Все началось еще позавчера поздно вечером. Звонок на мобильный с неопределившегося номера. Знакомый женский голос: «Завтра в час у памятника Жукову». Короткие гудки. Они всегда так поступают перед акциями – журналистские информаторы из оппозиционных организаций.

Только необходимый минимум информации – время и место сбора. В чем будет заключаться акция, где именно она будет проходить, рассказывают лишь за несколько минут до ее начала. Конспирация как в детских рассказах про большевиков в подполье. Акции, конечно, бывают разные – яркие и не очень. Но в этот раз я решил пойти. Помнил, что прошлый раз, откликнувшись на наводку, я оказался в гламурном поселке новой русской знати Барвиха, где группа из пяти десятков сердитых молодых людей навела шороху, пройдясь по улице бутиков, скандируя: «Ваша роскошь – нищета миллионов!» и «Буржуи – вешайтесь!». Где пройдет акция в этот раз, можно было только гадать. Памятник маршалу Жукову расположен на Манежной площади, а, следовательно, в качестве целей акции могли быть выбраны и Тверская улица, и Госдума через дорогу, и, собственно, Манежка, и Красная площадь, и Мавзолей, и даже, чем черт не шутит, Московский Кремль.

Приехав за десять минут до условленного времени, я отправился в «матрешечный ряд», усиленно изображая из себя праздношатающегося туриста. Продавцы сувениров порадовали новинкой – матрешкой с лицом Барака Обамы. Эти – всегда были оперативными. Рядом с лотками бутафорский Ленин оживленно беседовал о чем-то с мужиком в черной рясе и большим крестом – попом, возможно, тоже бутафорским. Там, возле Кремля, вообще все какое-то ненастоящее.

Пройдясь несколько метров, я заметил еще одного «туриста» – коллегу с радио «Свобода». Поздоровался. Выяснил, что и он здесь по тому же поводу и знает о предстоящем не больше меня. Оглядевшись, мы вычислили еще несколько человек, пришедших сюда не просто так. Коллег выдавали профессиональные фотоаппараты с большими объективами. Еще через несколько минут раздался звонок.

«Идите на Красную площадь, – сказал знакомый женский голос. – Минут через десять начнется». Подошедший к тому времени к нам коллега из «Коммерсанта» отчаянно выругался: «Ну почему они обязательно хотят на Красную? Заметут же всех. И нас вместе с ними».

«Не хочешь – не иди», – ответили мы ему и пошли на главную площадь страны. «Коммерсант» с обреченным видом поплелся вслед за нами.

На площади мы облюбовали стратегически выгодное место – на углу катка, откуда просматривалось пространство в обе стороны и стали ждать. Впрочем, ждать пришлось недолго. «Вон они идут, со стороны ГУМа», – сказал коллега из «Коммерсанта» и навел свою камеру на группу из тридцати человек, вошедших на Красную площадь со стороны Никольской улицы. Во главе колонны шел Сергей Удальцов – хороший организатор, и один из главных полит-траблмейкеров столицы. Пройдя метров тридцать, активисты «Левого Фронта» (а это были именно они) развернули черный транспарант «Уволить Правительство!», развернули красные флаги, зажгли дымные файеры и пошли по площади, скандируя: «Правительство – в отставку!».

Японские туристы мгновенно забыли о красотах Храма Василия Блаженного и бросились фотографировать это экзотичное зрелище. Их примеру последовали буквально все, гулявшие в этот момент по Красной площади, за исключением разве что посетителей катка. Не прошло и минуты, как дорогу колонне преградила примчавшаяся милицейская машина. Из нее выскочили двое людей в форме и без особых сантиментов накинулись на тех, кто нес растяжку в авангарде шествия. Однако во главе колонны шли крепкие ребята. Они словно и не заметили нападения. Так и продолжали идти вперед с повисшими на шеях милиционерами, скандируя антиправительственные лозунги.

Тут прибыло милицейское подкрепление, и «винтилово» приняло гораздо более жесткий оборот.

Несколько человек пытались повалить на древнюю брусчатку Сергея Удальцова. Удальцов никак не валился. Более того, он умудрился обратиться с речью к собравшейся вокруг толпе.

«Товарищи! – сказал Удальцов. – Мы, организация «Левый Фронт», требуем отставки Правительства. Мы считаем, что оно неспособно бороться с кризисом, который само же и организовало. Они выделяют огромные деньги олигархам и финансовым спекулянтам, в то время, как с предприятий увольняют сотни тысяч рабочих. Люди труда могут рассчитывать только на свои силы. Поэтому мы призываем: «Правительство – в отставку!».

«А ведь правильно парень все говорит», – сказал провинциального вида мужичок своей спутнице, по-видимому, жене. «Коля, не суйся в эту политику, – ответила ему спутница. – Пойдем лучше в ГУМ. Ты мне обещал».

На площадь тем временем подтянулось еще двадцать милиционеров, которые приступили к массовому задержанию оппозиционеров. Я подошел совсем близко, чтобы сделать более качественные снимки – моя старая добрая «мыльница» не для больших расстояний.

И тут меня окликнул один из участников акции: «Ты ведь журналист из «НР»? – спросил он. Я не стал отрицать. – Возьми у меня флаг, а то нас повинтят и флаг заберут, обидно. Я потом тебя разыщу», – сказал парень, и не дожидаясь моего ответа, сунул мне в руку скомканное красное полотнище. Ну а что мне оставалось делать? Не выкидывать же знамя, и я положил флаг в свою сумку.

Самое удивительное в этом задержании было то, что каким-то неведомым образом, левой молодежи все же удалось отбить у милиционеров Сергея Удальцова. Более того, Удальцову удалось после этого благополучно уйти с площади, хотя прикинуться японским туристом ему было сложно. В итоге, несмотря на все старания и пришедших на помощь людей в штатском, милиционерам удалось задержать лишь восемь участников акции из тридцати.

Я уже было собрался уходить, как ко мне подскочил какой-то низкорослый парень в гражданке. «Давай фотоаппарат!», – потребовал он. Точно таким же тоном гопники с окраин отбирают у школьников мобильные телефоны.

«А ты кто?», – поинтересовался я. «Я – ФСО, – ответил он, демонстрируя корочки. – Снимал тут? Давай стирай, а я проверю». «С какой это радости я буду что-то стирать? Я журналист», – заявил я, показывая в свою очередь собственное удостоверение. «Красная площадь – особая территория, – сказал коротышка. – Для проведения фотосъемки надо иметь специальное разрешение. У тебя нет, так что стирай или отправишься в отдел». «Я считаю, что ваши требования незаконны, – заявил я. – Более того, вы нарушаете закон, препятствуя работе СМИ. Для съемки любительской камерой никаких разрешений не требуется. Вы же не пристаете к туристам, которые фотографируются на фоне Кремля?».

ФСОшник начал сердится. «Здесь есть только один закон – это мы! – заявил он. – А таким хитровые***ным мы будем вставлять х*й в жо*у. Понял? Тогда стирай».

Конфликт с насильниками-гомосексуалистами, представляющими влиятельное силовое ведомство, не входил в мои планы, поэтому я счел аргументы коротышки весомыми и начал стирать снимки. «Небось много платят за эту х**ню?», – поинтересовался ФСОшник. – «В смысле?», – не понял я. «Ну за то, что пишешь про всех этих говн***идаров?». «Думаю, что за ту х**ню, которой занимаешься ты, платят значительно лучше», – ответил я, поддерживая светский тон беседы. Он не обиделся.

«Так давай к нам, – панибратски сказал маленький человек. – Мы на зарплату не жалуемся». – «Нет уж спасибо, как-нибудь обойдусь», – вежливо отказался я. «Ну у нас людей среднего ума и не берут, – самодовольно сказал коротышка и поинтересовался, – А что у тебя в сумке?». В сумке был скомканный красный флаг «Левого Фронта». Настроение ФСОшника тотчас изменилось: «В отдел его», – приказал он милиционеру. И мы пошли в отдел.

«В какое отделение идем?» – поинтересовался я по дороге у конвоира. «А то ты не знаешь? – искренне удивился он. – Как обычно, в Китай-город».

Около входа в ОВД «Китай-город» топтались четверо из задержанных активистов «Левого Фронта». Их по очереди заводили внутрь, оформляя протокол задержания и изъятия «запрещенных вещей» – мобильных телефонов, фотоаппаратов, предметов наглядной агитации. Дожидаясь своей очереди, «леваки» болтали с милиционерами.

«Неужели вы тоже считаете, что в стране нет никакого кризиса, а правительство все делает правильно?», – спрашивали они у милиционеров. – «Мы свое мнение на этот счет предпочтем оставить при себе», – дружелюбно отвечали люди в форме. «А вот у вас в милиции что, нет ни сокращения зарплат, ни увольнений?», – не отставали от них молодые революционеры. – «Это конфиденциальная информация», – говорили милиционеры в ответ.

В отделе нас посадили в просторный обезъянник. Всего за решеткой оказалось десять человек – восемь участников акции, я и совсем юная девушка-журналистка. Впрочем, девушке удалось прикинуться «попавшей под замес» студенткой и ее отпустили почти сразу. Мне с изъятым в сумке флагом прикидываться кем-то смысла не было. И мы остались сидеть. Сидеть в «обезъяннике» – дело скучное. За четыре часа от нечего делать я изучил все образчики имеющейся там «наскальной живописи». По надписям на стенах можно изучать географию родной страны. То тут, то там надписи, сделанные ручками или же процарапанные ключами: «Калмыкия», «Дагестан», «КБР», «РСО-Владикавказ». На скамейке, где я сидел, какой-то мой предшественник старательно вывел «Аллах Акбар!». Рядом на стене глубокими бороздами кто-то процарапал красноречивое: «Уроды».

В отдел набежала куча милицейского народа, которые принялись фотографировать изъятые вещдоки. Забавно, но к таковым отнесли не только флаги и растяжку, но и снятую с кого-то бандану с надписью «СССР». «Это ФСБ-шники работают», – объяснили мне бывалые оппозиционеры. Вокруг клетки, где мы сидели, постоянно бегал толстый мужик, который громко матерясь сличал лица задержанных со свежераспечатанными фотографиями, сделанными во время задержания. Время от времени толстяк начинал возбужденно орать, опознав на фото кого-нибудь из задержанных. «О, это же ты файер жег!», – радостно кричал он, тыкая жирным пальцем в очередного человека за решеткой. Задержанные радости толстого мужика не разделяли и мрачно обсуждали перспективу остаться здесь на сутки.

Тем временем нас стали вызывать к следователю. Кабинет следователя поразил откровенно убогой обстановкой – мебель сюда закупали явно до начала перестройки. Когда я зашел, милиционер препирался с кем-то по телефону. «Да не буду я скачивать то, что ты послал, – объяснял он собеседнику. – У нас же не выделенка, а простое модемное соединение. Три часа одна картинка качаться будет».

Разговор со следователем получился вполне дружелюбным. Выслушав мои объяснения по поводу обстоятельств задержания и посмотрев служебное удостоверение, он заявил, что вполне доверяет моему рассказу и выразил мнение, что это «недоразумение» уже скоро разрешится. Насчет «скоро» он не соврал.

Спустя час задержанных стали выпускать. Меня отпускали предпоследним. Зайдя в кабинет, я получил на руки для подписи протокол и повестку в суд. К ним прилагались рапорты сотрудников милиции, в которых утверждалось, что я принимал участие в шествии, выкрикивая лозунги «Правительство в отставку!» и «В кризисе виновато правительство!».

«Я не стану подписывать этот бред! – заявил я. – Ни в каком шествии я не участвовал. И вообще, где объяснение, которое я давал следователю час назад? И почему милиционеры, написавшие рапорты, не проводили опознание? Они ж такой рапорт могли на кого угодно составить, хоть на мумию Ленина, – мол шла, выкрикивала лозунги».

Усталый милиционер средних лет не уловил моей иронии: «Тот следователь вообще к нам отношения не имеет, – объяснил он. – Это криминальная милиция, которая с террористами борется. Они для себя эти объяснения брали. А с милиционеров, что спрашивать? Думаешь они запоминали, кто там шел в колонне, а кто не шел? Вас забрали, они рапорты составили». – «Но ведь у вас есть фотографии с задержания, – продолжал протестовать я. – Посмотрите их. Ни на одной из них меня нет и быть не может». – «Молодой человек, – устало сказал милиционер. – Объясните это в суде. Если не согласны, напишите в протоколе: не согласен и все. Неужели вам домой не хочется?». Домой мне хотелось и я подписал.

Приехав домой, я обнаружил, что в фотоаппарате исчезла карта памяти со всеми ранее сделанными фотографиями. Милиционеры не изъяли ее. При изъятии составляется протокол в присутствии понятых. А к чему такие глупости. Они ее попросту украли. Потому что закон – это не то, что написано в уголовном кодексе или конституции. Закон – это Они. А раз так, то дозволено все.

В понедельник планирую посетить еще один дворец российской законности – судебный участок. Будет любопытно посмотреть, как работает эта независимая ветвь российской государственной власти. О результатах – обязательно отпишусь.

Ссылки по теме:

Корреспонденту РИА «Новый Регион», освещавшему антиправительственную акцию в Москве, грозит суд >>>

В Москве задержан журналист РИА «Новый Регион», освещавший антиправительственную акцию (ФОТО) >>>

В Москве задержан корреспондент РИА «Новый Регион» Денис Фрунзе, освещавший антиправительственную акцию «Левого фронта»

Cотрудники ФСО потребовали от корреспондента РИА «Новый Регион» удалить из фотоаппарата весь отснятый фотоматериал

Вместе с корреспондентом РИА «Новый Регион» сотрудники ФСО скрутили еще около 15 человек из 30 демонстрантов, которые сегодня вышли на Красную площадь требовать отставки правительства РФ и его главы Владимира Путина

Фото предоставленны пресс-службой «Левого Фронта».

Москва, Денис Фрунзе

Видео/аудио WMV-файл 219276.wmv

© 2009, «Новый Регион – Москва»

Публикации, размещенные на сайте newdaynews.ru до 5 марта 2015 года, являются частью архива и были выпущены другим СМИ. Редакция и учредитель РИА «Новый День» не несут ответственности за публикации других СМИ в соответствии с Законом РФ от 27.12.1991 № 2124-1 «О Средствах массовой информации».