В российской информационной политике появились некоторые новшества – страна больше работает с аудиторией континентальной и восточной Европы. Украинский кризис заставил пересмотреть многие постулаты. Такое мнение в интервью NDNews высказал ведущий научный сотрудник Института проблем международной безопасности РАН Алексей Фененко в рамках спецпроекта «Кремлевская пропаганда: что это такое?»

Информационная политика была, есть и будет у любой страны – в этом нет ничего плохого. Если речь идет о государственных СМИ, которые отражают позицию власти, то в этом тоже нет ничего нового. Посмотрите на США и Великобританию – там данная система более развита и имеет более утонченный характер.

При этом за 15 лет Россия освоила западный опыт – во-первых, возможность трансляции через спутниковое телевидение, во-вторых – способность работать с иностранной аудиторией. Примерно в 2005 году разрушилась монополия США и ЕС на глобальный электронный мир. Это действительно новая тенденция в российской информполитике, которая, естественно, вызывает большое недовольство.

Честно говоря, с начала украинского кризиса я не вижу крупных перемен в информационной политике России. Москва, как и раньше, отвечает западным соседям предельно мягко. Очевидно, мы оставляем некоторое окно для диалога.

Однако стоит отметить, что Россия пытается выстраивать различную информационную политику со странами континентальной Европы и с англосаксонскими странами. Постепенно появляется ощущение, что с англосаксонской аудиторией (в США, Британии) работать бесполезно – сколько денег на улучшение имиджа России не вложи, он всегда будет плохим. А вот работа с континентальной Европой (Франция, Германия и др.) – это другое, здесь действительно есть с кем поработать.

К тому же, появилось третье направление – работа с восточной Европой. Раньше это были только антироссийские мотивы. Однако украинский кризис и российско-германский конфликт заставляют нас по-другому относиться к восточной Европе. Мы начинаем делить страны ЕС на антироссийские (которых больше) и те, с которыми можно работать – например, с Венгрией, Словакией, Чехией. Я бы добавил, что в последнее время мы стали работать и с польской аудиторией, напоминая им об опасности украинского национализма.

Еще одно новшество в российской информполитике – активная работа над темой Великой Отечественной войны. Раньше мы не так опирались на этот материал. Украинский кризис заставил нас работать над пересмотром итогов Второй Мировой войны, а также работать с Израилем и континентальной Европой.

К тому же, кризис на Украине заставил нас разочароваться в том идеологическом постулате, который господствовал у нас последние 20 лет – о братских славянских народах. Выяснилось, что уровень антироссийских настроений в украинском обществе намного выше, чем казалось еще 2-3 года назад.

Если телевизионные СМИ больше ориентированы на регионы, где в целом положительное отношение к президенту, то в Интернете огромное количество оппозиционно (или частично оппозиционно) настроенных людей. Работа с Интернет-аудиторией очень важна, но ее надо проводить осторожно. Работать с ней «в лоб» и доказывать, что все хорошо – это ни к чему не приведет. А вот показать, что картина более сложная и заставить аудиторию усомниться в некоторых постулатах – такая задача выполнима.

Англосаксонская пропаганда, хотя ее рисуют вершиной тонкости, во многом примитивна. Она исходит, по сути, из религиозной картины мира – то есть, все, что делают США, априори хорошо. Если мы будем доказывать, что это далеко не так и что у США преобладают собственные интересы, а не идеи демократии и прав человека, думаю, тогда многие усомнятся в американской силе.

Москва, Софья Метелкина

© 2015, РИА «Новый День»