В Киеве завершился съезд ИТ-директоров Украины, на котором обсуждалась проблема подготовки молодых специалистов. Об этом читайте в материале Интернет-обозревателя РИА «Новый Регион» Ирины Бохно.

В дискуссии об образовании молодых специалистов приняли участие представители соответствующих кафедр и факультетов украинских вузов, руководители ИТ-подразделений (без которых нынче не обходится работа ни одной весомой нетехнической компании) и топ-менеджеры ведущих технологических компаний (представляющие как украинские бренды, так и отделения международных корпораций).

«Вузовскую» команду составили преподаватели и научные сотрудники Национальной академии государственной налоговой службы Украины, Киево-Могилянской академии, Национального технического университета «КПИ», Киевского национального университета культуры и искусств; Сумского, Львовского и ряда других университетов.

Глава ИТ-отдела крупной киевской строительной компании сделал базовый доклад – «Требования бизнеса к ИТ-образованию». Если совместить его с дополнениями коллег из «команды нанимателей», то основной бедой, по их мнению, является как раз то, что наша система образования – «сама себе заказчик»,– как следствие, в стране нет рынка ИТ-образования как такового, и соответственно – методики подготовки специалистов, получающих необходимую квалификацию и отрабатывающих важные для дальнейшей работы личностныекачества.

Справедливости ради, докладчик отметил единственное «старорежимное» достоинство нынешнего высшего образования – приучение студентов к непрерывному самообучению (тех, естественно, у кого есть собственные мотивации к этому). В качестве единственного за последние 15 лет нововведения вузовской системы – создание в крупнейших университетах специализированных программ и курсов, предоставляемых крупнейшими игроками ИКТ-отрасли, с возможностью сертификации обученных специалистов. Но это, увы, капля в море.

В целом же, по впечатлениям нанимателей, большинство выпускников ИТ-специальностей плохо связывают между собой сведения по разным дисциплинам, не имеют практического опыта в избранной области, не умеют обосновывать и защищать свои решения; не владеют важными коммуникативными навыками и общеинженерным словарем для общения с пользователями и заказчиками. О так называемой «инженерной эрудиции» нечего и говорить – несмотря на то, что на первых курсах все без исключения изучают ряд общих предметов – вплоть до самых архаичных. И если, скажем, в США, ИТ-специальности разбиты на 4 основные достаточно четкие категории, а в России программа MBA/MBI (мастер делового администрирования в области информационных технологий) целенаправленно формируется с конца прошлого столетия,– то в Украине магистерская программа до сих пор не соответствует фактически существующим в отрасли специальностям.

«Мы не переучиваем вчерашних студентов,– говорят руководители ИТ-отделов,– мы мы их учим заново.» Правда, если западные компании тратят на корпоративное образование от 2 до 10%, то украинские – около десятой доли процента от фонда заработной платы.

Заказчиком профессионального образования, считают «технари», должна стать отрасль; именно ее представители вместе с преподавателями должны выработать методики оценки ИТ-кадров (главным критерием которой должна стать полезность),– и уже исходя из них, изменить систему подготовки специалистов.

При этом «стать заказчиком», с их точки зрения,– это не просто предоставить свой опыт и лаборатории, оплатить целевые программы,– но и иметь возможность требовать адекватного результата.

Увы, из выступлений руководителей ИТ-факультетов и кафедр вузов становится ясно, что как раз с последним пунктом возникнут почти неразрешимые проблемы.

Ведь почти все вузы, кроме КМА, имеют право на самостоятельное формирование лишь 1/3 учебной программы, а 2/3 устанавливает министерство. Только КМА в силу своего изначального «экспериментального» положения поступает с точностью до наоборот (однако именно представитель этого именитого университета наиболее агрессивно отнесся к тому, что задачи по подготовке специалистов перед ним «позволяет себе» ставить «шестикурсник какого-то вуза» – даже если этому шестикурснику доверило свою ИТ-инфраструктуру крупное предприятие).

Представители региональных университетов, в отличие от столичных коллег» не боялись говорить о том, что регулярно преподносят наиболее современные и важные знания не в рамках, а в обход рамок «писаных» программ: начитывают новое, а отчитываются за старое, чтобы хоть как-то подготовить выпускников к реальной деятельности.

А что касается официальных наименований выпускаемых специальностей (от которых «отсчитываются» учебные программы), то в классификаторе профессий от Минтруда до сих пор фигурируют инженер-системотехник, инженер-программист, техник-программист... и никаких вам «программных архитекторов» или «системных администраторов»,– «Лопай, что дают!» – как говаривали классики.

Преподаватели с нежностью вспомниают советские времена, когда предприятия обязаны были и принимать студентов на практику, и предоставлять им информацию и возможности для написания отчетов и «реальных» курсовых и дипломных работ; нынче, по их словам, те фирмы, которые недовольны «непрактичностью» выпускников, либо не предоставляют мета для практикантов, либо не предоставляют им никакой полезной («внутренней») информации.

Практически полностью разрушен и еще один прежний источник практического опыта для студентов – вузовские научно-исследовательские работы (НИС): университетам почти никто почти ничего давно не заказывает,– а ведь раньше около половины студентов задействовались в НИС со 2-3 курса (и, заметим, небесплатно).

А самая больная тема – конечно же, убогое финансирование образования.

«Мы не видим получаемых грантов, средств, выделяемых на специальные программы и даже – денег, поступающих от студентов контрактной формы обучения»,– говорят преподаватели; их зарплата по-прежнему низка, оборудование лабораторий и кафедр в целом – устарело и износилось; хронически недостает им и актуального лицензионного ПО. Но, требуя предоставить современную технику и ПО, целевое финансирование конкретных курсов и преподавателей, заказы на НИС и места для практики, лоббистскую поддержку в борьбе с заскорузлыми Минтруда и Минобразования, вузовцы... не готовы дать потенциальным партнерам никаких гарантий результата.

Более того, из уст представительницы Киевского политеха прозвучала ключевая рекомендация компаниям: «Вам придется самим придти с предложениями. Ректоры к вам не пойдут, это для них унизительно.»

Вот так вот. Выпускать ненужных людей на рынок труда – не унизительно. Рассеивать по вузовским иерархиям гранты зарубежных фондов – не унизительно.

Получать смехотворные официальные зарплаты – не унизительно. А придти «за заказом» к лидерам отрасли – и тем самым обеспечить судьбу собственных учеников – оказывается, унизительно.

После этого перестаешь удивляться тому, что полностью выпала из рассмотрения «система Физтеха» – организация такого сочетания теоретических занятий и практики на базовых предприятиях в одноименном вузе, которая пережила все перестройки и логически «вошла в рынок». Почему, не имея возможности покупать дорогое платное ПО, вузы не спешат использовать колоссальные объемы свободного ПО (несмотря на то, что большинство программных средств этой категории – из тех, без которых базовая подготовка любого ИТ-специалиста вообще немыслима),– ведь первыми придется учиться преподавателям, с 90-х годов привыкшим к как бы бесплатному нелегальному ПО. Почему в течение всей длительной беседы со стороны вузовцев ни разу не прозвучало ключевое слово «договор» – определяющее права и обязанности сторон безо всяких там «унижений». Да потому, что «договор» – это обоюдная ответственность, к которой нынешняя образовательная система принципиально не готова.

Поскольку – даже заключая контракт на обучение,– практически никакой ответственности высшее учебное заведение со своим единственным в наше время формальным заказчиком – студентом и/или его семьей – не несет.

Все, что «студент должен» – проверить легко и просто: оплата, посещаемость, успеваемость. Но ни одного критерия, по которому «заказчик» может оценить предоставленную ему услугу, нет ни в договоре, ни в жизни: куда, скажите на милость, пойдет жаловаться выпускник, знания которого – пусть и хорошо оцененные вузом – не востребованы компанией? Вы, читатель, припомните хоть один такой процесс? То-то.

Каюсь, в качестве интеллектуальной провокации ваш корреспондент предложила простую вещь: возродить в рамках контрактной формы обучения еще один советский феномен «направление в вузы с производства»: предприятие оплачивает обучение своего сотрудника (будущего или настоящего) и заказывает структуру курса – спрашивая результат и со студента, и с вуза. Предприятию – прямая польза. Студент – предельно мотивирован. Выгодно ли это вузам? Оказывается, нет,– хор возмущенных голосов был мне ответом. Тех самых, которые за тем же круглым столом отнесли контрактных студентов к категории «ленивых деток богатых родителей» (полагаю, «контрактникам» не вредно об этом узнать). Эта корова – священная, поскольку дойная. Отсюда и то, что военные кафедры время от времени пытаются предложить обучать контрактников за дополнительные деньги; и то, что общежитие им зачастую предлагается не на общих основаниях, а после расселения «бюджетников»; и то, что за пересдачу экзамена мама что-то занесет, а сестра наберет на ПК, сверстает, распечатает и переплетет за свой счет монографию... В этом – сознаю – весьма обидном абзаце суммированы наблюдения за несколькими семьями и вузами. Подчеркиваю – речь идет зачастую о тех, кто подолгу собирает средства на оплату обучения по нужной специальности вместо того, чтобы послушаться «зазывал», толпящихся у врат непопулярных факультетов. Как видим, не все готовы сменить плохое привычное на лучшее – но требующее дополнительных усилий.

Но мы отвлеклись...

В итоге, несмотря на изрядную резкость дискуссии, в итоге стороны все же определили некий список дальнейших (что важно – совместных!) действий: воздействовать на Минобразования и Минтруда для изменения списка профессий; активизировать и поддержать движение за автономию университетов; провести совместную ревизию учебных планов; рассмотреть возможности заказа компаниями спецкурсов и научных разработок в вузах; привлечь известных в ИКТ-отрасли специалистов к чтению лекций и руководству научными, курсовыми, дипломными работами; продумать возможности развития коммуникативных навыков будущих специалистов; обсудить возможности целевого финансирования компаниями непосредственно нужных им кафедр и преподавателей; организовать «стажировку» преподавателей в компаниях; разработать национальную систему сертификации ИТ-специалистов.

И, в конце концов, решили не просто обсуждать наболевшую тему пару раз в год, а начать создвавать механизм постоянной связи между образовательным и «деятельным» мирами.

P.S. Отдельно – и пока еще слабо – прозвучал откуда-то «с камчатки» заседания голос единственного на сей раз представителя негосударственного образования.

А говорил он о том, что в этот вуз на достойную зарплату пришли лучшие преподаватели, что у них появилась возможность стать Учителями, а не бегать по подработкам; что студенты не сразу расходятся после занятий... Да, так не всюду. Но пока негосударственная система образования не станет весомым конкурентом государственной – воз, содержимое которого мы обсуждаем, не сдвинется с места. Признаю, это будет трудно: ведь аттестует негосударственные вузы все то же Минобразования, и при первых признаках конкуренции вряд ли откажется от тех методов, которые не раз применял Укртелеком к частным операторам связи. Но без этой конкуренции отечественному образованию грозит неминуемая деградация – как любой монопольной структуре.

Киев, Ирина Бохно

© 2006, «Новый Регион – Киев»

Публикации, размещенные на сайте newdaynews.ru до 5 марта 2015 года, являются частью архива и были выпущены другим СМИ. Редакция и учредитель РИА «Новый День» не несут ответственности за публикации других СМИ в соответствии с Законом РФ от 27.12.1991 № 2124-1 «О Средствах массовой информации».