он. Оказалось, что они одного призыва. Тогда сержант сказал, что раз Опарин «дед», то пусть заставит новобранцев наводить тут порядок. Дима ответил, что дедовщиной не занимается...
– А что это ты сам приперся в помещение в бушлате? А ну снимай!.. – начал повышать голос Филинов...
В итоге солдаты, что называется, не сошлись характерами. Слово за слово, завязалась драка (ее зачинщиком, как указывается в документах, является Филинов). Младший сержант, весьма крупный парень, бил рядового кулаками и ногами по всем частям тела. А Опарин даже не пытался сопротивляться и лишь прикрывался руками.
Вместо ужина избитый Дмитрий пошел в караулку к брату, оператору ТСО (технических средств охраны), и рассказал, что случилось. Саша посоветовал обратиться к начальнику караула – старлею Дядиченко.
Старлей, в свою очередь, направил Опарина к более высокому начальству – начальнику штаба батальона связи Капустину, где Дима изложил ситуацию «в письменном виде». После вечерней поверки Димино избитое лицо в качестве «вещдока» предъявили непосредственному начальнику драчуна Филинова – командиру артдивизиона майору Семину. Тот сказал, что накажет младшего сержанта – отправит «на грязную работу». И действительно назначил его 23 ноября в рабочую команду на хозработы.
По большому счету Филинову грозило уголовное наказание – за неуставные отношения. Но никто из офицеров не доложил о случившемся командованию части. Майор Семин рассуждал так: ссора между Опариным и Филиновым была обоюдная, серьезных телесных повреждений ни у кого не было – только у Опарина ссадины на лбу, виске и синяк на бедре...
Уже позже, после «кровавого рейда» Опариных, начштаба Капустина и майора Семина привлекут за это к дисциплинарной ответственности.
Последний аргумент
Между тем сослуживцы наказанного хозработами Филинова мгновенно узнали про драку. На построении 23 ноября Саша Опарин услышал, как кто-то из друзей «пострадавшего» бросил вслед: «Стукач!»
Из показаний Дмитрия Опарина: «Стало понятно, что все знают, кто сдал Филинова, что послужило последним аргументом к решению оставить часть. 24 ноября мы должны были заступать в караул. Примерно в обед в автопарке части ко мне подошел Саша и предложил убежать во время несения караула. Я пытался его отговорить, на что он сказал, что, если я с ним не побегу, он сделает это один. Покинуть часть было решено с оружием, так как Александр сказал: «Нас в часть не вернут – мы лучше застрелимся».
Дима неоднократно пытался переубедить Сашу, но тот был непреклонен. В ночь на 25 ноября ребята ушли, прихватив два автомата и три полных рожка с патронами. Причем именно Александр пришел с оружием в караул к Дмитрию...
3.00. «Мы должны были уйти из части, поймать машину и поехать в Клин. Зачем – не знаю, наверное, чтобы предать это огласке. Мы перелезли через забор и оказались на улице. Оружие все время находилось у нас в положении «на ремень, на плечо, стволом вверх».
Остановить машину братья не смогли – их в ранний час было не так много, – и они пошли вдоль дороги пешком. Прошли совсем немного, метров триста, когда к ним подъехала милицейская машина.
3.20. «Из окна пассажира выглянул мужчина в форме, кажется, старший прапорщик. Спросил, почему мы находимся на улице с оружием. Саша ответил, что мы – парный вооруженный патруль. На вопрос о причинах патрулирования ответил, что из части сбежал солдат, и спросил милиционеров, не видели ли они беглеца. Машина уехала...»
Документы у них не спросили. В первый раз повезло – и им, и прапорщику...
Но пешком все равно далеко не уйдешь. Около бара братья увидели «девятку» с тонированными стеклами. Двигатель машины работал, но замки были закрыты, а внутри никого не было. Опарины решили дождаться водителя...
И вдруг рядом снова тормознула та же милицейская машина – видимо, милиционеры все же решили проверить подозрительный «парный патруль».
3.40. «...Из машины вышли водитель и прапорщик. Кто-то из них предложил проехать с ними в военную комендатуру. Открыли багажник, чтобы мы положили в него автоматы. Поняв, что нас разоблачат, Саша подошел к багажнику, передернул затвор и стал стрелять в сторону милиционеров – они находились около машины, и Александр стоял между ними. Я стоял в 1,5-2 метрах от багажника. Когда он открыл огонь, они побежали от него и упали на землю... Когда они побежали, я тоже начал стрелять в их сторону, как мне казалось, по асфальту. Стрелять я начал от испуга...»
Братья попытались сесть в милицейскую машину, но она оказалась заперта.
4.00. «...Поняв, что мы наделали, побежали во двор. В одном из дворов (там находился военкомат. – Авт.) возле забора стоял работающий автобус без водителя. Когда водитель подошел, мы ему рассказали историю про сбежавшего солдата и попросили открыть двери, чтобы осмотреть автобус. Он открыл переднюю дверь, Саша зашел, а я с водителем стоял на улице. Через минуту рассказали ему о нашем побеге и попросили отвезти нас в Клин.
Мы потребовали не останавливаться на посту ГАИ. Попросили у него телефон, чтобы позвонить домой. У него не оказалось мобильника. На дороге мы увидели женщину и бабушку, попросили водителя остановиться. Когда автобус тронулся, мы рассказали, что сбежали. Женщины попросили их не убивать. У них был сотовый, но ни отцу, ни сестре мы не дозвонились. Набрали телефон друга, трубку взяла его мать...».
Куда глаза глядят
Когда женщины попросили выпустить их, Опарины приказали водителю остановиться. «Попутчиц» отпустили, но на остановке они увидели двух девушек – сестер Светлану и Наталью Ткачевых – и любезно прихватили их с собой. Выяснилось, что девчонкам надо в Дмитров, и близнецы наказали шоферу ехать туда.
По дороге парни рассказали девушкам свою историю, но те не поверили – слишком неправдоподобно. У девчонок оказался с собой сотовый, но денег на счете не хватило даже на один звонок в Челябинск.
...Около 5 часов, уже приехав в Дмитров, близнецы попросили водителя остановиться у случайного частного дома (это был дом №42 по улице Подьячная, принадлежащий Клавдии Камоликовой). Дмитрий вошел во двор, позвонил в звонок несколько раз. Дверь открыла пожилая пара – женщина и мужчина. Причину столь раннего визита Опарин объяснил просто: мол, заблудились. Визитер спросил, есть ли в доме телефон с выходом на межгород, и после утвердительного ответа вернулся в автобус и предложил брату и девушкам вместе пойти в дом. Водителя автобуса они отпустили.
Диме удалось дозвониться сестре, отцу, мужу сестры, матери на работу и сестре друга. Саша в это время вместе с девчонками, хозяевами и рабочими-строителями сидели в другой комнате и мирно беседовали. Периодически братья менялись местами.
Дмитрий утверждает, что они никого не брали в заложники и никому не угрожали. Но угроз и не требуется, когда команды отдаются людьми с оружием...
Беглецы попросили у хозяев дома одежду. Те отдали свою, вытащив из карманов документы. Пока Опарины переодевались в «гражданку», позвонили из милиции, трубку сняла хозяйка. После этого им сказали: «Вас уже ищут!»
8.00. «...Из дома мы вышли вместе с девушками. Пошли через огороды, но, увидев людей, побежали назад. Мы решили вернуться в дом, но нам не открыли... Рядом строился другой дом. Саша полез на строительные леса. Я не стал подниматься. Мы встали так, чтобы контролировать все направления. Девчонки к тому времени убежали. Так просидели минут 30. Мы несколько раз беспорядочно стреляли – чтобы начали стрелять в нас. Но этого не произошло. Саша замерз и сказал, что надо покончить жизнь самоубийством. Я отказался и пытался его отговорить, но мои попытки не увенчались успехом...»
Минут двадцать Сашка сидел с автоматом, приставленным к подбородку, и все не решался нажать на курок. Автомат стоял «на огонь очередью».
8.30. «Он просил меня не смотреть на него. Примерно в 8.30 он застрелился. Я стал стрелять в сторону жилого дома, а потом обернулся на Сашу... Затем я сидел, заняв оборону. Сколько прошло времени – не знаю. Я встал в полный рост, автомат был в руке, опущен. Так простоял довольно долго. Примерно в 12 часов я увидел милиционеров. Мне дали команду идти к ним, я ответил, чтобы они шли ко мне. Когда я поднял руки вверх, как мне и приказали, ко мне подбежали трое мужчин – один в «гражданке», двое в камуфляже. Автомат лежал возле моих ног. Меня задержали...».
Так были изложены в протоколе подробности этого страшного «рейда».
В тот же день прокурорам Московского военного округа стало известно о драке Дмитрия Опарина с Василием Филиновым. Объяснительную, которую написал Дима, изъяли из сейфа майора Семина и приобщили к делу. 27 января 2005 г. Солнечногорский гарнизонный военный суд приговорил младшего сержанта Филинова к шести месяцам дисбата.
«Я не покончу жизнь самоубийством»
То, что суд признал факт избиения, дает защите Дмитрия Опарина шанс скостить срок. Адвокат дезертира Раиса Сотникова говорит, что ему грозит длительное тюремное заключение – более 20 лет:
– Ставить вопрос об оправдании невозможно – только о смягчении меры наказания, – считает адвокат. – Предполагается, что будут допрошены свидетели – капитан Капустин и майор Семин. Они на суде Филинова сказали, что поступили неправильно, не по уставу...
А вот и.о. председателя военного суда Солнечногорского гарнизона Владислав Рябов думает по-другому: «По моему мнению, драка Филинова с побегом Опариных не связана. Произошел довольно мелкий конфликт. У Дмитрия Опарина не хватило сил с Филиновым расправиться, мог бы брата позвать. Если ты непримиримый и решил отомстить, ты куда пойдешь? В казарму, к обидчику. И Филинов здесь, и те, кто стукачами братьев обзывал, – тоже здесь. Идите, стреляйте их – это можно было бы хоть как-то понять. Но Опарины пошли совсем в другую сторону. Если хотели домой сбежать – зачем оружие брали и почему не к Москве подались? Они в Клин собирались, а по дороге девчонок увидели и поехали с ними в Дмитров. Так куда они ехали – сами не знали?».
Показания Димы красноречиво говорят о том, что побег этот был «внеплановым». Они готовились к нему недолго – убежали при первом же удобном случае. И драка с Филиновым – это был лишь повод. Причины же побега совсем другие. И книжка «Убей мента» здесь ни при чем.
В «МК» попали письма братьев Опариных друзьям, в которых они описывают свою жизнь в армии. Письма тяжелые, одно мрачнее другого. Близнецы не сообщали об этом родителям – берегли их нервы. Свои новости они адресовали другу Виктору Холоду.
Из письма Дмитрия Опарина: «Без веры в Бога здесь, да и вообще жить, трудно. Сейчас, Витюха, читаю Новый Завет. Стараюсь жить по божьим законам: возлюби ближнего своего, не убий, не укради, не предай, не пожелай. Но, конечно, все мы грешны, и это не всегда получается. Самое главное, я понял, что не покончу жизнь самоубийством, так как это большой грех. И еще, Витюха, научись прощать всем и все, и тебя простит Бог...»
Дмитрий не убил себя, а остался в живых. Но из этого письма следует, что о смерти он все-таки думал, причем задолго до побега. Почему?
Из показаний Дмитрия Опарина: «В/ч 01451 служба складывалась нормально, отношения в коллективе были нормальные. Однако надо мной и братом постоянно насмехались, потому что мы не курили и все делали вместе...».
Людмила Зинченко, председатель Челябинской ассоциации солдатских матерей, считает, что причина побега ребят из части кроется здесь: «Мы уверены, что братьев Опариных на побег толкнули медленная травля, моральное и физическое уничтожение личности. В письмах домой, а особенно к общему другу детства, идет нарастание, предчувствие беды. Жаль, что их друг вовремя не рассказал обо всем ни родителям Опариных, когда еще можно было спасти обоих братьев, ни позднее, когда еще можно было приостановить жуткое обвинение по восьми статьям, выдвинутое ныне против Дмитрия».
Из писем Дмитрия Опарина: «Саня лежит в лазарете. У него температура. Он с утра на построении падать начал. Я его с пацаном подхватил и на кровать отнес. Это он простыл, когда мы регулировщиками были (перекрывали движение), ждали американскую делегацию и промерзли».
«Комбат нас заедает, промывает мозги, «правильными» называет. Замкомбата шмонал все тумбочки, у нас пропало все, что было нажито: конверты пустые, письма ваши, фотографии и 1400 рублей. Деньги были запрятаны в письма. Я вчера чуть не свихнулся. Мы опять попали, и концов не найти – мы же не видели, кто шмонал, а все молчат. А сберкнижку, которую Саня открыл, командир роты забрал. Шмоны часто, командир полка, например, если находит сотовый телефон, ему плевать, сколько он стоит. Он его об пол разбивает...».
Из писем Александра Опарина: «Уже пять месяцев, как через сутки сплю по 4 часа. Ноги уже не хотят ходить или стоять, хочется на все забить, залезть куда-нибудь и уснуть».
«Меня уже «клинит» иногда. Просто атмосфера тут такая: высокий бетонный забор 2,5 метра, над ним колючка «Егоза», решетки на окнах из арматуры, и сетка «рабица» снаружи. А вообще потихоньку с ума сходишь, все надоело...».
«Мы на днях получили письмо, уже второе, где нас отец спрашивает про закрепленного за нами сержанта. Как он мог узнать про нашего «деда»?».
«Сейчас пишу еще страшнее новость. Последнее письмо, где ты спрашиваешь про сержанта, вскрыто. И если его читал комбат или начштаба батальона, то нам хана...».
Дима все повторял за Сашей
Родители близнецов сейчас в совершенно сломленном состоянии. Отец Опариных сказал корреспонденту «МК», что, если бы знал об этих издевательствах раньше, поехал бы в часть и забрал своих детей. «Просто волосы дыбом встают, когда читаешь все это!» – вздыхает Сергей Опарин.
Официально срок содержания под стражей Дмитрия Опарина заканчивается 25 марта – к этому моменту дело должно быть передано в суд. Дмитрий уже третий месяц находится на психиатрической экспертизе в специализированной клинике – институте имени Сербского. Он по-прежнему так и не может назвать мотивов преступления. Адвокат Раиса Сотникова встречалась с ним трижды, говорит, что содержится он в нормальных больничных условиях.
– А в каком он состоянии – угнетен, подавлен?
– Определить внутреннее состояние человека в такой ситуации сложно. Внешне – ничего особенного.
В своих показаниях Дмитрий утверждал, что в их с братом «спарке» никто не был главным: «Мы заступались друг за друга, поддерживали друг друга, у нас не было разделения на лидера и подчиненного – в зависимости от ситуации любой из нас мог быть лидером, это диктовалось разумностью ситуации».
Но если верить Диме, побег – идея Саши. И стрелять первым начал тоже он (это подтвердила и экспертиза). Впечатление такое, что Дима вообще не думал, а автоматически повторял все, что делал брат.
По мнению психологов, такое у близнецов бывает: в неординарной ситуации, если одного из братьев «заклинило», второй действует автоматически, ни о чем не задумываясь. К тому же школьные товарищи Опариных как раз и утверждают, что в их «дуэте» лидер все же был Александр.
Наводит на размышления еще один факт – Саша говорил: «Если нас попытаются вернуть в часть, мы застрелимся». После, в Дмитрове, находясь в осаде, именно он полчаса сидел, приставив к подбородку автомат, снятый с предохранителя. Возможно, в исследовании (посмертном) нуждается и его психика?
Комментарий прокуратуры Московского военного округа
«Все версии, обстоятельства и факты, изложенные в статье, в том числе и письма братьев Опариных, военной прокуратуре известны и проверяются в полном объеме. Назначены и проводятся более 40 различных экспертиз. Сейчас не стоит заострять внимание на каких-то конкретных деталях расследования, поскольку следствие еще не закончено, а точку в этом нашумевшем деле поставит суд. Никакие личные мотивы, недовольство действиями командования и сослуживцев не могут служить оправданием убийству двух милиционеров, у которых остались сиротами малолетние дети, и последовавшей за этим череде преступлений».
Челябинск. Другие новости 08.02.05
Всероссийский тур легендарной группы Nazareth пройдет через Челябинск. / Главный судебный пристав по Челябинской области Александр Новокрещенов заявил о желании стать мэром. / На автодороге Южноуральск – Магнитогорск иномарка столкнулась с трактором. Читать дальше
Отправляйте свои новости, фото и видео на наш мессенджер +7 (901) 454-34-42
© 2005, «Новый Регион – Челябинск»
Публикации, размещенные на сайте newdaynews.ru до 5 марта 2015 года, являются частью архива и были выпущены другим СМИ. Редакция и учредитель РИА «Новый День» не несут ответственности за публикации других СМИ в соответствии с Законом РФ от 27.12.1991 № 2124-1 «О Средствах массовой информации».