Складирование отходов Томинского ГОКа в Коркинском разрезе приведет к катастрофе. Об этом заявил горный инженер, кандидат технических наук Эдуард Мильман.

Как передает корреспондент РИА «Новый День», эксперт объяснил, почему нельзя проводить рекультивацию разреза по схеме, предложено РМК:

«В 2015 году директор Челябинской угольной компании Валерий Кальянов говорил о будущем Коркинского разреза. Дословно: «Самый реальный проект рекультивации – сделать более пологими борта разреза, укрепить их. Этим мы занимаемся уже несколько лет. Затем предстоит засыпать дно карьера породой, примерно на сто метров, и дать заполниться грунтовыми водами. Ученые доказали, что глубина водоема будет не более 30 метров. К бровке вода точно не поднимется, до поверхности останется около 300 метров. Вероятно, в водоем пустят карпа, карася, какую-то другую неприхотливую рыбу. Зимой, когда он замерзнет, по склонам вполне можно будет кататься на лыжах. А мусорную свалку в карьере делать категорически нельзя. Целые подземные реки выходят в разрез, в среднем каждый час со дна выкачиваем насосом 240 кубометров воды (летом – больше, зимой – меньше). Связи подземных вод не изучены. А если зараженные воды пойдут в Шершни, в другие водоемы? Ни один эколог этого не позволит, забудьте».

Выводы из вышеизложенного:

• Первое – нужно засыпать дно карьера на высоту 100 метров, чтобы затушить эндогенные пожары и создать упорные барьеры для предотвращения оползней.

• Второе – не изучены связи подземных вод.

• Третье – мусорную свалку в карьере делать категорически нельзя.

Казалось, что поставлены реальные задачи и их надо решать. И они до 2016 года выполнялись. Многие челябинцы даже не знали, что рядом с городом есть самый глубокий в мире угольный разрез. С появлением идеи складирования отходов обогатительной фабрики Томинского ГОКа в разрез работы по предупреждению и тушению эндогенных пожаров сократились, и Челябинск стал задыхаться от гари. И нам предлагают ждать окончания этой экологической катастрофы ориентировочно до 2042 года», – отмечает Мильман и предлагает смоделировать вариант рекультивации Коркинского разреза, о котором говорил Кальянов. По данным РМК параметры выработанного пространства по поверхности – 3 тыс 120 на 2 тыс 570 метров; по дну карьера – 500 на 130 м; глубина – 493 м. Параметры бортов разреза на высоте 100 м от дна составляют 1 тыс 100 на 260 на 100 м. Объем этого пространства – 28,6 млн кубометров. Таков должен быть объем породы, чтобы засыпать разрез на 100 м.

Перегоревшая порода находится в 1 тыс 400 м от разреза – это его отвалы. Мильман предлагает поставить конвейеры: «Трасса для конвейеров проходит по степи: нет жилья, нет дорог, т.е. нет никаких препятствий, да и длина трассы в десять раз короче РМК-шного варианта. И на работу транспортера зимой не влияет мороз, летом – жара. Опыт транспортировки горной массы у коркинцев есть. Порой длина конвейерных линий в разрезе достигала 7 километров. В настоящее время российскими заводами выпускаются конвейеры различной длины (до 10 км) и мощности (от 3 тыс кубомтров в час и более). Возьмем для расчёта конвейер мощностью 3 тыс кубометров. Время работы – 18 часов в сутки и 300 дней в году. Суточный объем транспортированной породы составит 54 тыс м3; за год – 16,2 млн. то есть, засыпать разрез на высоту 100 метров можно менее чем за 2 года.

Если сейчас начать действительную рекультивацию выработанного пространства Коркинского разреза путем засыпания его породой, то результат можно было бы продемонстрировать участникам ШОС и БРИКС. И погасив пожары, можно и нужно сделать разрез центром экстремального туризма. Причём занятость трудящихся будет не 20 лет, а сколько выдержит сам рабочий. Уверен, побывать на борту, да и в самом разрезе – самом глубоком в мире, познакомиться с жемчужиной социалистического производства найдётся не мало желающих. Разрез сам будет зарабатывать». Мильман объясняет: засыпать породой дно карьера на 100 и более метров нужно потому, что на этой высоте находятся самые нижние водоносные горизонты, и это позволит восстановить подземный водоток. Кроме того, такой способ рекультивации предотвращает контакт воды с бортами и устраняет опасность оползней. А вот вариант рекультивации, предложенный РМК, по мнению экспертов, не выдерживает никакой критики. «Взаимодействие воды с породами бортов разреза неминуемо приведет к оползневым явлениям, о чем многократно говорили производственники: «… на проявление оползневых явлений оказывало обводнение уступов и скапливание воды на бортах …». Даже в отчете Санкт-Петербургского горного университета экспертная комиссия, состоящая из докторов и кандидатов технических наук, пришла к выводу, что «деятельность, предусмотренная проектными решениями … может быть реализована при соблюдении следующих рекомендаций:

1. Провести дополнительный комплекс работ по оценке устойчивости бортов горой выработки угольного разреза «Коркинский» в процессе его ликвидации, учитывающий гидро-геомеханические условия разреза.

Проведен? Нет!

2. Выполнить прогноз гидродинамического режима подземных вод при затоплении разреза с использованием численного геофильтрационного моделирования, базирующегося на результатах режимных наблюдений.

Выполнен? Нет!

Кстати, по первому пункту рекомендаций требуемые исследования для других целей были выполнены в 1975-1995 гг. ИГД им. Скачинского НИОГР и вошли составной частью в директивные документы Министерства угольной промышленности. К сожалению, РМК скрыла этот факт и не представила материалы для экспертной оценки, т.к. они указывают на бессмысленность заливать выработанное пространство Коркинского разреза, что приведет к дальнейшей деформации бортов карьера и разрушению поселка Роза. Экспертная комиссия предлагает вести наблюдения (сейчас это называется мониторинг) за атмосферой, за пожарами, за деформацией земной поверхности, за подземными водами и их химическим составом. Вопрос: а что делать, если мониторинг даст отрицательный результат? И зачем Челябинской области такое экологически опасное предприятие? К сожалению, ясного и четкого ответа нет».

Мильман напоминает: действующие сегодня в области экологически опасные производства появились, когда страна переживала трудности войны и восстановления народного хозяйства. И спрашивает: зачем сейчас рядом с миллионным городом строить новое производство, после которого навсегда будет потеряно более 3 тысяч гектаров лесов и степей?

«Не сомневаюсь, что жители хотят работать на станкостроительных, машиностроительных заводах, собирая компьютеры, телефоны, радио, на худой конец, часы, хотят работать на высокотехнологичных рабочих местах, – говорит эксперт. – Если это не получается, надо думать, думать серьезно, почему не получается, а не хвататься за лопату. Учтите, уедут из Челябинска апологеты Томинского ГОКа, а нам с вами, всем – служащим, врачам, судьям, учителям, рабочим, бизнесменам, полицейским, ученым и т.д., придется навсегда здесь жить. И пусть мне докажут, что я не прав».

Челябинск, Светлана Намская

© 2019, РИА «Новый День»