Россия рискует столкнуться с газовыми проблемами на южном направлении. Вашингтон меняет тактику, и, судя по последним событиями, намерен окончательно «оторвать» от влияния Москвы государства Средней Азии и Закавказья. Об этом в авторской колонке для РИА «Новый День» пишет директор Центра геополитических исследований Института инновационного развития Дмитрий Родионов.

Сегодня, как и последние несколько лет, внимание российских СМИ, специализирующихся на проблематике энергетических рынков, приковано к ситуации с «Северным потоком-2». Очевидно, что первая часть эпопеи, связанная со строительством газопровода, подходит к концу – он будет достроен, это признают уже в Госдепе США. А дальше неизбежно начнется вторая часть – когда противники проекта предпримут все усилия, чтобы он не заработал полную мощность – использовать обновленную газовую директиву ЕС, склонять власти Германии к выставлению Москве условий типа сохранения украинского транзита, при нарушении которых работа газопровода будет останавливаться.

Между тем, гораздо меньше внимания уделяется другим рынкам, в которых Россия также заинтересована. И надо отметить, что ситуация там складывается не сильно удачнее. В частности, речь идет о борьбе за рынки Южной Европы и контроль над месторождениями прикаспийского бассейна. И здесь противостояние России и ее противников имеет гораздо более старую историю, чем нынешние распри вокруг «Северного потока-2».

После распада СССР Россия потеряла значительные месторождения в регионе: Казахстан, Туркменистан, Азербайджан. Все эти страны стремились максимально выйти из-под влияния России и максимально диверсифицировать экспорт углеводородов. Понятно, что США в этом были также заинтересованы – им необходимо было вытеснить Россию из Средней Азии. Позже появилась и экономическая составляющая – конкуренция американского СПГ с российским газом и необходимость лишить Россию максимального количества рынков, в идеале, «заперев» ее в украинском транзите.

В начале нового тысячелетия возник проект «Набукко», подразумевающий строительство газопровода протяжённостью 3300 км из Ирана, а затем Туркмении и Азербайджана в Европу, прежде всего – Австрию и Германию. Проект фактически был задуман и планировался под давлением Вашингтона, где не скрывали, что его главная цель – не диверсификация источников снабжения ЕС газом, а вывод из-под влияния России Средней Азии. Само название отсылало к одноимённой опере Джузеппе Верди, в которой присутствует тема освобождения.

И эти люди будут нас обвинять в том, что «Северный поток-2» – политический проект?

Полагаю, что все уже забыли об этом, а зря. «Набукко» был первой серьезной палкой в колеса «Газпрома» и, очевидно, не последней. Он достаточно быстро канул в лето, продемонстрировав свою нежизнеспособность в конкуренции с «Южным потоком», который показался в тот момент Турции более выигрышной идеей, тем более – среднеазиатские поставщики не могли обеспечить необходимые объемы, а газ, к тому же, оказался слишком дорогим.

«Южный поток», правда, тоже так и не был реализован по политическим причинам –– из-за обострения отношений России и Запада в 2014-м, фактически под давлением США на Европу, что можно было бы считать местью Вашингтона.

Так или иначе, вскоре был построен «Турецкий поток», однако Турции это фактически развязало руки для реализации амбиций по превращению в главный газовый хаб для Южной Европы. При этом Анкара ввязалась в борьбу за средиземноморские месторождения, часть из которых разрабатывает Израиль, часть – Кипр. При этом Турция сама пытается разрабатывать месторождения уже у греческих берегов, что еще больше осложнило и без того непростые отношения Анкары и Афин, а заодно отношения Турции с еще одним партнером по НАТО – Францией, дошло до провокаций, которые в иной ситуации могли бы привести к столкновениям.

Конечно, войну внутри НАТО Вашингтон ни за что не допустит, однако он умело осуществляет политику «разделяй и властвуй». Учитывая непростые отношения с Эрдоганом, он фактически начал играть против него. Так проект строительства Восточно-Средиземноморского газопровода EastMed со спорных месторождений «Левиафан» и «Афродита», разрабатываемых Израилем и Кипром – через Грецию, а дальше в Италию – активно лоббировался США, в прошлом году Майк Помпео – тогдашний госсекретарь лично приезжал на подписание соглашения Израиля с Грецией и Кипром.

Разумеется, все эти телодвижения очень не нравятся Эрдогану. И дело даже не в Кипре, через который должна пройти «труба», никак не отвечающая интересам марионеточной ТРСК, а в том, что это может помещать планам Турции стать главными воротами газа для Южной Европы.

Сегодня Анкара стремится не столько сама подмять под себя как можно больше месторождений, сколько замкнуть на себя газовые потоки, что со средиземноморского шельфа, что из России, что с прикаспийского бассейна.

И тут нельзя не вспомнить об уже упомянутом «Набукко». Вернее, о его современной реинкарнации – Южном газовом коридоре. Фактический это сокращенный вариант» Набукко» (без транскаспийского участка), включающий Южнокавказский газопровод Баку-Тбилиси-Эрзурум (SCPx), Трансанатолийский газопровод, полностью проходящий через Турцию (TANAP) и Трансадриатический газопровод (TAP) из Турции в Южную Европу.

Проект должен доставлять газ с азербайджанского месторождения «Шах Дениз», однако если мы вспомним, что из себя представлял «Набукко», то в эту цепочку включались также месторождения Туркмении – эта часть планируемого газопровода должна была соединить город Туркменбаши с Баку. Кроме того, планировалась еще одна ветка – из казахстанского Тенгиза. Все годы существования проекта ЮГК, это участок тоже держали в головах, и он считался перспективным, однако его реализации мешало отсутствие договоренности между Туркменией и Азербайджаном.

Однако прошлой осенью удивительно совпали сразу три события: случилась вторая карабахская война, которая фактически открыла Турции путь на Южный Кавказ и к Каспийскому морю, завершилось строительство ЮГК, а Баку и Ашхабад договорились о совместном освоении каспийского месторождения «Достлуг».

В ходе недавнего совещания глав энергетических ведомств стран – участников проекта ЮГК много говорилось о перспективах, о значительном переформатировании энергетических рынков Евразии. Как заявил министр энергетики Азербайджана Парвиз Шахбазов, в 2021 г. планируется экспортировать около миллиарда кубометров газа в Грузию, восемь миллиардов – в Турцию, более пяти миллиардов – в Европу. В следующем году, по его словам, в Италию будет поставлено 13%, в Грецию – 20%, а в Болгарию – 33% от общего объема потребляемого ими газа.

При этом Шахбазов подчеркнул, что сдача в эксплуатацию ТАР – вовсе не завершение проекта ЮГК, а «начало новых возможностей». «Мы и наши партнеры создаём новую карту Евразии, поощряющую геоэкономическую среду и устойчивое развитие, глобальное сотрудничество. Завершив первый этап ЮГК, думаем над очередной фазой. На втором этапе будет обеспечена добыча азербайджанского газа на неразработанных месторождениях, что создаст новые транзитные возможности для новых поставщиков», – заверил министр.

О чем он? Как минимум речь идет о разрабатываемых Баку месторождениях «Бабек», «Абшерон» и «Умид» – всего более 2,6 трлн кубометров газа.

И тут, конечно, нельзя не вспомнить об открытом еще в советское время, а ныне спорном месторождении в Каспийском море, которое в Азербайджане называют «Кепез», а в Туркмении – «Сердар». Все 30 лет независимости этих стран они пытались его оспорить, однако прийти к договоренности так и не смогли. При этом еще в 90-е Баку пытался разрабатывать месторождение вместе с российскими компаниями, а Ашхабад – с американскими, но обоим пришлось отступить из-за взаимных претензий.

И тут сенсация – 21 января в присутствии президентов двух стран (разумеется, в онлайн режиме, Азербайджаном и Туркменистаном подписан Меморандум о взаимопонимании по спорному месторождению, которое получает новое символичное название «Достлуг» (Дружба). На этом фоне можно ожидать реанимации проекта Транскаспийского газопровода, который должен был стать частью «Набукко» а сегодня может соединиться с TAP-TANAP, логически завершив проект ЮГК. Главное препятствие – отсутствие консенсуса между Баку и Ашхабадом – снято.

Впрочем, остаются другие. Главная из них – курс Европы на «зеленую энергетику» и колебания газовых цен при устойчивой высокой цене среднеазиатского газа. Ну, и опасение как Баку, так и Ашхабадом – реакции Москвы и Тегерана. Впрочем, тут активно включаются лоббистские возможности США, напомню, в «Набукко» они были главными лоббистами. И если «Набукко» умер из-за неспособности участников договориться на фоне демонстрации таковой Россией и Турцией, то ныне другие приоритеты уже у Турции, которая хочет, повторю, замкнуть на себя как можно большее количество газовых потоков, кроме того – после победы Азербайджана на Арменией ее влияние в регионе взлетело в разы.

Кроме того, определение два года назад статуса Каспийского моря снимает все спорные вопросы между участниками процесса. Правда, соответствующую конвенцию еще не ратифицировал Иран, который видит тут все более четко вырисовывающиеся интересы США и Турции, но это уже ни на что не влияет. Главное – споры завершили Азербайджан и Туркмения. При этом есть подозрения, что сделано это было как раз при посредничестве Анкары.

Как заявил в ходе заседания Консультативного совета Южного газового коридора министр энергетики и природных ресурсов Турции Фатих Донмез подписанное соглашение откроет путь, в том числе, и для договоренностей по выводу туркменского газа на рынки Турции и Европы. «Турция в свою очередь готова оказать посильную политическую, техническую и экономическую поддержку обеим странам», – заверил министр.

С трудом верится, что стороны пришли к соглашению сами без активного участия Анкары и Вашингтона. В этой связи стоит обратить внимание на статью небезызвестного американского эксперта, директора Центра внешней политики в фонде «Наследие» Люка Коффи:

«В то время Азербайджан был готов пойти на уступки для совместной разработки месторождения. Поначалу казалось, что Туркменистан тоже готов, но прямо перед тем, как сделка была окончательно подписана, Ашхабад похолодел, опасаясь неодобрения России», – пишет он, объясняя суть исторических противоречий.

«Но времена изменились. <…> Первая причина – в том, что в Туркменистане кончились деньги. Ашхабад слишком сильно полагался на экспорт природного газа слишком немногим потребителям – в основном России и Китаю. <…> Вторая причина в том, что президент России Владимир Путин отвлечен – и туркмены это знают. <…> Победа Азербайджана во второй карабахской войне также продемонстрировала, что «старый взгляд» на регион больше не применим. Несмотря на то, что именно Россия выступила посредником в соглашении о прекращении огня, существует мнение, что Москва покинула Ереван во время конфликта. В регионе также бытует мнение, что Азербайджан без всяких последствий бросил вызов России, применив военную силу для освобождения своей территории».

Откровенно говоря, длинная рука Москвы в регионе теперь выглядит немного короче», – констатирует Коффи.

Это еще не все. Примерно в то же время стало известно о возможной реанимации еще одного «газового долгостроя» – ТАПИ – трубопровода, который должен был соединить месторождения Средней Азии через Афганистан с Пакистаном и Индией.

Проект появился еще в середине 90-х, причем, некоторые эксперты уже тогда считали, что США намеренно способствовали приходу к власти в Афганистане талибов (запрещенная в России организация) именно там, где должен пройти трубопровод. Собственно, США не скрывали, что главная задача для них – оторвать Среднюю Азию от России. Однако с тех пор произошел ряд значимых событий. Во-первых, в 1998-м американцы рассорились с талибами, а три года спустя и вовсе пришли в Афганистан и свергли их, положив начало новому витку гражданской войны в это стране.

Во-вторых, задачу вытеснения России из Средней Азии частично выполнил Китай. Напомню, еще в 2003 г. Туркменистан подписал с Россией 25-летний контракт, согласно которому страна обязалась поставить 2 триллиона кубометров газа. Для сравнения, Иран, который занимал второе место по экспорту туркменского газа, получал лишь около 7 млрд кубометров в год. Однако в 2003-м году Китай и Туркменистан подписали рамочное соглашение о строительстве газопровода и долгосрочных поставках газа. Причем, Китай выделил для этого кредит в $7 млрд. Позднее к этой «трубе» присоединился и Казахстан. В 2007-м началось строительство, а уже в 2010-м появилась уже вторая ветка. Таким образом, если раньше до 70% экспорта туркменского газа проходило через российские трубопроводы, то теперь место России занял Китай.

Хорошо ли это для США. С одной стороны – да. С другой, у них появился новый мощный конкурент в борьбе за Среднюю Азию. И проект ТАПИ, дающий возможность Ашхабаду диверсифицировать экспорт, теперь уже направлен одновременно против России, Китая и Ирана.

Однако проект продолжал и продолжает сталкиваться со значительными трудностями. Во-первых, мало кто в здравом уме будет инвестировать в строительство трубы в вечно воюющем Афганистане. Во-вторых, пока шли переговоры, свою трубу в Пакистан уже протянул Иран. В-третьих, когда проект задумывался, еще не был развит рынок СПГ, который оказался дешевле туркменского газа.

Сегодня Индия один из самых быстроразвивающихся рынков наряду с Китаем. Большая его часть досталась Катару, однако Индия также старается диверсифицировать поставки, покупая СПГ у американцев, и у России. Если позиции Катара пока непоколебимы, то прямым конкурентом США является как раз Россия – ее газ по определению дешевле, чем добываемый сланцевым методом американский, который при снижении цены ниже $100 становится просто нерентабельным. При этом особенностью индийского рынка является то, что эта страна готова покупать больше у того, кто предложит цену ниже – что не оставляет американцам шансов.

Таким образом трубопровод из богатой углеводородами Средней Азии выгоден как самой Индии как более надежный источник, так и США, которые таким образом бьют по позициям России, заодно, позволяя Ашхабаду «отвязаться» от китайского рынка.

Так или иначе, в конце 2015-го в присутствии президентов Туркмении и Афганистана, премьер-министра Пакистана и вице-президента Индии, проекту был дан торжественный старт. В 2017-м Туркменистан закончил свой участок, а в феврале 2018 года в Герате стартовало-таки строительство афганского участка газопровода.

6 февраля в Ашхабаде состоялась встреча руководства МИД Туркменистана с делегацией политического офиса «Талибана» (организация запрещена в РФ) в Катаре. Формальным поводом стала просьба Ашхабаду помочь в мирных переговорах с афганским правительством. Однако на переговорах талибы произвели сенсацию – подняли вопрос о возобновлении строительства афганского участка ТАПИ, который прежде они обещали атаковать как «оккупантский проект».

Как пишет давно изучающий вопрос журналист боннской редакции Deutsche Welle Виталий Волков со ссылкой на афганского журналиста Ахмеда Дурани, Пакистан начал требовать от Туркмении пойти на условия, при которых Индия будет получать газ по гораздо более дорогой цене, чем он сам. Однако Ашхабад на это не пошел, и переговоры зашли в тупик. После этого находящиеся под влиянием пакистанских спецслужб талибы заявили, что проект невозможен, пока Афганистан остается в оккупации. Однако сегодня ситуация изменилась, с точки зрения Исламабада, Индия опасно активизировалась в регионе, в частности, договорилась с афганским правительством о строительстве дамбы для АЭС в провинции Кунар, что регулировать поток воды в Пакистан. По мнению Дурани, это подтолкнуло Исламабад к решению вопроса с ТАПИ, чтобы через него влиять на ситуацию.

«Обсуждение талибами проблематики ТАПИ – это проект спецслужбы Пакистана. Талибы не самостоятельны. На самом деле, с их помощью Пакистан намерен возобновить надежду на ТАПИ, в котором нуждается и Ашхабад, и Кабул, и через него влиять на переговоры между Кабулом и Индией», – поясняет Дурани.

Впрочем, как добавляет афганский журналист, в Ашхабаде пока думают, туркменская делегация заявила, что ТАПИ пока остановлен, а Ашхабад ищет вместе с Афганистаном и Индией другой способ обеспечить поставки туркменского газа в Индию. При этом стало известно, что в конце февраля в Дубае должна пройти инициированная туркменской стороной международная конференция «ТАПИ – газопровод мира и сотрудничества».

Таким образом, очевидно, что несмотря на разногласия участников проекта, они сохраняют в нем заинтересованность, а значит – проект будет развиваться. Тем более, что сохраняется заинтересованность в нем США, которые всегда выступали его главным лоббистом.

Конечно же, проект ТАПИ, а и ЮГК не выгоден России. Однако если ЮГК действует, то ТАПИ все еще под вопросом, и может оставаться в подвешенном состоянии долго, пока сохраняются противоречия игроков. В нашу пользу также играет неопределенная ситуация в Афганистане. Уход оттуда американцев неизбежно усугубит противоречия Индии и Пакистана, которые столкнутся в этой стране. С другой стороны, приход в США к власти демократов едва ли подтолкнет вывод американских войск, скорее, наоборот, что будет способствовать продлению «заморозки» ситуации.

Необходимо отметить, что администрация Байдена явно никак не связана с нефтегазовым лобби и не заинтересована в экспансии на рынках углеводородов, что она уже продемонстрировала. При этом Байден усекает амбиции нефтяников. Резкий отказ от давления по «Северному потоку-2» демонстрирует, что и в газовой отрасли новый американский лидер не будет вести себя столь же агрессивно, как и его предшественник.

Впрочем, если Трамп упирал на экономику, то Байден прямо говорит о необходимости политического давления на Россию на газовых рынках и не скрывает того, что его цель подвинуть Россию не для того, чтобы запустить туда американских поставщиков, а для того, чтобы снизить влияние Москвы на страны, которые покупают у нее газ.

Так что давление, очевидно, будет нарастать. И, надо понимать, что далеко не только в направлении «Северного потока»…

Москва, Дмитрий Родионов

© 2021, РИА «Новый День»