Экология – тема вечно актуальная, особенно для жителей таких крупных промышленных регионов, как Урал. Несмотря на прилагаемые усилия, жители УрФО продолжают активно жаловаться на то, что условия проживания в городах и селах оставляют желать лучшего. Чиновники разного уровня – от главы поселения до полпреда на каждой пресс-конференции нет-нет, да упомянут, как взяли очередную экологическую проблему на контроль. Но помогает ли это делать жизнь людей качественно лучше, становится ли лучше в УрФО с экологией? Об этом корреспондент РИА «Новый День» поговорил с известным общественником, бывшим депутатом Госдумы Максимом Шингаркиным. Интервью будет представлено в двух частях. Сегодня мы публикуем первую часть.

– Принято считать, что в перестроечный период, когда заводы останавливались, природа немного «вздохнула», а вот сейчас идет обратный процесс. Это так? Если сравнивать сегодняшнюю экологическую ситуацию с той, которая была 10 и 20 лет назад, как она изменилась на самом деле?

– Если говорить о 20-летнем промежутке, то сейчас ситуация улучшилась. 20 лет назад – это 10 лет после краха СССР. Владельцы крупнейших промышленных и горнопромышленных предприятий дорабатывали инвестиции Союза, которые они приватизировали по самым разным схемам. Ощущали себя, в основном, временными владельцами, не вкладывая в состояние, тем более в экологическую безопасность. Они, по сути дела, снижали издержки, в том числе за счёт охраны окружающей среды, превратили промышленные предприятия Урала в зону экологической катастрофы. Просто сегодня можно посмотреть на карту, и мы увидим мертвые города Урала. Я, например, был в Волчанске. Это, в первую очередь, культурная катастрофа. А во вторую – уже экологическая. Потому что когда не выполняются мероприятия по безопасности, в том числе карьеров, так и получается. Допустим, у нас Коркинский угольный разрез, олигарх Струков (Константин Струков – президент УК «Южуралзолото Группа компаний», – прим. ред.). Человек из списка Forbes, депутат областной думы Челябинска, член «Единой России». Ему достался Коркинский угольный разрез. Что он там делал – уголек там выбирал, и пожары там полыхали. Когда лично Путин дал ему команду потратить, передать миллиард на государственные мероприятия, он отказался это делать. У меня есть заключение Счетной палаты, где сказано, что этот миллиард не передан. А есть положение, утвержденное арбитражным судом России, о том, что платы в бюджет осуществляются непосредственно, а не в счет зачета каких-то там работ. И там, в районе этого разреза есть люди, которые жили на его бортах и буквально задыхались. Часть предприятий там так и осталась в зоне экологической катастрофы.

– Все настолько плохо?

– Нет, кое-где возникли новые хозяйствующие субъекты. К примеру, Русская медная компания купила «Карабашмедь». Провела там тотальную модернизацию. Шахтные печи – те, которые были построены при царе Горохе, закрыты. Трижды уже перестроено сернокислотное производство, объем выбросов в окружающую среду снизился более чем в 10 раз. Вокруг города были насыпаны горы старых отвалов, которые содержали медь. И теперь эта медь извлекается. Что делает Русская медная компания? Она строит Томинский ГОК. Там освобождается несколько миллионов тонн пустой породы. Пустая порода, это которую превращают в пыль, изымая оттуда все металлы. И есть договоренность о том, что Коркинский угольный разрез будет засыпаться этими породами. Соответственно, перестанет полыхать пожар. Угольные города сегодня – зона экологической катастрофы, а лет через 25 они превратятся в курортную зону Челябинска. Потому что в середине вместо карьера будет озеро. Скорее всего, у нас там будет построена солнечная большая станция, которая плавать будет на этом озере. Такой проект есть. Это вопрос инвестиций, связанных с промышленностью.

– Кто должен заниматься контролем экологической политики?

– Отвечаю: Росприроднадзор. То есть он должен исключать объекты накопленного вреда, которыми являются старые горные выработки. А у нас этим занимается бизнес и общественные организации. Ну, иногда губернаторы подключаются. Я был депутатом Госдумы, одним из авторов природоохранной реформы. Там черным по белому президентом было подписано в 2014 году, что с 2016 года на всех трубах РФ, промышленных предприятиях, в том числе уральских, должны стоять приборы учета. Сегодня – 2021 год. Закон, подписанный президентом, не исполняется. У нас закон подписал президент, его положили на полку, и никто не собирается его исполнять. Только тогда в Российской Федерации будет изменяться экологическая ситуация, когда будут исполняться принятые и вступившие в силу законы. И когда назначенные чиновники будут нести ответственность за свою деятельность на работе.

– Кроме ЧМК какие еще экологически горячие точки есть на карте Урала или могут появится в ближайшее время?

– В первую очередь у нас есть Магнитогорск, дальше там на юге Челябинской области есть золотодобыча того же самого Струкова. То, что там происходит, – это перманентная экологическая катастрофа, вещества I класса опасности закупаются тысячами тонн. Цианиды закупаются для добычи золота. При этом нам удалось обнаружить место, где они потом складируются в безопасной изоляции от окружающей среды. Так вот у Струкова, у единственного в стране, есть нормальное оборудование для производства особо чистого мышьяка, который нужен для производства стекла. Каждое производство в стране должно иметь в три раза более мощное производство, чем есть у Струкова. А пока РФ ввозит чистый мышьяк из Китая. Притом что мы производим его на территории страны больше, чем в Китае.

Дальше у нас есть комплекс челябинских предприятий, которые асинхронно, безучетно работают. А им нужны приборы учета! Именно Челябинск должен стоять во главе этого проекта. О проекте «Черного неба» (термин, определяющий загрязнение воздуха в результате производственных выбросов, – прим. ред.) год назад говорили все. А сегодня программа пропала куда-то. Челябинск – важнее, чем любой другой город страны. И вот то, что мы сделаем в Челябинске, можно будет по всей стране мультиплицировать. Тем более смешно, когда в города «Черного неба» отнесли какой-то Медногорск, а рядом находящийся Орск и Новотроицк туда не внесены. А это единый промузел. Там сейчас уже можно высаживать спецназ ФСБ и проводить аресты должностных лиц и акционеров промышленных предприятий. У нас есть досье, и там уголовные дела. И мы этим все равно будем заниматься. Там у нас есть известное предприятие Новотроицкий завод хромовых соединений, он задолжал РФ 5 млрд руб., которые должны быть взысканы. И это тоже экологическая катастрофа.

– А как обстоят дела со Средним Уралом?

– Теперь берем Средний Урал. Там никуда не делся в плане экологических проблем Нижний Тагил. Модернизация, которая там была сделана, не привела к улучшению окружающей среды. Если мы говорим о заводах, расположенных в Первоуральске и Ревде, – да, там удалось избавиться от труб, но при этом существуют планы строительства, в том числе в Первоуральске, крупнейшего в стране мусоросжигательного завода – там будет сжигаться 1 млн тонн мусора, что вряд ли полезно для экологии.

Ещё одна проблема на Урале – это производство электроэнергии угольными мощностями. Напоминаю, в ближайшее время Россия столкнется с необходимостью выполнять свои обещания по парижскому соглашению по климату. И, по сути дела, все эти ТЭЦ подлежат либо модернизации, либо закрытию. Это ключевые вопросы, если не брать радиационное загрязнение на среднем Урале, вызванное Восточно-уральским радиоактивным следом.

– А есть на карте Уральского региона какие-то города и поселения, где можно спокойно пить воду, дышать воздухом, есть то, что выросло на огороде и ничего не бояться с точки зрения экологии?
– Есть такое озеро – Увильды, территориально оно недалеко от промышленных предприятий. Но оно чистое. Там в водоохранной зоне губернаторы поставили свои дачи, которые озеро все-таки затопило. Природа – она за себя мстит. На самом деле чистое место есть, и жители Урала это лучше меня знают. Человек только силится нанести вред окружающей среде, в погоне за прибылью и за развитием цивилизации. Но огромная планета обладает собственным потенциалом. Горы сомкнутся, и от городов ничего не останется. Существует много территорий, на которых можно и нужно развивать нормальное взаимодействие с окружающей средой.

– Скоро год как приняты поправки в Конституцию. В них том числе говорится, что экология – наше всё. Изменилось ли что-то за этот год?

– Прошедший год показал, что положения новой Конституции не являются приоритетными. Все заявления, которые внесены в нее, ничего не изменили в политическом и социальном укладе. По-прежнему Госдума является фиговым листком государственного управления, которая публично прикрывает собой глубокую некомпетентность органов исполнительной власти, прикрывает масштабную коррупцию в органах госуправления. И все это в результате однозначно привело к падению жизненного уровня населения. Никаких других политических событий за год минувший не произошло. Мы не присоединили Аляску, мы не воссоединились с Финляндией, но при этом единственное, чего мы добились за прошлый год, – это падение уровня жизни населения на 10-20 процентов. Причем чем беднее население, тем сильнее оно потеряло. То есть потеряли те люди, чьим трудом и была сделана основная масса капиталовложений в российскую экономику. Все эти люди сегодня наказаны за то, что 30 лет назад они фактически передали власть Ельцину, Чубайсу и прочей олигархии. Назначение Чубайса переговорщиком по климатическим вопросам указывает на то, что и дальше мы будем устойчиво падать вниз, в самую бездну, и ждать, пока постучат снизу.

Челябинск, Марина Дремова

© 2021, РИА «Новый День»