Накануне конца света, спрогнозированного по календарю индейцев майя, писатель-фантаст и автор нескольких постапокалиптичных романов Сурен Цормудян рассказал в интервью «Новому Региону», почему земляне так ждут 21 декабря, каким будет апокалипсис, стоит ли к нему готовиться и покупать места в бомбоубежищах.

В 2006 году в печать вышел роман экс-журналиста, а теперь писателя Дмитрия Глуховского «Метро 2033». Фантастический эпос, действие которого разворачивается в мрачной московской подземке 20 лет спустя после ядерной катастрофы, стал едва ли не культовым и породил новый пласт в современной российской фантастике – постъядерную апокалиптику. Роман вдохновил плеяду новых писателей, которые создали целую «Вселенную Метро 2033» в десятках книг за считанные годы. «Новый Регион» расспросил одного из авторов серии – Сурена Цормудяна, самый популярный роман которого «Второго шанса не будет» рассказывает о жизни в мире, пережившем ядерную войну, о том, каким может быть конец света и чем так пленяет постапокалипсис современного читателя.

Новый Регион: В вашем романе «Второго шанса не будет» действие разворачивает в мире, пережившем глобальную ядерную войну, в которой погибла большая часть человечества. А сами вы верите в то, что конец света может наступить?

Сурен Цормудян: Вероятность конца света, конечно, есть. Впрочем, смотря, что под этим словосочетанием понимать. На землю может упасть, например, метеорит – хотя не в ближайшее время, иначе его бы уже заметили и, причем, видно было бы невооруженным глазом. С астероидами, правда, хуже. А, может быть, мир поразит какая-то глобальная эпидемия – тем более, что сегодня сотни тысяч человек ежечасно переносятся с одного континента на другой. Может быть и глобальная война, ведь сейчас мир крайне нестабилен и продолжает расшатываться. С другой стороны, на Земле живут миллионы людей уже за той гранью, которую можно назвать апокалипсисом: Сомали, Ливия, Ирак. И много еще таких мест. А как показывает обстановка, список в ближайшее время будет только пополняться.

НР: Так, получается, правы те, кто готовится к концу света – проходят курсы выживания, делают запасы, покупают места в бомбоубежищах?

С.Ц: Мое отношение к людям, которые готовятся к концу света? Разное. Те, кто покупают места в убежищах, скорее напоминают людей, которые в средние века индульгенции приобретали. А вот те, кто проходит курсы выживания, вполне нормально поступают: выживание и в нашем мире вещь весьма насущная.

Н.Р.: Писателей-фантастов часто называют прогнозистами, иногда даже – пророками. Что представляют ваши книги с этой точки зрения? Предсказание? Предупреждение? Или предполагаемый сценарий?

С.Ц.: Да, фантастов порой по праву так называют. Как я позиционирую себя? Если брать «ВШНБ» (роман «Второго шанса не будет», – прим. НР), то это, конечно, предупреждение, или, если хотите, остросоциальная притча, а точнее целый сборник притч, объединенных одним сюжетом.

Н.Р.: Кстати, о сюжетах – тема апокалипсиса сейчас крайне популярна и у писателей, и у музыкантов, и у художников, т.е. людей творческих. Но что более важно, эта тема и, в частности, т.н. «предсказание майя», вызывает настоящую истерию в обществе. На ваш взгляд, с чем связан такой всплеск внимания – прежде всего у простых людей – к этой теме?

С.Ц.: Бытие определяет сознание, а сознание, в свою очередь, вносит коррективы в бытие. Раньше люди в основном были куда оптимистичнее, да и книги о будущем были все более радужные. Но нынче и бытие, и сознание другое. Происходит регресс и архаизация цивилизации. То, что, казалось, осталось в далеком прошлом, «всплывает» в наше время, облекаясь в новые формы: и рабство, и расслоение общества, и «свертывание» социальных благ. А развития мира нет. Тот факт, что почти каждый месяц выходит новый «айфон» – вовсе не прогресс, как кажется некоторым людям и даже некоторым политикам. На самом деле прогресса нет, мир не движется вперед, и такое бытие и формирует нынешнее сознание, в котором востребован образ апокалипсиса, в предчувствии которого и живет сознание многих и очень многих.

Н.Р.: Несмотря на обширное внимание к теме «предстоящего апокалипсиса» в целом, фантастическая литература, в которой лейтмотивом проходит конец света, пользуется популярностью все же не у очень широкого круга лиц. Как сегодня вы можете охарактеризовать аудиторию, которая читает постапокалиптику?

С.Ц.: Возможно, это довольно субъективный взгляд, но постапокалипсис в литературе наиболее востребован молодой аудиторией. Наши деды, к примеру, жили в другое время и другими ценностями. Они отстояли страну и верили в светлое будущее. Наши отцы – страну «профукали», променяв на что-то сиюминутное, им тоже это неинтересно. Мое поколение или выживало под свистом пуль бандитских разборок, или в них участвовало, а нынешняя молодежь погружена как раз в такое бытие, о котором я говорил выше, возможно, поэтому им интересен постапокалипсис.

Н.Р.: Есть мнение, что любовь к жанру фантастики объясняется желанием человека «уйти» от реальной жизни. Если это так, не означает ли, что современное общество отчасти устало от своего потребительского амплуа, что человеку в современном мире не хватает действия?

С.Ц.: Похоже, что человечество действительно устало от собственного «потребительства», но продолжает, тем не менее, крепко «сидеть» на этом наркотике и «соскакивать» не торопится. Человечество действительно не движется вперед, ему в самом деле не хватает действия. Постмодерн вступил в свои права, и старый мир модерна коллапсирует – от такой реальности многие хотят уйти в альтернативную. Будь то фантастика, компьютерные игры или что-то еще, что поможет или заставит не видеть того, что происходит вокруг.

Н.Р.: Фантастика второй половины 20 века отвечала не только «интересническим» потребностям аудитории – т.е. описанию, например, технического прогресса в далеком или недалеком будущем, но и философским запросам читателя. Как обстоят дела в современной отечественной фантастике? Нужна ли читателям философская составляющая?

С.Ц.: Как с этим обстоят дела в современной фантастике – отечественной, в частности, – судить трудно. Все диктует рынок и его конъюнктура. Предлагаешь издателю текст о будущем, где люди покоряют космос, государство Российское существует, а человечество движется вперед, так издатели воротят лица, дескать, ни к чему это – давай разруху, постапокалипсис, мутантов и кровищи побольше. Сложно в это «впихнуть» философию. Но кто-то пытается.

Н.Р.: И, тем не менее, в ваших книгах философская составляющая все же есть. Вы опираетесь на какие-то свои жизненные ценности и установки, или есть какой-то конкретный философ или, может быть, философское течение, которое вам близко и на которое вы оглядываетесь?

С.Ц.: В своих книгах я стараюсь опираться именно на свои жизненные ценности. Возможно, многое и перекликается с какими-то философскими течениями, но, по большому счету, моя позиция проста: мир не должен быть таким, каков он есть сейчас. И не должен быть таким, каким я изображаю его в своих книгах. Он, должен быть лучше.

Екатеринбург-Калининград, Екатерина Норсеева

© 2012, «Новый Регион – Екатеринбург»

Публикации, размещенные на сайте newdaynews.ru до 5 марта 2015 года, являются частью архива и были выпущены другим СМИ. Редакция и учредитель РИА «Новый День» не несут ответственности за публикации других СМИ в соответствии с Законом РФ от 27.12.1991 № 2124-1 «О Средствах массовой информации».