«Новый Регион» продолжает серию публикаций, посвященную самым известным специалистам в отраслях медицины Свердловской области, в рамках проекта «Врачебная тайна». Героем нового выпуска стал главный внештатный психотерапевт Свердловской области Михаил Перцель, который рассказал о том, сколько душевнобольных ходят среди нас, как отсутствие школьных психологов сказалось на числе суицидов в России, почему трудоголики ссорятся с родными, и о том, когда же общество перестанет быть агрессивной средой.

Новый Регион: Михаил Григорьевич, почему уровень доверия к психотерапевтам и психологам на Западе выше?

Михаил Перцель: В последние десятилетия психиатрия на западе не воспринимается как репрессивный механизм, который может привести к ограничениям в повседневной жизни. Хотя люди, страдающие серьезными психическими заболеваниями, в любой стране будут иметь некоторые ограничения – например, в праве водить автомобиль или иметь оружие. Разницы в подходах нет – есть проблема в сложившемся восприятии, в культурных традициях. Хотя в настоящее время и в нашей стране люди все с меньшей опаской относятся к психиатрам и психологам.

НР: А что касается доступности – наш человек может с одним полисом ОМС прийти в клинику и пожаловаться на психологические проблемы?

М.П.: Традиционно психиатрия, как и другие социально значимые отрасли медицины, находились в зоне бюджетного финансирования, а не страхования. Сейчас идет процесс перевода всех специальностей на ОМС, хотя часть услуг будет предоставляться либо по ДМС, либо за деньги самого пациента. Так принято и на западе – помощь и психолога, и психотерапевта требует непосредственной вовлеченности человека, он не может быть пассивным ее получателем. Предполагается, что есть и его ответственность за результат лечения. В том числе ответственность финансовая.

НР: Люди часто боятся обратиться к психотерапевту, потому что боятся потерять время, например, если его положат в стационар…

М.П.: Довольно часто сталкиваемся с этим. Плюс с тем, что люди откладывают лечение, потому что им нужно сохранить работу, содержать семью.

НР: А компромиссные варианты есть?

М.П.: Это либо короткие курсы, либо амбулаторная психотерапия – когда пациент посещает специалиста с какой-то периодичностью, например, после работы. Да, это растягивает процесс, но отнимает меньше рабочего времени – и та армия частнопрактикующих специалистов, которые есть в регионе, как раз и направлена на эту часть населения.

НР: Говоря об уровне заболеваемости, каков он у свердловчан?

М.П.: Исследования проводятся довольно редко, но наши центральные институты подтверждают, что треть населения – т.е. 30-40% – имеют психологические расстройства или психические заболевания. Если говорить про пациентов системы здравоохранения, то эта цифра в два раза больше – просто потому что человек, идущий за помощью к врачам, чаще находятся в худшем состоянии, чем остальные. Несколько лет назад Свердловский областной центр медицинской профилактики проводил скрининговое исследование в городах региона – и были выявлены достаточно большие цифры по охваченности тревожными расстройствами, которые достигали 60% населения.

НР: А возраст у расстройств меняется?

М.П.: Да, они молодеют. Впервые неврозы были описаны у людей определенного возраста – 30-35-летних. Фрейд, например, описывал истерию у женщин т.н. бальзаковского возраста. Теперь мы констатируем, что неврозам подвержены все – от детей до пенсионеров. Может, это связано с тем, что диагностика стала более прицельной, а, может, потому что у людей появилась более широкая база для формирования неврозов. Человек живет в постоянно меняющемся мире, к которому надо регулярно адаптироваться, и опираться на одни лишь природные механизмы адаптации уже бывает недостаточно. Например, страдают от этого люди с т.н. магическим мышлением, которое предполагает наличие каких-то сил, которые придут и восстановят справедливость, либо, наоборот, все испортят. Это и архаическое мышление советского человека, который привык, что за него все решает начальство, государство, а не он сам, а современная жизнь предполагает повышение собственной ответственности за качество своей жизни.

НР: Получается, люди, воспитанные, скажем 30-40 лет назад, по советским канонам, менее устойчивы к неврозам?

М.П.: Нет, иногда вера в справедливость, правду, в совесть является важным фактором стрессоустойчивости – и человек готов терпеть лишения ради служения своей жизненной цели или идеалу.

НР: Есть возможность, что через пару поколений масса негативных факторов станет настолько велика, что люди закалятся и станут стрессоустойчивы?

М.П.: Об этом можно говорить. Например, в середине 90-х наши специалисты столкнулись с «социальным стрессовым расстройством» – когда повышенной тревогой была охвачена большая часть населения, что было связано со сломом жизненных стереотипов. Сейчас об этом не пишут почти, потому что большая часть населения адаптировалась к новым условиям.

image

НР: Насколько современный человек подвержен так называемым воскресным неврозам? Рабочая неделя закончилась, и человек, лишенный занятий, начинает депрессовать.

М.П.: Это явление не современное, а всегда существовавшее, т.к. человек, отвлеченный на какую-то деятельность, нередко откладывает свои личностные проблемы на потом. Трудоголизм, например, вообще является симптомом психологического неблагополучия. Он заполняет работой, часто бесполезной, душевную пустоту. Пришли выходные – и человек вдруг оказывается перед своими проблемами один на один. В каникулы на телефон доверия нам поступает гораздо больше звонков от людей, которые столкнулись с конфликтами в семье. Не уехав на работу или на отдых, некоторые семьи начали ссориться чаще.

НР: Наверно, Интернет этому тоже способствует?

М.П.: Пожалуй. Интернет-общение предполагает большую свободу самовыражения и отсутствие напряжения обычного общения. И надо разобраться, а почему настоящее общение может вызывать дискомфорт.

НР: Поэтому в Интернете так много злобы?

М.П.: Интернет и социальные сети – явления достаточно новые, и мы находимся в фазе адаптации к ним. С одной стороны, в виртуальном пространстве человек может жить другой жизнью, реализуя свои потребности в агрессии, любвеобильности, стремлении к признанию, и т.д. И это полезно. С другой – это порождает недостаточно критическое ощущение себя, ощущение вседозволенности, а это может способствовать возможности вынесения разрушительных форм поведения вовне. В какой-то степени эти эффекты уравнивают друг друга, но Интернет нуждается в самоцензуре, потому что написанное слово увеличивает свою силу многократно. Помните, был эпизод, когда все СМИ раструбили о суициде подростка в центральной России – и тут же в других регионах начали повторяться подобные явления. Что-то вроде эффекта домино, сработал механизм подражания.

НР: Говорилось, что этой волне подростковых суицидов способствовала ликвидация института школьных психологов…

М.П.: Из-за того, что количество психологов уменьшилось в школах, действительно появились проблемы. Ведь школьный психолог – это специалист, который может оказать и первичную неотложную помощь, и образовательно-просветительскую для родителей, педагогов и самого ребенка, и помощь в адаптации ученика в школе, и помощь в решении части семейных вопросов в семьях учащихся. Это мощный инструмент в профилактике отклоняющегося поведения – от хулиганства и прогулов до наркомании и суицидов. И то, что в какое-то время количество школьных психологов убавилось, было большой ошибкой.

НР: По каким маркерам специалисты в области лечения психических расстройств понимают, что обстановка в обществе накаляется?

М.П.: Далеко не всегда проблемы сопровождаются учащением обращений к специалистам. Во время войн или кризисов количество неврозов обычно снижается, а в мирное время, наоборот, психологические проблемы выходят на первый план. Но через год мы совершенно точно увидим возросшее количество обращений с разными расстройствами.

Екатеринбург, Екатерина Норсеева

© 2015, «Новый Регион – Екатеринбург»

Публикации, размещенные на сайте newdaynews.ru до 5 марта 2015 года, являются частью архива и были выпущены другим СМИ. Редакция и учредитель РИА «Новый День» не несут ответственности за публикации других СМИ в соответствии с Законом РФ от 27.12.1991 № 2124-1 «О Средствах массовой информации».