Город Москва был основан в XI веке. Но основать город и создать его – между этим разница примерно такая же как между «зачать ребенка» и «воспитать ребенка». Основали Москву, действительно, то ли боярин Кучка, то ли Юрий Долгорукий. Но создали город, сделали его тем, что с веками превратилось в современную Москву, совсем другие люди. И в их числе, безусловно, выходец из украинской Волыни Петр, митрополит Киевский и Всея Руси.

Лихое время

Вторая половина XIII века… Страшное время было на Юго-Западной Руси, там где сейчас Украина. Лихое. Монголы наследников Чангис-хана уж если что-то начинали делать, то делали это очень качественно. Поэтому страна, после их нашествия, лежала даже не в развалинах, а в могильной тишине.

В 1245 году Жанно де Плано Карпини, францисканский монах, находился во главе миссии, отправленной Папою Иннокентием IV к монгольскому императору. Ему было поручением разузнать о положении христианских народов в Азии. И вообще, собрать на месте достоверные сведения относительно татар, которых европейцы, напуганные вторжением Батыя, называли «выходцами из ада» («tartari»).

Миссия отправилась из Лиона весною 1245 г. и через Южную Россию, приволжские степи, где стоял тогда станом разрушитель Древней Руси хан Батый, кочевья киргизов, хивинское царство достигла наконец главного стана кочевников, расположенного возле р. Орхона, в Монголии. А потом благополучно вернулась назад. Карпини написал отчет о своем путешествии, «Историю монголов».

«Они пошли против Руссии и произвели великое избиение в земле Руссии, разрушили города и крепости и убили людей, осадили Киев, который был столицей Руссии, и после долгой осады они взяли его и убили жителей города; отсюда, когда мы ехали через их землю, мы находили бесчисленные головы и кости мертвых людей, лежавшие на поле; ибо этот город был весьма большой и очень многолюдный, а теперь он сведен почти ни на что: едва существует там двести домов, а людей тех держат они в самом тяжелом рабстве» – такой Карпини увидел Русь в 1246 году. Но не только моголо-татары терзали эту несчастную землю.

«… мы ехали постоянно в смертельной опасности из-за Литовцев, которые часто и тайно, насколько могли, делали набеги на землю Руссии и особенно в тех местах, через которые мы должны были проезжать; и так как большая часть людей Руссии была перебита Татарами или отведена в плен, то они поэтому отнюдь не могли оказать им сильное сопротивление». Да и само местное население Карпини назвал так: «люди очень крутого нрава».

А поводыри народа русского, князья, знай себе, дрались за власть, и брат убивал брата. Главным призом княжеской свары был титул «Великого князя Владимирского». Это звание при новых условиях татарского господства сделалось гораздо важнее и знаменательнее, чем было прежде. «Великий князь» считался старшим в земле Русской, и, что немаловажно, собирал с остальных князей дань в пользу татар, так называемый «выход в Орду». Что-то, конечно, прилипало к рукам.

Наделение титулом «Великого князя Владимирского» зависело исключительно от воли хана, верховного повелителя и истинного государя русской земли. Собственно, никаких прав, принадлежащих в этом отношении тому или другому князю, той или другой княжеской ветви – не существовало. Поэтому желающих было много. В ход шло все – подкуп, клевета, убийства. Взаимное ожесточение русских порой шокировало даже татар.

Однажды татарский мурза, Кавдыгай, стоя над трупом тверского князя Михаила, казненного по навету своего московского князя Юрия, строго заметил последнему: «Ведь он тебе старейшим братом был, словно отец; для чего же тело его лежит брошенное и голое!». Юрий вроде бы смутился, и покрыл тело епанчою. Но ненависть оказалась сильнее, и Юрий мстил Михаилу и после смерти его: «Юриевы бояре, которые повезли на Русь тело убитого, не допускали ставить это тело в церквах, а ставили в хлеву».

От волынского подвижника…

Не каждый народ сможет сохранить себя в таких условиях. Но Русь, наверно, любил Бог. Татары, не интересующиеся религиозными вопросами, не обижали чужих богов. И не тронули структуру церкви киеворусского государства. А верховный иерарх еще с 10 века носил титул «митрополит всея Руси». И он был духовным пастырем всех русских, независимо от того, подданными какого князя они являлись. И в этом был шанс объединения.

Где-то в середине 13 века на Волыни родился мальчик. Родители его были, очевидно, людьми состоятельными. Во всяком случае, состояния достаточного, что бы на семейные средства впоследствии был сооружен монастырь.

Мы даже не знаем, как мальчика звали в миру. Сохранилась только легенда, что когда он был еще во утробе матери, на рассвете одного воскресного дня мать его видела такое видение: ей представилось, будто она держит на руках своих агнца, посреди рогов которого выросло густолиственное дерево, имеющее множество плодов и цветов, посреди ветвей его было множество свечей – светящих и издающих благоухание.

Впоследствии святитель Киприан (первосвятитель Русский при святом Дмитрии Донском) говорил, что это знамение тех великих даров, которыми Господь имел наделить своего избранника, который должен был совершить в отечественной церкви особое и великое служение.

Семи лет от роду мальчик он был отдан в обучение, но сначала он учился плохо, был косноязычен, чем немало печалил родителей. По одному из житий «Сие же было ради того, чтобы он более от Бога, нежели от людей получил книжную премудрость». И действительно, святой Петр получил ее таким образом.

«Однажды он увидел во сне, что к нему пришел некий муж в святительских одеждах и сказал ему:

-Чадо, отверзи, уста твои!

Когда Петр сделал это, явившийся прикоснулся правою рукою к языку его и, благословив его, исполнил сладости гортань его».

На двадцатом году жизни будущий святитель стал иноком в один из Волынских монастырей, где и получил имя Петр. Со всей горячностью юного сердца он предался подвигам нового звания. Носил в монастырь воду на плечах, зимою и летом мыл братские власяницы. Когда ударяли в благовест на Богослужение, Петр первый являлся в храм и, простояв всю службу, никогда не прислоняясь к стене, последний выходил из него. К 30 годам Петр уже был рукоположен в сан священника и стал иконописцем. Был «иконник чуден», по свидетельству древнего жития.

В 1285 году на Волынь приехал митрополит Киевский и всея России Максим. Узнав об этом, Петр написал образ Богоматери и преподнес его митрополиту. Святитель Максим с любовью принял эту икону, украсил ее золотом и дорогими камнями и потом до конца жизни своей хранил в своей келии, как заветную святыню, «днем и ночью молился пред сей иконой о спасении вверенной ему земли русской». Петровская икона Божьей Матери, общерусская святыня, сейчас находится в Успенском соборе в Москве, куда была помещена в 1325 году.

Перед это иконой молился великий князь Иоанн III, уходя свергать иго; её брал с собой патриарх Иов, когда хотел убедить Бориса Годунова принять царство; с Петровской иконой Богоматери в 1613 году отправился рязанский архимандрит Феодорит в Кострому к Михаилу Фёдоровичу Романову для призвания его на царство.

Вблизи местечка Ратнаго, под Ковелеи, где течет речка Рата, полтораста лет назад находились развалины монастыря Спаса Нерукотворного, в котором как говорят, Петр был игуменом, построив его на собственные средства. Праведная жизнь Петра сделала его известным и популярным. «Князь и бояре дивились человеку Божию и с любовию приходили слушать его наставления».

Так бы и прожил Петр в покое свою жизнь, если бы история не втянула его в свой водоворот.

…к политику «Всея Руси»

Тяжело тогда было на Киевщине. Уже более полувека прошло со времени разрушения столицы, а со времен Плано Карпини мало что изменилось. Та же лесостепь, те же татары, те же литовцы, да и свои скубуться. Вот и потянулся народ на Северо-восток бывшей Киевской Руси, где лесов побольше, да врагов поменьше. Хотя куда от татар денешься. А уж как дрались между собой местные князья.

Хотя выходцы из Киевщены , порой, не без удовольствия включались в драку. Бились однажды москвичи (князь Иван Данилович) с тверскими за город Переяславль. Против Ивана пошел с тверичами бывший его боярин Акинф, который не захотел в Москве быть ниже другого боярина Родиона Нестеровича, прибывшего в Москву из Киева с тысячью семьюстами человек дружины. Акинф с сыновьями перешел к тверскому князю. Произошла кровопролитная свалка; москвичи одержали верх. Боярин Родион собственноручно убил своего личного врага Акинфа, воткнул голову его на копье и принес своему князю Ивану Даниловичу.

А уж если такие «боевые команды» уходили в приокские леса, то что делать церковному иерарху? Вот и провел митрополит Киевский и Всея Руси Максим (которому Петр образ подарил) все время своего служения переезжая из города в город, от Волыни до Владимира-на-Клязьме. В 1299 году, после очередного татарского наезда на Киев он окончательно переселился во Владимир, где и умер в декабре 1305 года.

И вот тут-то началась интрига. В 1302 г. произошло первое разделение русской митрополии. Галицкая епархия была преобразована в митрополию с подчинением ей шести епархий Галицкой Руси. Митрополитом Галицким стал Нифонт (1302-1308). А после его смерти митрополитом в Галиче стал Петр.

Галицкий князь Юрий Львович решил воспользоваться тем, что уже 3 года, после смерти Максима, пустует престол митрополита Киевского. И возвести на этот престол Петра.

Северо-восточные церковные иерархи совсем не обрадовались такому обороту. Из их среды был выдвинут другой соискатель – игумен одного из владимирских монастырей, Геронтий. А поскольку митрополит Киевский утверждался в сане константинопольским патриархом, то оба соискателя ринулись на берега Босфора. Геронтий, в подтверждение своего права на митрополичью кафедру, взял с собой святительские ризы и посох, а икону Богородицы (кстати, ту самую, письма Петра). И тут, согласно «Житию» Петра, произошло чудо.

Плавание игумена Геронтия было неудачным.

Когда Геронтий отправился по морю в Константинополь, плавание для него оказалось неблагоприятным: поднялась сильная буря, противные ветры и волны, так что он на пути замедлил немало времени. Для Петра был на том же море тихий и попутный ветер и он, точно во сне, переплыл море.

В это же время Геронтию явилась в видении вышеупомянутая икона Пресвятой Владычицы, которая сказала ему:

– Напрасно ты, старец, трудишься, ибо не достанется тебе святительский сан, которого ты ищешь. Но тот, который написал меня – Ратский игумен Петр – служитель Сына Моего и Бога и Мой, будет возведен на престол святительский и право упасет людей Своих, за которых Сын Мой – Христос Господь – пролил кровь Свою, от Меня воспринятую, и богоугодно пожив, в старости доброй с радостью отойдет к Владыке всех.

Едва достигнув Константинополя, игумен Геронтий рассказал о чудном откровении. Патриарх отобрал у него святительские ризы и посох, а икону Богородицы отдал законному святителю. Митрополитом стал Петр.

Но, став митрополитом, Петр совершенно неожиданно уезжает на Северо-Восток, во Владимир. Что это было? Предательство выдвинувшего его князя Юрия Львовича? Предвидение? Трезвый политический расчет? Следование традиции?

Очевидно, всего понемногу. Предшественник Петра, митрополит Максим, перенес свою кафедру во Владимир-на-Клязьме, и это уже был канонический факт. Конечно, уход пастыря Всея Руси в северо-восточные леса не мог радовать правительство Галицкого княжества, которое вообще теряло любую возможность контроля церковных дел. И это в условиях возрастания католического давления на Юго-Западную Русь.

Поэтому можно предположить, что Юрий Львович, выдвигая Петра, рассчитывал на возврат кафедры в Киев, а может быть даже ее перенос в Галич. И, поступок Петра, с точки зрения Юрия, наверное, был предательством.

Но для Петра это был трезвый политический расчет. Галицкое княжество умирало. Пройдет чуть больше 30 лет и, после смерти «Великого герцога Малой Руси» (Dei gratia natus dux minoris Russiae) Юрия-Болеслава начнется война, в результате которой княжество исчезнет с политической карты.

На Северо-Востоке же государственность сохранилась. Более того, она была в безопасности. Как не парадоксально это звучит, но ее охраняли монголо-татары. Они рассматривали эту территорию как «Русский улус» (сиречь, автономное государство) в своей империи. Довольствовались «выходом» (данью) и периодическими карательными экспедициями. Не без удовольствия наблюдали, как князья, с остервенением собак, бьются за кость – Великое княжество Владимирское. Время от времени, чтоб неповадно было, казнили наиболее активных князей. Но в организацию «власти на местах» не лезли.

Если Петр думал так, то он был политическим провидцем и гением. Но кто мы такие, что бы оценивать или судить святых? Во всяком случае Петр, митрополит Киевский и Всея Руси свой выбор сделал. И уехал в Великое княжество Владимирское.

Дрязги, или трудности становления государства

Где в то время Великим князем был Михаил Тверской. Который не очень то обрадовался выходцу с Юга и ставленнику слабеющей Византии. Михаила гораздо более интересовала связь с быстро крепнущим Литовским княжеством. Даже епископом в Твери был Андрей, сын литовского князя Гередни. Очевидно, именно Андрей был инициатором попытки неудачной проведения в митрополиты игумена Геронтия.

Епископ Андрей почти сразу послал в Константинополь, к патриарху, монаха Акиндина, который на патриаршем синоде обвинил Петра в симонии, то есть, во взимании мзды при рукоположении в священный сан. Епископа поддержал Великий князь. В письме к патриарху Нифонту Михаил утверждал, что Петр не соблюдает законов о браке и разрешает браки в шестой степени родства, а также повинен в мздоимстве.

Дело закончилось тем, что патриарх Афанасий приказал рассмотреть дело на специальном соборе. Собор составился (в 1311 г.) в Переславле Залесском, и на Соборе присутствовали, кроме митрополита и епископа Андрея, Ростовский епископ Симеон, два сына великого князя тверского Димитрий и Александр, многие другие князья, вельможи и воеводы, множество игуменов и священников.

Когда патриарший клирик объявил о доносе на святителя и самый донос был прочитан, тогда восстало на Соборе сильное волнение, так что для укрощения его святой Петр сказал присутствующим: «Братие и чада! Я не лучше пророка Ионы; если ради меня великое смятение, изгоните меня, да утихнет молва". Собор снял обвинения с Петра, а Петр, в свою очередь, простил Андрея, сказав ему: «Мир тебе, чадо. Не ты сие сотворил, но древний завистник рода человеческого, диавол. Отныне блюдись лжи, а прошедшее да простит тебе Господь». Сам он действительно простил: до 1316 года Андрей оставался епископом Твери. И лишь в 1316 году, после того, как тверской Кремль погиб в огне пожара, Андрей сложил сан и удалился в Богородицкий монастрырь на реке Шоша, где и умер в 1323 году.

А у Святителя Петра были другие церковные заботы. Как и его предшественник, Максим, он постоянно разъезжал по Руси, инспектируя епархии. «В то время появился некоторый еретик Сеит, который проповедовал противное Церкви Христовой и православной вере учение; святитель Божий предал его отлучению, – и злонравный еретик погиб вскоре злою смертью».

Сеитами, по летописям, постоянно называются учители магометанства, которое в то время начал распространять хан Узбек между татарами. Но название еретика и отлучение от церкви, произнесенное св. Петром на этого Сеита, показывает, что это был христианин, сильно извращавший христианское учение, название же Сеита дано ему за увлечение некоторыми воззрениями магометанства.

По некоторым известиям, Сеит был новгородским протоиереем, увлекшимся мусульманской страстью к многоженству и проповедовавшим против обета целомудрия с такою силой, что многие из монахов оставили монашество и вступили в супружество. Судя по всему, Сеит не отделался так просто, как епископ Андрей. Был «убит злою смертию», то есть казнен.

Но даже не собственное доброе имя и не чистота церковного учения были самым главным в последние 18 лет жизни Святителя Петра. Татары и междоусобицы – вот о чем голова болела.

Татарам надо отдать должное. Они были честными и не нарушали своих слов. Как пообещал еще Чангис-хан не обижать служителей чужих богов – так и следовали они этому завету. А может, искали поддержки у единственной целеустремленной силы в «Русском улусе». Ведь признаки надвигающегося кризиса, «великой замятни», как называли ее впоследствии русские летописи, уже ощущались в Орде.

Как бы то ни было, В 1313 году Петр был с честью принят в Золотой Орде. Привилегии, полученные митрополитом для православной церкви от ордынского хана Узбека, были беспрецедентными. «Вышняго и безсмертнаго Бога силою и волею и величеством и милостию его многою. Язбяково слово». Так начинается ярлык хана. И ежели кто нарушит это слово: «от нас казнь ему будет смертная».

А что в ярлыке? «Да никто же обидит на Руси соборную церковь Митрополита Петра, и его людей и церковных его; да никто же взимает ни стяжаний, ни имений, ни людей». И даже сам хан с этого времени не мог вмешиваться в дела митрополии: «А нам в то не вступатися ни во что, ни детям нашим ; да не вступаются никто же, ни чем, в Митрополичи, ни в волости их, и в села их, ни во всякия ловли их, ни в борти их, ни в земли их, ни в улусы их, ни в лесы их, ни во ограды, ни в мельницы их, ни в зимовища их, ни в стада их конныя, ни во всякия скотския стада».

Получив такую грамоту, Петр стал центральной политической фигурой во Владимирской Руси. Во-первых, он был силен экономически, ведь с митрополичьих владений не брали дани. Во-вторых, он был «Всея Руси». А это куда круче «великого князя». Князь княжит в своей земле, за ее пределами он, чаще всего, враг. Митрополит – везде пастырь стада Христового. И его титул, сохранившийся еще с киеворусских, независимых времен, давал ему право претендовать на лидерство на землях всей Руси, под чьим бы контролем они не находились – татар ли, литовцев ли, поляков ли. Ведь у раздробленной страны – “одна вера, один язык, одинаковые воспоминания и предания», а значит единение Руси возможно только с помощью Церкви, поскольку «для всех была одна, живая, нераздельная Святая Русь” (В. Жуковский). Петр обладал даже определенной толикой власти на территории собственно Золотой Орды. Во всяком случае, в 1312 году он лишил епархии и сана епископа Сарайского Измаила. А Сарай-Берке – это столица Золотой Орды.

Во Владимирской же Руси, на протяжении всего времени митрополичьего служения Петра, шла ожесточенная борьба за титул «Великого князя Владимирского» между Тверью и быстро растущей Москвой. Естественно, каждый из соперников пытался заручиться присутствием митрополита в лагере своих сторонников. А уж добиться переноса митрополичьей кафедры из Владимира в свой город! Ведь это давало основание для прямого присоединения митрополичьего титула к своему, княжескому. «Великий князь Всея Руси»! Такой титул автоматически делал бы его носителя общенациональным светским лидером.

Вот и пришлось Петру выбирать. И выбирал он в течение почти всего своего восемнадцатилетнего правления. За это время три Великих князя Владимирских пали в Орде.

Юрий Московский оклеветал и добился казни Михаила Тверского в 1318 году. Сын Михаила, молодой Дмитрий Грозные Очи убил Юрия, встретив того в Орде. За что сам был казнен, как уголовный преступник ханом Узбеком.

Ну не складывалось у Петра с тверичами! То они Геронтия выставят, то в мздоимстве обвинят, то судилищный собор устроят. А вот Москва, та лукавым бесом обхаживала Петра. Ведь недаром в 1311 году митрополит согласился на проведение собора только в Переславле Залесском, находящимся в составе Московского княжества. А в дальнейшем все чаще и чаще подолгу проживал в полюбившемся ему городе. И в 1325 году Петр решился. Митрополичья кафедра была перенесена из Владимира в Москву.

После переноса кафедры Петр мало что успел сделать. и 4 августа 1325 года, вместе с князем Иваном 1 Калитой, заложил первую каменную церковь в Москве – храм Успения Богородицы (нынешний Успенский собор). Этот храм должен был сделаться главною святынею Москвы и перенести на нее то благословение, которое некогда давала городу Владимиру построенная Андреем подобная церковь Богоматери во Владимире. Близ места, на котором должен был стоять жертвенник, Петр собственноручно устроил себе гроб. «Бог благословит тебя, говорил он Калите, – и поставит выше всех других князей, и распространит город этот паче всех других городов; и будет род твой обладать местом сим вовеки; и руки его взыдут на плечи врагов ваших; и будут жить в нем святители, и кости мои здесь положены будут». Эти пророческие слова веками вспоминались и приводились для поддержания могущества и величия Москвы.

В следующем 1326 году 21 декабря Петр скончался. Когда настал день кончины его, святой призвал к себе тысяцкого Вельяминова, управлявшего тогда городом (так как самого князя в то время в городе не было), и сказал ему: «Вот, чадо, я отхожу от жития сего, сыну же моему возлюбленному, князю Иоанну и его потомству на век оставляю милость и мир, и благословение Божие». Затем, сделав и другие распоряжения, Петр вручил ему мешок с деньгами для того, чтобы докончить постройку церкви. Преподав всем мир, он начал петь вечерню, и когда молитва была еще на устах его и сам он воздел руки к Богу, душа его отошла ко Господу.

Тело митрополита Петра были положены в начатой, но не оконченной им церкви Успения, которая была окончена и освящена уже в следующем 1327 г. Местное почитание Митрополита установилось сразу после его смерти. На его гробнице совершались чудеса исцеления. Всего через 13 лет после кончины, в 1339 году Петр был канонизирован константинопольским патриархом и стал первым "московским и всея Руси чудотворцем» . Память его чествуется 21 декабря.

При нашествии Тохтамыша, в 1382 году, татары разорили гробницу, думая найти в ней сокровища, тогда же Успенский собор подвергся опустошительному пожару. В 1471 г., когда сломали старый Успенский собор и стали строить новый, мощи святого решили вынуть. Оказалось, что гроб сгорел, но останки Петра сохранились невредимыми. До польского нашествия в начале 17 века они хранились открыто, но потом были положены «под спуд».

В 1812 году Наполеон раскрыл гробницу святителя, вероятно, с таким же умыслом, как и Тохтамыш. После изгнания французов Московский архиепископ Августин торжественно открыл мощи митрополита Петра, причем они были обносимы вокруг Успенского собора при освящении его 30 августа 1813 г.

Перенеся митрполичью кафкдру из Владимира в Москву, Святитель Петр превратил столицу маленький удельного княжества в ту МОСКВУ, которая, вывев Русь из ордынской власти, собрала вокруг себя земли и явила истории самое большое государство в истории планеты.

О великий святителю, преславный чудотворче, Российския Церкве первопрестольниче, града Москвы хранителю и о всех нас усердный молитвенниче, отче наш Петре! Так начинается каноническая молитва святому Петру, митрополиту Всея Руси. И это есть ИСТОРИЧЕСКОЕ ПРИЗНАЕНИЕ.

Киев, Андрей Ганжа, Владимир Янченко

© 2008, «Новый Регион – Украина»

Публикации, размещенные на сайте newdaynews.ru до 5 марта 2015 года, являются частью архива и были выпущены другим СМИ. Редакция и учредитель РИА «Новый День» не несут ответственности за публикации других СМИ в соответствии с Законом РФ от 27.12.1991 № 2124-1 «О Средствах массовой информации».