Российское руководство готовилось к жесткому подавлению мятежа, выйти на контакт с основателем ЧВК «Вагнер» Евгением Пригожиным удалось в последний момент. Об этом рассказал президент Белоруссии Александр Лукашенко сегодня после церемонии вручения погон высшему офицерскому составу. По его словам, переговоры с главой «оркестра» шли на «матерном» языке.

«К утру субботы с 8 часов утра мне уже поступает тревожная информация о ситуации в России. Кое-кто мне там подсказывает, что пишут в этих телеграм-каналах, мессенджерах… Через ФСБ и наш Комитет госбезопасности, генерала Тертеля мне докладывают: президент Путин хочет связаться. Пожалуйста. Договорились в полдесятого, что мы переговорим в любое удобное для него время. Когда в 10 он выступил, в 10:10 позвонил и подробнейшим образом проинформировал меня о ситуации, которая происходит в России», – цитирует Лукашенко агентство «БелТА».

Как отметил белорусский лидер, из разговора с российским коллегой стало ясно, что ситуация сложная, но особую опасность представляли последствия ликвидации мятежа.

«Я также понял: принято жестокое решение (оно и прозвучало подтекстом в выступлении Путина) – мочить. Я предложил Путину не торопиться. Давай, говорю, поговорим с Пригожиным, с командирами его. На что он мне сказал: «Слушай, Саша, бесполезно. Он даже трубку не берет, ни с кем разговаривать не хочет», – рассказал Лукашенко.

Вместе с тем президент Белоруссии отметил, что настаивал на продолжении попыток связаться с Пригожиным. «Я спрашиваю: «Где он?» – «В Ростове». Я говорю: «Хорошо. Худой мир лучше любой войны. Не торопись. Я попробую с ним связаться». Он в очередной раз говорит: «Это бесполезно». Я говорю: «Хорошо, подожди». Где-то мы разговаривали, наверное, с полчаса. Потом он меня проинформировал, что на фронте. Помню его слова: «Ты знаешь, а на фронте, как ни странно, лучше, чем когда-либо было». Я говорю: «Вот видишь, не все так печально», – продолжил рассказ президент Белоруссии.

Далее, по его словам, некоторое время шел поиск телефонов, по которым можно установить связь. «Надо было еще эти телефоны найти… Говорю: «Как с ним связаться? Дай телефон». Он говорит: «Скорее всего, у ФСБ есть телефон». Мы уточнили. Установили к середине дня целых три канала, по которым мы можем разговаривать с Ростовом», – уточнил Лукашенко.

Он также поблагодарил заместителя министра обороны РФ генерала Юнус-Бека Евкурова за содействие в организации переговоров. «Я должен сказать, что очень важную роль сыграл этот генерал… Человек военный, ответственный, и он очень многое сделал в рамках этих переговоров. Это я говорю подробно к тому, что после драки руками начали махать, что там участвовал и один, и второй в переговорах… Называли фамилии (я не буду их называть). Кроме Евкурова, на первом этапе и Бортникова, директора ФСБ, в этих переговорах никто не участвовал», – отметил белорусский лидер.

По его словам, первый разговор с Пригожиным состоялся в 11:00, «хоть Путин меня предупреждал: не возьмет трубку» Пригожин.

«Мгновенно снял трубку. То есть Евкуров его позвал, отдал ему телефон: «Вот, Президент Беларуси звонит, будешь ли разговаривать?» – «С Александром Григорьевичем буду». Разговор – эйфория. У Евгения полная эйфория. Разговаривали первый раунд минут 30 на матерном языке. Исключительно. Слов матерных (я потом уже проанализировал) было в 10 раз больше, чем нормальной лексики. Он, конечно, извинился и начал мне матерными словами рассказывать. А я думаю: с чего зайти к нему, чтобы начать эти переговоры так сказать. Ребята только с фронта. Они видели тысячи, тысячи своих погибших ребят. Ребята очень обиженные, особенно командиры. И, как я понял, они очень влияли (я это предварительно вычислил) на самого Пригожина. Да, он такой, знаете, героический парень, но на него оказывали давление и влияние очень те, кто руководил штурмовыми отрядами и видели эти смерти. И вот в этой ситуации, выскочив оттуда в Ростов, в таком полубешеном состоянии я с ним веду этот диалог», – пояснил Лукашенко.

Минск, Андрей Дорофеев

© 2023, РИА «Новый День»