Юристы бывшего руководителя комитета по управлению имуществом и казной (КУИиК) городского округа Среднеуральск Сергея Петрова намерены опротестовать решение Верхнепышминского районного суда от 10 июня 2016 года, согласно которому ближайшие три года экс-чиновник должен провести в колонии общего режима. По информации источника, знакомого с ситуацией, соратники Петрова уверены, что данный приговор носит заказной характер и вся эта «антикоррупционная» спецоперация связана с борьбой крупных застройщиков за среднеуральскую землю.

Напомним, в начале лета бывшие замглавы администрации Среднеуральска по ЖКХ Александр Астахов и глава комитета по управлению имуществом и казной ГО Среднеуральск Сергей Петров были признаны виновными в злоупотреблении должностными полномочиями. По версии следствия, с 2009 года по 2013 годы Астахов и Петров способствовали передаче земли площадью более 50 гектар дачному некоммерческому партнерству «Коптяки», который был в их управлении. Причем земля была отдана по заниженной стоимости. Затем все участки ДНП «Коптяки» были проданы третьим лицам, но уже по рыночной цене. Суд приговорил Астахова к пяти годам лишения свободы в колонии общего режима, а Петрова – к трем. Ущерб от их действий, по версии следствия, составил 77 миллионов рублей.

Между тем, в редакцию поступило письмо от представителя среднеуральской общественности, который уверен в невиновности Сергея Петрова, приводит аргументы в защиту своей точки зрения и говорит о заказном характере всего процесса. Аргументационная часть письма озаглавлена – «Четыре причины не согласиться с приговором». Приводим текст послания практически без правок и сокращений:

«1. Отсутствие мотива:

Самое слабое место в версии следствия – корыстный умысел, который является неотъемлемой составляющей ст. 285 УК РФ, по которой Астахову и Петрову было предъявлено обвинение. Если говорить о втором фигуранте дела, никаких доказательств наличия корысти в его действиях следствие суду не представило. Финансовые дела Петрова с 2009 года и по сей день ни в коей мере не улучшились: ни банковских счетов с крупными суммами, ни дорогостоящих приобретений у него за это время не было. Свидетели, опрошенные в ходе судебного разбирательства, также подтвердили: в результате сделки Петров ничего не получил. Тогда почему его статус свидетеля (в ходе предварительного следствия Петрова опрашивали именно в этом качестве) впоследствии сменился на обвиняемого?

Вывод напрашивается только один: дело, явно шитое белыми нитками, собирали из того, что было. Чтобы схема «преступного деяния» выглядела правдоподобно, она не могла обойтись без участия председателя КУИиК, который выполнял распоряжения главы городского округа, в том числе, по сделкам с землей. Сам по себе Астахов ни как заместитель главы, ни как исполняющий его обязанности, оформить весь пакет документов не мог – это прямая обязанность руководителя КУИиК. Получается, что Петров попал на скамью подсудимых, по сути, только из-за того, что оказался не на той должности не в то время. В данном случае посадили не человека – посадили должность.

2. ДНП не имело отношения к Петрову

Второй заметный пробел в материалах дела касается создания ДНП, якобы подконтрольного Астахову и Петрову, для передачи ему пресловутых земельных участков. По версии обвинения, в числе пайщиков ДНП были знакомые Астахова, которые выполняли его распоряжения, в том числе, касающиеся земли.

Однако Петров с ДНП никак связан не был и, соответственно, управлять им не мог. Единственный его знакомый, который оказался в числе участников ДНП, – Турецкий – о факте своего членства в ДНП вообще не знал (как не знал о нем и Петров), в его деятельности не участвовал, распоряжений от Петрова относительно работы ДНП не получал и, соответственно, не выполнял. Так на каком основании ДНП может быть названо подконтрольным Петрову? Таких оснований, на мой взгляд, нет.

3. Стоимость земли определял независимый оценщик

Для тех, кто не видел своими глазами участки, стоимость которых следствие первоначально приравнивало к сотням миллионов рублей (позже цена снизилась в несколько раз), поясняю: речь идет большей частью о заболоченной местности, которую ежегодно в период таяния снега покрывает вода. Попытка просто пройти по этой «золотой» земле ранней весной без обуви типа сапоги-болотники априори не имеет смысла: по рассказам местных жителей, однажды в этом болоте утонул даже трактор…

Такие специфические особенности данных земельных участков объясняются наличием больших объемов торфа. Это обстоятельство подтверждено экспертами, заключения которых приобщены к материалам дела. Его учитывал при составлении оценки независимый специалист, который готовил расчет стоимости земли для ее выкупа арендаторами (еще один важный момент: земля изначально не была свободной, она находилась в аренде задолго до прихода Астахова и Петрова на работу в администрацию Среднеуральска; позже арендатор реализовал свое законное право на выкуп участков).

Оценщик – Сергей Радько – оценил участки приблизительно в 4 миллиона рублей. Выступая в суде, он подтвердил, что свою оценку считает правильной. По его словам, Петров на него не давил, не угрожал, не обещал ему вознаграждения за «нужную» сумму оценки. Принимая это во внимание, ответственность за качество и достоверность оценки разумно целиком и полностью возлагать на оценщика, а вовсе не на Петрова (который, к слову, специалистом в данной области не является), как это пыталась представить сторона обвинения.

Парадоксально, но благодаря оценке Радько (заниженной, по мнению обвинения) бюджет городского округа получил за участки гораздо больше денег, чем готовы «дать» за них другие эксперты. Причем не просто «больше», а в 4 миллиона раз больше. Согласно официальным заключениям экспертов (они также приобщены к материалам дела), с учетом многомиллионных затрат на выторфовку, которую необходимо произвести, чтобы земля стала пригодной для использования в каких-либо целях, цена «золотой» земли будет равна примерно одному рублю.

4. Сделка по передаче земли была публичной

Следствие утверждает, что Астахов и Петров провели сделку по отчуждению земли, пользуясь временным отсутствием главы городского округа Злодеева, а публичные слушания были организованы формально. Однако в местной газете заблаговременно было опубликовано объявление о назначении публичных слушаний (экземпляры газеты приобщены к материалам дела), и несколько свидетелей подтвердили, что встреча с населением в указанный день и час действительно состоялась. Где же здесь признаки «формального» подхода к подготовке и приведению слушаний?

Кроме того, не стоит забывать, что процесс передачи земли новому собственнику длился около двух лет и был открытым. За это время глава мог – при желании – остановить процесс на любой стадии. Даже после подписания документов. Почему же он этого не сделал? Вероятно, потому, что в это время «живые» деньги были нужны городской казне, как воздух. Город на условиях софинансирования строил детский сад, завершалось строительство дома обманутых дольщиков и так далее. В такой ситуации реальные 4 миллиона «здесь и сейчас» значили намного больше, чем виртуальные 100 или даже 200 миллионов – «может быть, когда-нибудь, если найдется покупатель». Поэтому глава не стал опротестовывать сделку, найдя применение поступившим в бюджет деньгам.

Несомненно, юристы отыщут в материалах дела и другие несоответствия, которые лягут в основу кассационной жалобы. Тот факт, что приговор судьи Кипеловой будет обжаловаться во всех существующих инстанциях, не вызывает сомнений: редко кто бывает столь последователен и настойчив в доказательстве своей невиновности, как человек, несправедливо осужденный и незаслуженно лишенный свободы.

Однако даже на первый взгляд перечисленных «дыр» в приговоре достаточно, чтобы прийти к очевидному выводу: судья изначально встала на сторону обвинения. Только так можно объяснить враждебность и неприязнь по отношению к стороне защиты и обвиняемым, на которую обратили внимание некоторые свидетели. Этим же, очевидно, объясняется и пренебрежение обязательными процессуальными нормами. Например, судья Кипелова посчитала возможным зачитать показания, данные рядом свидетелей в ходе предварительного следствия, хотя сторона защиты возражала против этого, а в данном случае необходимо согласие всех участников процесса.

Обращает на себя внимание еще один момент: судом была инициирована независимая экспертиза стоимости земельных участков, проведение которой судья Кипелова поручила Областному центру экспертиз. В ходе процесса эксперт присутствовал на заседаниях и не смог внятно ответить на ряд вопросов со стороны защиты. Например, почему, оценивая болотистую местность, предназначенную под дачи и огороды, он в качестве аналогов по цене берет сухие участки, предназначенные по индивидуальное жилищное строительство и расположенные в элитных коттеджных поселках? Почему основывается на документах 2011 года, оценивая рыночную ситуацию 2009 года, когда цены были принципиально другими?

Словом, когда эксперта практически уличили в некомпетентности, составленная им экспертиза была признана судом некорректной. Тогда судья Кипелова принимает единственно возможное решение – провести повторную экспертизу. Однако при этом, во-первых, игнорирует требование стороны защиты изначально корректно сформулировать вопросы для эксперта, и, во-вторых, поручает проведение экспертизы… тому же учреждению, что и в первый раз. Стоит ли удивляться тому, что второе заключение Областного центра экспертиз было практически идентично первому и по некорректно примененным аналогам, и по использованной методике, основанной на рекомендациях все того же 2011 года. Единственным существенным отличием между экспертизами была итоговая цена земли: в первом заключении она равнялась приблизительно 100 миллионам рублей, а во втором упала до 77 миллионов. Почему? Вопрос открытый.

Чем же вызвана очевидная для окружающих предвзятость судьи Кипеловой? Личной неприязнью к обвиняемым? Недостатком опыта и профессионализма (до недавнего времени она работала секретарем в суде)? Избытком общения с прокурором (адвокат Петрова в ходе судебного разбирательства неоднократно требовал внести в протокол свой протест по поводу недопустимо частого посещения кабинета судьи представителем стороны обвинения)? Или тем, что дело – и приговор – изначально носили заказной характер?

Сегодняшний собственник болотистых участков (крупная строительная корпорация) имел намерение реализовать здесь уникальный архитектурный проект, и ради этого готов был пойти на многомиллионные затраты, в том числе, по выторфовке и отсыпке участков твердым грунтом. Так, может быть, дело Астахова и Петрова – мелкий, но необходимый элемент сложной мозаики под названием «борьба застройщиков за новые рынки»?

Если допустить подобную возможность, многое становится понятным: и работа судьи в тандеме с обвинением (подсудимые были «назначены» виновными с самого начала, а в ходе процесса шел лишь поиск обоснований для обвинительного приговора); и то, что участки, переданные в собственность ДНП еще в 2010 году, попали под внимание правоохранительных органов лишь спустя несколько лет, когда их приобрела строительная корпорация; и отсутствие интереса к исходу дела со стороны «как бы потерпевших» – администрации городского округа, представители которой ни на заседаниях суда, ни на оглашении приговора не появлялись; и заявленный параллельно с уголовным делом гражданский иск по возмещению ущерба, обеспечением которого является арест, наложенный на земельные участки; и многое другое.

Поговорка «Пока паны дерутся, у холопов чубы трещат» характеризует сложившуюся вокруг данного дела ситуацию наилучшим образом. Сильные мира сего, занятые переделом собственности, едва ли заметили, что ангажированный ими приговор суда мимоходом отнял несколько лет жизни у двух человек», – резюмирует автор текста.

Насколько весомой покажется данная аргументация вышестоящим инстанциям – пока предсказать сложно. Остается дождаться активизации петровской защиты и последующих судебных баталий.

Екатеринбург, Елена Васильева

© 2016, РИА «Новый День»