В гостях у «Нового Региона» Игорь Кручик – киевский поэт, журналист, нонконфомист, завоевавший известность еще в самиздатовские времена (многим ценителям поэзии памятен его сборник 1991 года «Избранные черновики»).
Автор поэтических книг, изданных на Украине и в России («Весть о братьях», 1989, «Игра вещей», 1992, «Звуковое письмо», 2000, «Новый субъектикон», 2003).
На днях в киевском издательстве «Визант» вышла новая книга Игоря Кручика «Арки». По этому случаю наш корреспондент задал автору несколько вопросов.
«Н.Р.»: Игорь, в аннотации к твоему новому – которому уже по счету поэтическому сборнику «Арки»?...
И.К.: По-моему, пятый. Но книги для тех, кто их пишет и издает время от времени, уже как дети в многодетной семье под лавкой – всех любишь и помнишь по именам и в лицо, но трудно сразу вспомнить количество.
«Н.Р.»: … сказано, что «темы стихотворений – природа, личные и общественные переживания, жизнь человека в мире, меняющемся на глазах». Вот предлагаю поговорить о мире. Каким он видится поэту, когда (пока), словами классика, его не требует «к священной жертве Аполлон»?
И.К.: Вот об этом и стихи. Каждый раз хочется сказать о мире поточнее то, что думаешь и чувствуешь. Иногда это удается.
«Н.Р.»: Реально ли, на твой взгляд, врачевать язвы мира (а он, как известно, «во зле лежит») поэтическим словом? Поэзия – это ведь магия отчасти, нет?
И.К.: Магия и лекарство – в том смысле, что помогает решить нерешаемые вопросы, лечить то, что не поддается другим микстурам.
«Н.Р.»: Вспомним уже хрестоматийное – «поэт в России больше чем поэт»… А на Украине поэт – это кто?
И.К.: Это евтушенковское определение я понимаю как развитие некрасовского «Поэт и гражданин». То есть любой человек больше своего дела: врач – не только врач, стрелочник – больше чем стрелочник, и так далее.
«Н.Р.»: Что скажешь о современной украинской поэзии (это уже о текстах)? В каком она ныне пребывает состоянии – увядания ли, расцвета?
И.К.: В ситуации махрового расцвета. Сейчас можно издавать что угодно, такого никогда не было. Увы, многие пишущие недооценивают прелести свободы. Жалуются порой на отсутствие сети реализации, на невнимание читателей – и зря.
Есть такой трюизм: пишем для вечности.
У хорошей поэзии находится читатель… Или найдется. Скажем, в прошлом году выступление Ильи Кормильцева на фестивале «Киевские лавры» собрало толпу. Да и сам фестиваль был многолюдным.
«Н.Р.»: Ильи Кормильцева, увы, нет больше с нами. Но вернемся к Украине. Вот например, украинская поэзия (да и проза) – это что, только на украинском написанное? как с Булгаковым быть и с Гоголем? и ты украинский ли поэт?
И.К.: Конечно. Это данность – и тут не может быть ни гордости, ни стыда. Если же кто-то мне отказывает в «украинскости» (как у Чичибабина: «Русским зовусь, потому что по-русски пишу»), я не очень спорю. Нет смысла. В глобализованном мире такого рода вопросы возникают обычно, когда приходится что-то делить: субсидии, премии, наследство.
К счастью, такого рода наследие как Гоголь или Булгаков – оно неделимо, и его не убудет. Конечно, они наши, и мои тоже. Я и Пауля Целана не очень хочу уступать немцам, и Станислава Лема – полякам.
«Н.Р.»: А современная проза? Это я к тому, какие книги на столе…
И.К.: Я с юности поклонник Андрея Куркова, а сейчас вот его только что вышедшие «Приключения чепухоносиков» с иллюстрациями Евгении Гапчинской читаю сыну. Хотя есть у меня и старое питерское издание этой сказки.
Поглощаю роман Светланы Поваляевой «Симург» – медленно, признаться, так как у современных последовательниц Анрэ Бретона и Джойса сюжет прощупывается едва-едва.
Зато куда как остросюжетен композитор и музыкант Александр Афанасьев, повесть которого «Однажды» о нравах киевского шоу-бизнеса я проглотил за час.
С интересом читаю альманах «Ровно Баюнное», в котором опубликован малоизвестный очерк Владимира Короленко и отрывки из еще менее
известного, но весьма интересного романа «На берегах Ярыни» писателя
начала ХХ века Александра Кондратьева… Это из условно украинских.
Из российских новинок читаю сейчас Дмитрия Быкова «ЖД», повести Айдара Сахибзадинова.
И – особо смакуя – две книги прекрасного поэта Алексея Парщикова – «Рай медленного огня» и «Ангары», его стихи и эссе.
«Н.Р.»: Ты в одном из интервью заметил, что – цитирую – «по большому счету, искусство безответственно и аморально». В сущности, трудно с этим и спорить, особенно если почитать-посмотреть-послушать хотя бы последние образцы… Но как же все-таки быть со «священной жертвой»?
И.К.: Имеется в виду жертва Аполлону – довольно сомнительному божку. Это такое идоложертвие, что ли... К сожалению, я поздно понял, что занятие искусством требует покаяния. Как говорится, знал бы, когда пускался на дебют...
«Н.Р.»: Кроме поэзии, известно, ты в политической журналистике занят. Что скажешь о наших политиках? Ты к ним серьезно относишься или…
И.К.: О, ты довольно информирован! Я пишу сатирические стихи, басни, эпиграммы на злобу дня – но ведь под псевдонимами.
Потому как сатира – вещь зачастую персонажная, и тут надо вставать на котурны и бичевать от имени некоего морального авторитета, которым я в жизни и в лирике, очевидно, не являюсь.
Кстати, понял, что сатирические жанры у нас практически умерли в советские времена, и возрождаться им непросто.
Интереснее, конечно, этим заниматься во время избирательной компании. Тогда происходят своеобразные поэтические турниры, когда каждый сатирик словесно «мочит» своего политического противника, а заодно выстебывает и пародирует коллег.
Я отношусь к политикам весьма серьезно – как художник к модели, иначе ведь не изобразишь.
«Н.Р.»: А из кого из украинских политиков получился бы – скажем, в параллельной реальности – хороший поэт? Исключая лидера СПУ. То есть, не по факту публикации текстов, но по отношению к миру?
И.К.: Не думаю, чтобы такая «примерка кармы» сильно их обрадовала. Стихописательство – это же как помешательство, а «Поэт» – не почетное звание, не награда, скорее наоборот: клеймо. Или, если угодно, – проба. Впрочем, этот статус еще ценится в обществе, но вряд ли – среди политиков.
Хотя при этом, я знаю, пописывают из них многие, Александр Мороз – совсем не исключение. А некоторые не только издают себя, но даже занимаются спонсированием антологий, за что им наверняка воздастся.
Мне интересно, скажем, было бы прочитать поэму Левка Лукьяненко в духе Данте о советских тюрьмах. Или сельские эклоги Василия Цушко о прелестях виноделия. Или De Profundis – глубинную шахтерскую лирику Ефима Звягильского.
Темпераментные женщины вполне бы оживили любой поэтический слэм, независимо от качества произносимых ими текстов – имею в виду, прежде всего, Юлию Тимошенко и Наталью Витренко. А вот, скажем, Елена Лукаш украсит своим портретом любую куртуазную афишу, однако стихи у нее наверняка получились бы серыми и нудными, как приговор хозяйственного трибунала.
«Н.Р.»: Традиционный вопрос: какие планы строишь, какие проекты поэтические намерен осуществить?
И.К.: Книга только что вышла – значит, пора думать о следующей. А параллельно – презентовать эту, где-то выступать, ездить.
Хочу издать томик своих поэтических переводов с украинского на русский, которые выходили разрозненно в журналах и антологиях. Немного и прозу пишу, об этом стихотворцы всегда говорят как-то стеснительно, как о грехе – ну, Аз грешен тоже.
Киев, Андрей Лубенский
Киев. Другие новости 20.02.07
Завтра в Одессе закончится карантин. / Одесские коммунисты просят вернуть памятник Ильичу. / Одесса будет еще теснее сотрудничать с Хайфой. Читать дальше
© 2007, «Новый Регион – Украина»
Публикации, размещенные на сайте newdaynews.ru до 5 марта 2015 года, являются частью архива и были выпущены другим СМИ. Редакция и учредитель РИА «Новый День» не несут ответственности за публикации других СМИ в соответствии с Законом РФ от 27.12.1991 № 2124-1 «О Средствах массовой информации».