19 – 21 августа 1991 года произошла попытка государственного переворота: путч ГКЧП (так называемого «государственного комитета по чрезвычайному положению»). Самое примечательное в августовском путче – нерешительность действий его участников. Ведь какой состав, какие должности:

Янаев – заместитель Президента СССР.

Павлов – премьер-министр СССР.

Бакланов – заместитель председателя Совета обороны СССР.

Крючков – председатель КГБ СССР.

Пуго – министр внутренних дел СССР.

Язов – министр обороны СССР.

Остальных двоих – Стародубцева (председатель Крестьянского союза СССР) и Тизякова (президент Ассоциации государственных предприятий), в принципе, можно в расчёт не принимать. Они, конечно же, использовались в качестве декорации: изображали народ. А те, вышеперечисленные, товарищи занимали ключевые должности в государстве, контролировали всё, что нужно для успеха, и имели все ресурсы: правовые, силовые, интеллектуальные. Люди с большим трудовым стажем – надо думать, опытные. И что же они предприняли?

Изолировали Горбачёва? Да он сам себя изолировал: заблаговременно уехал в Форос и удачно заболел. Подписание нового союзного договора – о новых принципах взаимоотношений между республиками – было назначено на 20 августа. Невозможно поверить, что Горбачёв (Президент СССР!) именно в этот момент случайно уехал отдыхать. Мол, просто так совпало. Новый договор – это ведь не рядовое событие: это новая эпоха в жизни страны. Ответственный человек не может в такой момент взять и уехать. Значит, это не случайность. И, как он сам потом признался, он был в курсе планов путчистов. Следовательно, решил отсидеться, не принимая ничью сторону – до победы.

В принципе, этот его ход понятен, если учесть, что он не собирался разрушать СССР, менять государственный строй в стране и отдавать власть. Просто, его перестройка вышла из-под контроля, и он не мог ничего с этим поделать. Ему была выгодна победа ГКЧП, но в то время он уже зарекомендовал себя как прогрессивный политический деятель, «перестройщик», инициатор политики «нового мышления», и в этом качестве уже был признан и обласкан на Западе. Понятно, что Горбачёву не хотелось терять эту позицию. Оба варианта победы ему были выгодны – но только при условии, что он в этом не участвует. Поскольку участие на стороне победителя означает осуждение со стороны проигравших. Если проиграет советская номенклатура, стоявшая за ГКЧП (включая и самого Горбачёва), это плохо – свои ведь проиграют! И если проиграют «перестройщики» (включая и самого Горбачёва) – это тоже плохо: положение вернётся к исходному, вдобавок, поддержка Запада будет утрачена.

Поэтому, будь его воля, он не то что в Форос – он бы спрятался так, что его вообще никто не нашёл (пока всё не кончится). Сам бы зарылся глубоко в тину и отключил связь. Разбирайтесь там, как знаете (ну, собственно, это он и сказал будущим путчистам: «Чёрт с вами, делайте, что хотите»). По этой причине трудно всерьёз относится к утверждению, что путчисты изолировали Горбачёва в Форосе.

А Ельцина вообще не изолировали! Правда, отправили «Альфу», как бы блокировать его на даче в Архангельском, но именно, что «как бы»: на самом деле такого приказа не было. И когда понадобилось, Ельцин беспрепятственно уехал в Москву выступать с бронетранспортёра. Никто не помешал ему объявить комитет по чрезвычайному положению незаконным, а все действия комитета – преступными. Ельцин принял на себя полномочия верховной власти, издал Указ о переподчинении себе всех государственных структур, включая силовые, и объявил, что все, кто будет помогать ГКЧП, будут считаться преступниками. И ему ничего не противопоставили, ничего не возразили. А молчание, как известно, – знак согласия.

Нагнали в Москву бронетехники и солдат. И не использовали. Органы государственной власти не захватили. Никого из ключевых фигур не арестовали. Ограничились публикацией в газетах и выступлением по телевизору на пресс-конференции. Тексты – «Заявления Советского руководства», «Обращение ГКЧП» и «Постановление ГКЧП № 1» – не убедительны. И даже вызывают желание посмеяться над слезливым заявлением: «Соотечественники! Граждане Советского Союза! В тяжкий, критический для судеб Отечества и наших народов час обращаемся мы к вам! Над нашей великой Родиной нависла смертельная опасность!.. Насаждается злобное глумление над всеми институтами государства!»

UАга. Злобное, понимаешь, глумление. Обидели страдальцев. И в то же время, эти страдальцы вводят чрезвычайное положение по всей стране, лишают граждан конституционных прав, поднимают армию и спецслужбы (чтобы убивать граждан), отменяют действие новых законов, приостанавливают деятельность политических партий, общественных организаций и массовых движений, запрещают все массовые мероприятия, вводят цензуру, запрещают трансляцию телеканалам и радиостанциям, а также издание газет и журналов.

А «органам власти и управления» предписывается незамедлительно принять ряд мер по улучшению материального положения населения, в духе «сделать всем хорошо». При этом хозяйственные меры, которые они излагали в своём Постановлении №1, явно демонстрируют, что путчисты экономически безграмотны. Пожелать, чтобы всем было хорошо – каждый может. Но как это осуществить?

Скорей всего, именно в этом причина нерешительности и последующего провала путчистов. Они знали, чего не хотели, и как этого достичь. Они не хотели терять власть и возможности, которые она предоставляет. Они рассчитывали удержать власть силовым путём.

Но они не знали, что делать дальше. Как быть с экономикой? Продолжать то, что было в СССР? Но именно из-за советской экономики и возникли все эти проблемы, которые должна была решить «перестройка». Поэтому, возврат к прежнему положению был невозможен. Требовался другой способ хозяйствования. Горбачёв уже попробовал – «ускорение», «хозрасчёт» – и у него не получилось. Что могли предложить путчисты?

«Инвентаризация всех наличных ресурсов продовольственных товаров первой необходимости». «Повышение организованности, наведение порядка и дисциплины во всех сферах жизни общества». «Строгое выполнение мер по сохранению, восстановлению, на период стабилизации, вертикальных и горизонтальных связей между субъектами хозяйствования на всей территории СССР». «Установить и поддерживать режим строгой экономии, материально-технических и валютных средств». «Разработать и проводить конкретные меры по борьбе с бесхозяйственностью и разбазариванием народного добра». Ну, и так далее.

Но это всё меры, которые и так применялись, и толку от них не было никакого: дошли уже до карточек на продукты питания. А ничего другого они предложить и не могли – потому что ничего другого не знали. То, что предлагали экономисты, им не нравилось, так как в результате они теряли власть. Но других путей не существовало. Можно было, конечно, удерживать ситуацию как есть до полного обрушения экономики, но катастрофа была уже не за горами, так что это тоже был не выход. Соответственно, утрата власти в любом случае была неизбежна.

Политический кризис – это в данном случае управленческий кризис в сфере экономики. Путчистам следовало показать себя «крепкими хозяйственниками», принимая адекватные экономические меры. В этом случае шанс на победу у них был. Но в сложившейся ситуации адекватные меры – это «капиталистические» меры, которые требовали сноса существовавшей советской экономики, отстранения от власти тогдашней правящей номенклатуры. Для путчистов этот путь был принципиально невозможен. По этой причине, шанса на победу у них не было.

Челябинск, Сергей Ясинский

© 2016, РИА «Новый День»