Одним из следствий соперничества Китая и США на глобальном уровне стало постепенно превращение всех государств Восточной Азии в «заложников» усложняющихся китайско-американских отношений.
На региональном уровне это всецело относится к конкуренции за лидерство в восточноазиатском регионе между Пекином и Токио, пишет политический обозреватель Фонда стратегической культуры Александр Воронцов.
Есть и другая важная особенность международного положения в Восточной Азии. Поляризация государств по оси Вашингтон – Пекин приводит к еще более глубокому вовлечению Японии в сферу союзнических отношений с Америкой, тогда как обе Кореи и некоторые другие азиатские страны все больше тяготеют к Китаю.
Даже Республика Корея (РК) – военно-политический союзник США все теснее сближается с КНР, уже вытеснившей США и Японию с первой строчки в рейтинге торговых партнеров Южной Кореи.
Ряд американских экспертов предсказывают даже окончательный выход Сеула из-под влияния США и дрейф всего Корейского полуострова в сторону Пекина с возвратом последнего в традиционное лоно воссоздаваемого в Восточной Азии «китаецентричного» мира.
Иногда говорят и о возможности возрождения в Азии водораздела периода холодной войны: по одну сторону материк под эгидой Китая, по другую – островные государства под защитой США.
Сеул не на шутку обеспокоен тем, что расширение на зону Тайваньского пролива сферы ответственности американских воинских частей, расквартированных в Южной Корее, может втянуть южных корейцев – против их собственной воли – в потенциальный американо-китайский конфликт.
Это лишний раз подтверждает тесную взаимосвязь районов Корейского полуострова и Тайваньского пролива с точки зрения военно-политической безопасности. Здесь со времен Корейской войны 1950-1953 гг. изменилось не так много.
В связи с этим нельзя не упомянуть еще один, нередко обсуждаемый в последнее время сюжет – вероятность того, что в результате сложной стратегической игры между Вашингтоном и Пекином может быть заключена сделка об «обмене» Северной Кореи на Тайвань.
Отказ КНР от безоговорочной поддержки КНДР, нашедший отражение в солидарном голосовании в СБ ООН в июле (резолюция № 1695) и в октябре (резолюция № 1718) 2006 года, что подвергло Северную Корею жестким санкциям за проведение ракетных и ядерного испытаний, вроде бы говорит в пользу подобной гипотезы.
Однако Фонд стратегической культуры разделяет точку зрения тех востоковедов, которые серьезно сомневаются, что Пекин «сдаст» Пхеньян в обмен на Тайбэй.
Китайские руководители понимают, что согласие на тотальное давление, а тем более на военную акцию против их северокорейского союзника (не только в юридическом плане, но и в смысле многовековой традиции) способно нанести непоправимый ущерб геополитическим интересам и престижу Китайской Народной Республики в мире (прежде всего, среди азиатов) и стать сигналом к стратегическому отступлению КНР, что, скорее всего, перечеркнет ее надежды на возвращение в лоно родины «мятежного острова».
Специалисты часто отмечают характерное противоречие международных отношений в Северо-Восточной Азии. Этот один из наиболее бурно экономически развивающихся районов мира с высокой степенью интеграции (особенно в рамках ведущей «тройки» Япония – КНР – РК) является одним из немногих, где нет политических региональных организаций и механизмов, способных обеспечить хотя бы минимальный уровень военно-политической стабильности.
В связи с этим ряд экспертов, включая нынешнего посла США в Сеуле Александра Вершбоу, выступают энтузиастами построения в Северо-Восточной Азии регионального союза с широким использованием опыта ЕС. Другие же (их мнение представляется более обоснованным) доказывают утопичность подобных планов.
Становым хребтом и локомотивом европейского интеграционного процесса, повлекшего создание ЕС, был альянс ведущих на континенте экономических держав, Франции и Германии, на основе преодоления Парижем и Бонном негативного наследия двух мировых войн.
В Восточной Азии ситуация прямо противоположная: главные экономические гиганты – Япония и Китай – не только не встали на путь интеграции, но и допустили в последнее время ощутимое обострение двусторонних политических отношений1.
Сегодня можно говорить о нарастающим и долгосрочным соперничестве Пекина и Токио за лидерство не только в восточноазиатском регионе, но и в Азии в целом.
В период «холодной войны» Китай и Япония находились в «одной лодке» стратегического противоборства с Советским Союзом. С концом той эпохи мироориентация обеих стан изменилась.
Для Токио, особенно после событий 11 сентября, военно-политический союз с США не только не утратил актуальности, но в еще большей мере стал главной опорой в мире.
Для Пекина же отношения с Вашингтоном все больше наполняются конкурентным, потенциально конфликтным содержанием.
Не последнюю роль в комплексе японо-китайских противоречий играет не преодоленное наследие Второй мировой войны.
В Пекине, так же, как и Сеуле, Пхеньяне и некоторых других азиатских столицах, уверены, что «раскаяние» Японии за совершенные в военные годы преступления до сих пор носит формальный, неискренний характер.
В пример Стране восходящего солнца часто ставят Германию, которая, дескать, сумела уверить мир в искренности своего «раскаяния» за нацистское прошлое, подкрепив это выплатой внушительных компенсаций оставшимся в живых жертвам Третьего Рейха в различных странах.
У многих в Азии сохраняются опасения, что японский истэблишмент, считающий в глубине души действия своих предшественников эпохи Тихоокеанской войны скорее ошибочными, нежели преступными, способен в случае изменения международной обстановки воззвать к жизни призрак своего милитаристского прошлого.
В Японии же, напротив, в обществе сложился консенсус в плане того, что извинений за грехи прошлого было предостаточно: надо не «посыпать себе голову пеплом», а доказывать свое миролюбие соответствующим поведением на мировой арене.
Возвышение Китая с претензией на доминирующую роль в Восточной Азии в определенной степени стимулировало процесс пересмотра Японией послевоенного наследия, поиска идентичности в новых условиях после холодной войны, которая, собственно, и вывела японцев на путь превращения из «пацифистского» в «нормальное» государство.
В набор атрибутов последнего входят, конечно же, и «нормальные» вооруженные силы (а не нынешние силы самообороны) с расширенной зоной ответственности.
Частью данной тенденции стали общественное движение за изменение конституции страны, усилия по пересмотру и «обелению» истории участия Японии во Второй мировой войне (в том числе в школьных учебниках по истории), последовательные визиты бывшего премьер-министра Дзюнъитиро Коидзуми в храм Ясукуни, вызвавшие бурю негативных эмоций и породившие серьёзную обеспокоенность относительно новой роли Японии у ее соседей, прежде всего в Китае, обеих Кореях и некоторых других странах.
В Японии же, напротив, многочисленные протесты по этому поводу стали вызывать все более открытое раздражение и часто расцениваются теперь как попытки вмешательства во внутренние дела страны.
Одним из наиболее свежих и наглядных примеров бескомпромиссных столкновений двух восточно-азиатских гигантов является проигранная Японией «битва» за место постоянного члена Совета Безопасности ООН.
Данная задача была поставлена правительством Коудзуми в качестве внешнеполитического приоритета номер 1 в 2005 году, в рамках обсуждения в 60-летнюю годовщину ООН планов реформы этой организации. Для решения задачи не жалели ни сил, ни средств. Тем болезненнее стало фиаско.
И одной из главных причин его явилось сверхэнергичное противодействие Пекина. Японские дипломаты позднее высказывались в том духе, что они, конечно, предвидели оппозицию Китая, но то, что он разовьет такую «бешеную» энергию, задействует свой дипломатический корпус во всех странах мира, ожидать не могли.
Примечательно, что Пекину, умело использующему свой имидж «страны третьего мира», удалось переиграть Токио даже в борьбе за голоса африканских стран. И это несмотря на то, что Страна восходящего солнца традиционно является одним из главных международных доноров государств Черного континента и даже выдвинула специальную программу борьбы с голодом в этих странах, выделив под неё 500 млн. долларов.
Кое-кому эта эпопея напомнила историю более чем тридцатилетней давности, когда Пекин вытеснил Тайвань не только из СБ ООН, но и из самой этой международной организации.
Все это создает новые раздражители и в китайско-тайваньских отношениях. Один из таких раздражителей – «угроза» (с точки зрения Пекина) «возвращения» Японии на Тайвань.
Известно, что в силу различия моделей колониальной политики японской империи (на Тайване эта политика проводилась командованием ВМС, а в Корее и на материковом Китае – командованием сухопутных сил) среди тайваньцев период 1895-1945 годов вспоминают лучше, чем в большинстве других азиатских стран – жертвах японского милитаризма.
По этой и другим причинам расширяющиеся геополитические амбиции Японии на пути ее превращения в «нормальное» государство вызывают у Пекина и Тайбэя прямо противоположные реакции.
Если на материковом Китае, как и в обеих Кореях, включение Тайваньского пролива в зону ответственности сил самообороны Японии вызывает нескрываемую тревогу, то на Тайване это же обстоятельство воспринимают как стабилизирующий фактор, способный сбалансировать растущую мощь КНР.
В такой ситуации всем заинтересованным сторонам имеет смысл действовать крайне аккуратно, избегая провоцировать Пекин, и так обеспокоенный перспективой воплощения в жизнь американских планов «стратегического окружения» Китая.
Токио – Пекин, Всеволод Ягужинский
Токио – Пекин. Другие новости 11.01.07
В Багдаде дважды обстреляно посольство России. / «Падение Черного Ястреба-2»: США снова вторглись в Сомали. / Житель Таиланда вез в чемодане крокодила. Читать дальше
© 2007, NR2.Ru, «Новый Регион», 2.0
Публикации, размещенные на сайте newdaynews.ru до 5 марта 2015 года, являются частью архива и были выпущены другим СМИ. Редакция и учредитель РИА «Новый День» не несут ответственности за публикации других СМИ в соответствии с Законом РФ от 27.12.1991 № 2124-1 «О Средствах массовой информации».