Двадцать лет назад, 17 августа 1998 года, в России был объявлен дефолт. За ним последовал тяжелейший экономический кризис – рубль обесценился в три раза, разорились сотни предприятий, банковская система на несколько месяцев была парализована, уровень жизни населения резко упал. РИА «Новый День» опросил разновозрастных участников тех событий, чтобы узнать, чем запомнился лично им тот «черный понедельник».
Евгений Артюх, предприниматель, бывший депутат заксобрания Свердловской области:
«Я очень хорошо помню дефолт. Именно в тот день я взял валютный кредит – 50 тысяч долларов. Представляете? И еще помню, как поехал покупать в магазин галогенные лампочки – они тогда были в моде, и у меня дома было освещение только на них. И лампочки эти были импортные. Чтобы купить шесть или восемь штук, мне пришлось выложить буквально все деньги из кармана, потому что тогда цены уже автоматически пересчитали по новому курсу. Потом я сел в машину и начал слушать СМИ – там уже нагнетали, что везде всё дорожает. У меня возникло ощущение, что из-за этой экономической ситуации на нас опускается железный занавес, который закроет страну от всего остального мира. Ехал и думал: если мне нужно столько денег, чтобы купить шесть лампочек, как же мы дальше жить будем?
Такой был шок в первый день. Потом масштаб цен изменился, и стало более-менее терпимо. Я тогда руководил юридической группой компаний «Лев», у нас сначала тоже была турбулентность – что делать и как быть? Например, совершенно упали заказы на регистрацию компаний, корпоративных событий. Зато выросло количество запросов на взыскание долгов через суд, увеличилась доля банкротств. Так что за счет диверсификации нашей фирмы мы в дефолт даже приросли. Тогда еще колоссально упали цены на недвижимость. Я помню сделку, когда квартира за сто тысяч долларов после дефолта была продана за 13 тысяч. И те, у кого были тогда деньги, вкладывали в недвижимость. Один наш клиент говорил: «Дефолт – это классно. У меня деньги в валюте, и я теперь на тысячу долларов могу месяц содержать свой офис со всеми сотрудниками».
Да, сначала был шок, но потом и люди, и фирмы привыкли к новой ситуации и как-то пережили ее».
Константин Киселев, политолог, депутат гордумы Екатеринбурга:
«В те годы я упорно трудился на самых разных поприщах. Работал грузчиком, политконсультантом, делал мебель. И принцип был такой: получать зарплату только в долларах или сразу переводить рубли в доллары. Возможно, такие экономические подстраховки уберегли меня от серьезных потрясений и в будущем помогли подняться. Но сам тот день – 17 августа – не помню. Значит, где-то работал в это время, пахал».
Анатолий Гагарин, директор Института системных политических исследований и гуманитарных проектов:
«Все в Екатеринбурге тогда побежали покупать какие-то товары, нужные и ненужные. Люди стремились обменять рубли на что-то материальное, потому что деньги обесценивались, и хватали всё, что лежало на прилавках. Запомнилось именно это стихийное движение. И при этом народ не терял чувства юмора, хотя мало кто тогда понимал размер финансовой катастрофы. Возможно, самоирония и помогла нам спастись. Помню, что я тоже купил тогда кофеварку, а потом пользовался ею и вспоминал про дефолт. У друзей были такие же вещи, купленные в тот день. Сейчас по истечении времени понимаешь и масштабы того экономического потрясения, и что страна сумела выйти из кризиса. Так что наш народ уже ничем не испугаешь».
Евгения Вирачева, корреспондент РИА «Новый День»:
«Очень хорошо помню этот день. Тогда как раз вышел первый номер газеты «Вечерние ведомости из Екатеринбурга», где мы с моим молодым человеком начинали свою трудовую деятельность. На первой полосе был пророческий заголовок: «Килька страшно подорожает!». После работы мы пошли в «Центральный гастроном», закупиться самыми основными продуктами – ходили слухи, что за ночь подорожает ВСЁ! Толпа там была страшная, людей – как селедок в бочке. И в этой толчее у меня из сумки сперли кошелек с первым полученным мной в жизни журналистским гонораром».
Николай, в 90-е годы был предпринимателем в ХМАО:
«После этого дефолта экономика начала расцветать, и спасибо за это Кириенко. Да, его сняли после дефолта. Да, цены пошли вверх. Зато начались какие-то платежи. До дефолта экономика стояла, два-три-четыре года я деньги видел только на бумажке акта выполненных работ – мне были должны, но никто не платил. Вся Россия сидела на одних обещаниях. У нас в городе за год или полтора до дефолта сгорела дача, в которой был начальник финотдела администрации. Он работал так: надо было идти стоять к нему в очереди, падать в ноги и вымаливать, чтоб он отдал тебе твои же деньги, которые ты заработал! Кто-то, видимо, не дождался – его сожгли.
Так вот. После дефолта рубль упал, это было неприятно. Зато начались выплаты. Лучше получать хоть что-то, хоть совсем немного, чем не получать вообще ничего. А потом экономика пошла в рост, и я быстро накопил на квартиру».
Алексей, житель Екатеринбурга:
«Я выпускные экзамены сдавал в кирзовых сапогах. На обувь нормальную денег не было, а рабочие сапоги выдавали отцу. Если брюки или штаны сверху сделать, то не особо заметно. И в моем в классе на это как раз никто внимания не обращал – хреново всем было. Хотя школа была довольно престижной – там учились дети известных в городе чиновников».
Павел, житель Екатеринбурга:
«В этот день я вернулся из своей первой поездки в детский оздоровительный лагерь на Черном море. Тогда мне было 14 лет. В поездку родители дали мне немного денег на карманные расходы. Помню, банка чипсов в Геленджике стоила 11,5 тысяч рублей (до деноминации, – прим. ред.), а вкусное эскимо крем-брюле в белой глазури – 3,5 тысячи. Но после возвращения из лагеря я еще очень долго не мог купить ни того ни другого, так как наш семейный бюджет не перенес бы таких трат. Цены взлетели космически. Экономили каждую копеечку. Родители крутились как могли, а я в свою очередь мог обежать множество магазинов, чтобы сэкономить хоть чуть-чуть, и даже торговал на микрорынке петрушкой, выращенной на огороде».
Екатеринбург, Валентина Ярославцева
Отправляйте свои новости, фото и видео на наш мессенджер +7 (901) 454-34-42
© 2018, РИА «Новый День»